Череп в небесах

Само собой, ночью не больно-то поглазеешь, но нигде не было слышно и характерного говорка рудничного люда. Случайность? – возможно, но, будь их много на передовой, как раз больше была б вероятность случайно на них натолкнуться, а не случайно пропустить.

Инга и Костя сперва бурно радовались «нашим», а потом не менее бурно протестовали, не желая расставаться с трофейным, таким трудом и кровью доставшимся оружием. Здесь-то, насколько я мог судить, в ходу имелись исключительно «куртцы».

– Товарищ сержант, куда они нас?.. – дрожащим голоском спросила Инга.

– Ничего особенного, девочка, это просто проверка. Вышедших из окружения всегда так проверяли. Всегда, – постарался я её успокоить. Будем надеяться, она не так хорошо изучала историю и не знает, сколько таких вот «окруженцев» в сорок первом было расстреляно заградотрядами без суда и следствия, просто для борьбы с «дезертирством и паникёрством»…

Я не ошибся. Нас загнали в палатку, зажатую меж тремя здоровенными обломками скал и даже накрытой сверху, точно настоящий дольмен, четвёртым камнем. Причуда природы, а ведь когда-то здесь, равно как и возле «менгиров», всерьез искали следы «протокрымской цивилизации»…

«На проверку» нас вталкивали поодиночке, предварительно безо всякой деликатности освободив от бронекостюмов. Ингу при этом бесцеремонно общупали; нас с Костей держали под прицелом. Я не мог понять, что это за люди и откуда – не наши, новокрымские, не храбрые французы из «Камбрэ»… Все разговоры шли только на общеимперском.

Первым на допрос потянули меня.

Трое. В форме Федерации, со всеми положенными регалиями. Редкие птицы на Новом Крыму. Многочисленные звёздочки, дико смотрящиеся здесь аксельбанты и шевроны с нашивками мне лично ничего не говорили.

– Сержант Сергеев? Александр Емельянович? – сухо осведомился сидевший в середине за походным столиком офицер с парой больших звёзд на золотых погонах – подполковник, что ли?

Наши, русские, имена он произносил, само собой, коверкая. И я по-прежнему не мог понять по его выговору, откуда же этот человек.

– Так точно, товарищ подполковник! – выкатив глаза, отрапортовал я.

Начальство во всех армиях мира одинаково.

– Жетон, – потребовал другой, с одной звездою – майор?

Я снял с шеи цепочку. Третий офицер – старший лейтенант, судя по трём маленьким звёздочкам, – сунул его в сканер. На экране появились фотографии, фас и в профиль, побежали строчки досье. Смотрите-смотрите, это не какая-нибудь вам кустарная липа, это – настоящая работа. Медицинские файлы с первого дня жизни, оценки за первый класс, первое сочинение, книги и фильмы, что брал в библиотеках, даже траты по кредиткам – всё тут.

– Пальцы, – скомандовал лейтенант. Я повиновался.

– Та-ак… – неопределённо протянул подполковник. – Ну, Сергеев, предлагаю вам добровольно рассказать представителям Особого Совещания всё о вашей изменнической деятельности, а также назвать пособников. Должен предупредить, что другие предатели из вашей дивизии уже во всём сознались и дают показания о преступной сдаче Владисибирска имперско-фашистским захватчикам…

Наверное, наших вышло из окружения совсем мало, мелькнула мысль. «Тройка» такого калибра – подполковник, майор и старлей, – ей только генералов судить, никак не какого-то там старшего сержанта-ополченца, который «в рядах» без году неделя.

– Не могу знать… – преданно и глупо тараща глаза на подполковника, отбарабанил я. – Командовал отделением. Держали оборону. Потерял троих в боестолкновении у фермы…

– Какой ещё фермы?

– Не могу знать, карты нам не выдали, товарищ майор!

– Ну, а потом?

– В соответствии с приказом отступали. Заняли оборону. Во время боя погибло ещё пятеро. Когда нас окружили, с двумя последними бойцами выбрался из города. Шли на запад, к своим, – я развёл руками. – И вот вышли.

– А был ли до тебя, сержант, доведён приказ Верховного Главнокомандования о том, что всякие отступления запрещаются? Расписывался ли ты за него?

– Так точно, расписывался! – бодро отрапортовал я, продолжая валять дурочку.

Подполковник приподнялся, буравя меня взглядом.

– А почему ж ты тогда, изменник, отступил с занимаемых позиций?! Был приказ Верховного Главнокомандования на оставление Владисибирска?!

– Так точно, был! – тем же самым тоном отвечал я, преданно поедая глазами начальство.

«Тройка» опешила. Всё-таки это были не настоящие спецы, шакалы допросов, и, видать, они отчего-то не могли – или не хотели – немедленно, без суда и следствия расстрелять меня перед строем. Хоть ты и беспощадна, Дариана Дарк, да вот только достойных исполнителей ты себе, похоже, ещё не подобрала. Или подобрала, но на данную конкретную тройку их не хватило.

– И как же он был вам передан, Сергеев? – ехидно осведомился другой особист.

– По радио, товарищ майор, мы ж в трофейных комбинезонах были, передали приказ всем оставить город…

– Вот как? По радио передали? А послушать можно? – издевательски бросил подполковник.

– Это не словами передали, – объяснил я. – Надпись на экране замигала. Кодированно передавали, конечно же. Для тех, у кого трофейные комбинезоны.

Мне не поверили. Меня проверили. Все три шлема послушно воспроизвели сообщение, приказывавшее всем частям, держащим оборону в таком-то секторе, немедленно прорываться из города и самостоятельно пробиваться на соединение с Народной Армией.

Простой ополченец никогда бы не додумался, как можно сгенерировать такое сообщение. Не думаю, что знали это и надутые шишки с золотыми погонами: для этого надо каждый день засыпать и просыпаться в бронекомбинезоне, разбирать его по винтику и вновь собирать, что мы регулярно проделывали в «Танненберге»; ну и, конечно, надо иметь голову на плечах и хорошо помнить все принципиальные схемы. Разумеется, грамотный эксперт-электронщик меня бы раскусил. Но я рассчитывал именно на «тройку», где подобных экспертов отродясь не водилось, а наличествовали только мерзавцы разных мастей и калибров, не отягощённые излишними знаниями, только мешающими в такой многообещающей карьере.

По глазам подполковника ясно читалось, что он прямо-таки жаждет поставить меня к стенке. Но… похоже, пока ещё Дариане Дарк были нужны наши ополченцы и она не дерзала устраивать действительно массовые расстрелы выходящих из вражеского тыла бойцов, но для нас с Кириллом и Ингой всё кончилось штрафной ротой. Полученное сообщение было объявлено «имперской фальшивкой», которую я обязан был распознать, ибо приказ Верховного Главнокомандования чётко запрещал любые отступления. Тем не менее нам была «предоставлена возможность кровью искупить свои преступления перед Родиной».