Через лабиринт

– Да как же он мог зайти, если хата заперта?

Мазин посмотрел на ключ.

– Ладно. Поедем, посмотрим вашу "хату"...

В машине уже он подумал, что вся эта история, возможно, ломаного гроша не стоит, и старик никуда не исчез, а просто хлебнул лишнего с каким-нибудь случайным или не случайным дружком-собутыльником, и он зря тратит время.

Однако спросил Семенистого, с которым сел сзади:

– Укладников пьет?

– По субботам...

– А по пятницам?

Но Эдик не шутил.

– Да нет... Точно, по субботам. В баню сходит и четвертинку позволит себе. Ванной-то он не пользовался и нас не пускал. Говорит: "Поломаете еще, а мне перед хозяевами отвечать..." Дочку с зятем он хозяевами называл... Вообще-то старик жмот был...

– Почему вы говорите "был"?

Мазин не ловил Семенистого на слове. Вопрос этот пришел ему в голову неожиданно, хотя Эдик с самого начала упоминал об Укладникове в прошедшем времени.

– Почему?

– Да, почему?

Может, машина повернула слишком круто, а возможно, Эдик слишком сильно нажал на спичку, которой как раз собирался зажечь сигарету, но спичка переломилась и упала на резиновый коврик на полу машины. Семенистый опустил голову, нагнулся, поднял спичку и засунул ее под донышко коробки. Потом только ответил:

– Да ведь пропал он...

И еще раз не увидел, а скорее почувствовал Мазин какую-то маленькую, почти неуловимую заминку в его ответе. Но могла она и показаться.

"Пропал"...

Из-под колес "Волги" прыскали грязные струйки. Снег уже стаял, но настоящее тепло еще не пробилось в город через плотные весенние тучи, нависшие над почерневшими за зиму крышами. Было сыро и зябко. Перед тем как выйти из машины, Мазин поднял воротник своего негреющего короткого пальто.

По хлюпающим доскам они перешли разрытую мостовую и вошли во двор, сразу за которым начиналась бурая степь, где через год или два должны были появиться кварталы многоэтажных домов, а пока гулял ветер да тащился одинокий самосвал, покачиваясь, как пьяный, на скользких ухабах.

Семенистый первым вошел в подъезд, за ним - лейтенант Козельский, который вел машину, а потом и Мазин, поеживаясь от холода и все еще не уверенный в том, что Укладников исчез.

Замок оказался действительно "хитрым". Чтобы открыть его, нужно было поворачивать ключ справа налево. Кроме того, на дверях были набиты цепочка и щеколда. Мазин отметил все это мельком и прошел в коридор. Сюда выходили двери комнат.

"Хорошая планировка", - подумал он, вспомнив свою большую неудобную комнату в старом доме, и взялся за среднюю дверь.

– Нет, нет, - остановил его Эдик.
– Здесь никто не живет. Здесь хозяйские вещи свалены. Она заперта.

Возможно, Мазин и послушал бы его, если б "запертая" дверь не подалась легко внутрь. Он вопросительно глянул на Семенистого, но тот и сам как будто удивился:

– Всегда заперта была...

В комнате действительно никто не жил. Там в беспорядке были нагромождены немногие вещи, в основном книги, связанные, очевидно для перевозки, пачками и обернутые старыми газетами. Мазин надорвал одну пачку, ожидая увидеть что-ниюудь по геологии, но это оказалось собрание сочинений Достоевского. Надорвал другую - та сплошь состояла из детективов. Семенистый, стоя на пороге, настойчиво пояснял:

– Они только что получили квартиру и через три дня уехали. Ничего разобрать не успели. Видите, пылища какая. А дед на кухне жил.

– Зажгите свет, - попросил Мазин.

Семенистый щелкнул выключателем. Теперь стало ясно видно то, что было почти незаметно в вечерних сумерках. На покрытом пылью полу отчетливо выделялись следы. Они тянулись от двери к одному из шкафов - большому застекленному книжному шкафу.

– Вы входили в комнату сегодня или вчера?
– спросил Мазин, поворачиваясь к Семенистому.

– Я же говорю, она заперта была.

– А в шкафу что было, не помните?

– Пустой был.
– Эдик во все глаза смотрел на шкаф.

Мазин потянул дверцу. Полки в самом деле оказались пустыми. Присев на корточки, он стал рассматривать след. Простым глазом был виден и отпечаток подошвы, и мелкие, засохшие куски глины, которую растаскали по всему двору от разрытой канавы, и кое-что еще, заинтересовавшее Мазина больше всего.

– Видим Сергеевич!
– позвал он Козельского.

Тот вошел в комнату, старательно обходя следы.

– Как вы думаете, что это такое?
– Мазин показал на темный комочек, прилипший к глине.

Козельский нагнулся.

– По-моему, уголь... Кто-то пришел сюда из котельной?

– Видимо, Укладников, раз наш друг Эдуард... Как вас по батюшке, Семенистый?

– Тарасович, - буркнул Эдик.

– ...Эдуард Тарасович сюда не заходил.

– Интересно.

– Может стать интересным, если только старик не пьянствует где-нибудь с приятелями. Я пока придерживаюсь этой наиболее простой версии.

Но, сказать по правде, Мазин уже сомневался в ней.

Ничто больше в квартире не бросилось им в глаза. В комнате геолога господствовал спартанский порядок. Железная койка была заправлена по-солдатски, чемодан с небогатым скарбом заперт. У Семенистого же преобладал холостяцкий хаос. К нему Мазин заглянул ненадолго, скользнув взглядом по стене, куда хозяин обильно накнопил кинодив, вырезанных из заграничных журналов. Спросил только:

– Вы здесь постоянно прописаны?

– Куда там! Не знаете вы нашего деда... Три месяца.

– И геолог на три месяца?

– Нет, Борька постоянно. Его еще зять прописал.

Мазин кивнул и вышел из комнаты.

Внимательно осмотрел он пожитки Укладникова в стенном шкафу:

– Вы знали его вещи, Семенистый? Все здесь?

– Вроде все.

Эдик явно помрачнел и отвечал неохотно и коротко, совсем не так, как говорил до сих пор.

– В чем он чаще ходил?

– Вот в этом.
– Эдик качнул потрепанный пиджачок.

В кармане нашелся паспорт и две рублевые бумажки.