Через призму времени

В начале весны меня пригласила к себе в кабинет директор школы и спросила, понимаю ли я, что с моей фамилией получение золотой медали абсурд и она не станет даже подавать документы на меня к рассмотрению в управление образования. Также она рекомендовала мне оставаться благоразумной и без истерик забрать свой аттестат с отличием, поступить в Вуз и строить свою жизнь дальше, с благодарностью этой школе, что она воспитала из меня человека. Я, конечно, ожидала, что меня будут пытаться завалить на выпускных экзаменах и поэтому очень усердно готовилась к ним, и морально даже была готова к тому, что мне могу поставить четверку и дать не золотую, а серебряную медаль, но такого я не ждала, у меня на время даже речь отключилась и улетучился весь мой характер. Мое молчание директор школы восприняла как знак принятия с моей стороны и просто выпроводила меня под локоть из кабинета.

Я стояла в коридоре школы и думала, что все зря, столько сил и цель у меня просто отобрали, даже не дав возможности бороться за нее. Я пришла в класс, собрала учебники со стола в сумку и не дождавшись окончания уроков ушла домой, никого не предупредив. Мама удивилась почему я пришла так рано и начла спрашивать не заболела ли я, что случилось … И тут меня как прорвало, я начала плакать в захлеб и сквозь слезы пытаться объяснять ей что же произошло. В тот момент я просто изливала душу и не ждала никакой помощи от нее. Когда я немного успокоилась, она сказала, что если это правда и я действительно столько времени боролась и шла к своей цели как могу позволить себе обнулить свои труды и сдаться. Она отправила меня умыться и хорошенько подумать готова ли я бороться дальше и тогда она мне поможет бороться, но не будет гарантии, что мне не влепят тройку за открытую войну или мне хватит аттестата с отличием и я не стану ничего более делать.

Я была подавлена, опустошена, как будто вся моя накопленная злоба вылилась сквозь слезы и ничего не осталось, ни сил, ни желаний, захотелось забиться в угол и спать. Но я не могла, просто не могла отступить, даже без сил я сказала, что буду бороться. Получив мое согласие мама оделась и куда-то уехала, после я узнала, что ездила она в управление образования к начальнику управления и подала ходатайство о присутствии городской комиссии на выпускных экзаменах в школе где я училась, в связи недобросовестном и дискриминационным отношением педагогического и управленческого состава школы к конкретному ученику. И ее ходатайство удовлетворили, более того назначили комиссию для предварительного анализа успеваемости учеников старших классов и выявления потенциальных кандидатов на получение медалей разной степени за особые успехи в учении.

Так я стала официальным кандидатом на медаль и злейшим врагом директора школы и других кандидатов на медаль, ведь теперь у школы не осталось ни единого маневра в отношении кандидатов на медали и их выпускных работ, ни подсказать, ни переписать, именно то, что будет написано непосредственно на экзамене, то и поедет в управление образования на проверку. Для того чтобы описать как ожесточенно я готовилась к экзаменам, достаточно назвать тот факт, что к концу весны пальцы на правой руке были залеплены пластырем от ужасно болезненных мозолей, натертых ручкой. Я прорешала все виды дидактических материалов по математике, написала и выучила наизусть сто двадцать четыре сочинения со всеми запятыми и орфограммами, ровно столько сколько было тем в экзаменационном списке, я похудела от нервного напряжения и весила около сорока килограммов, от недосыпа и бесконечных занятий я была похожа на зомби, но я была готова на все сто к экзамену и это грело душу, потому что я очень боялась подвести маму в сложившейся ситуации.

В день экзамена меня посадили на парту прямо перед комиссией и я справилась, затратив гораздо меньше времени, чем было даже предложено. Отдав черновики и чистовики председателю комиссии, я практически бегом бежала домой, дома никого не было, мама так рано меня не ждала и ушла в магазин, я проснулась от ужасного грохота кулаков о входную дверь квартиры и уже кричащего голоса мамы. Оказалось, придя домой, я села на диван и уснула, и так крепко, что мама больше часа не могла достучаться, звонила в звонок, колотила в дверь, звала, ходила к соседке звонить на городской телефон и уже успела папу вызвать с работы, я всех сильно напугала, а я просто отключилась и спала.

Результаты экзамена должны были сообщить в течение трех дней, по своим связям директор школы как то выяснила уже на следующий день, что у нас в школе одну медаль зарубили, поставив ученику тройку, фамилию ей не сказали, но она была так уверена что кроме меня таких кандидатов быть не может, что пришла в класс во время уборки кабинета позлорадствовать при всех и объявила, что не будет у меня медали и аттестата с отличием, что слушать надо было, что опытные люди советуют, а не самовольничать.

Я держалась, не заплакала, как от меня все ждали, после ее речи я встала и сказала, что не жалею что так поступила и всегда по жизни буду поступать по совести и по справедливости, а не так как она.

Я понимала что так может быть, возможно, даже морально была к этому готова и в голове себя убеждала, что аттестат значения не имеет, что главное мои знания и я поступлю в Вуз, который хочу и никогда больше не вернусь в эту школу. Дома родители меня поддержали, сказав, что медаль не главное, главное, что я боец и пожелали мне оставаться такой всегда. На выпускной я идти категорически не хотела, во-первых, смотреть на счастливые лица я просто физически не могла тогда, во-вторых, торжественные речи, веселье и танцы всегда вызывали у меня некий страх и нерешительность. Родители практически силой заставили меня надеть платье и пойти, сказав что надо уметь ставить точку, даже если неприятно и грустно, надо сходить, чтобы не жалеть в жизни о пропущенном выпускном, ведь это столько лет учебы, а не просто неполученная медаль. В последний момент папа решил пойти со мной, мы с ним заняли места в актовом зале школы в самом последнем ряду, на сцену с классом я выходить не хотела, а концерт и так было хорошо видно.

На церемонию вручения медалей в школу приехал представитель управления образования и все документы по медалистам он привез с собой. Помню как директор школы радостно объявила, что школа гордится своими выдающимися учениками, которые сейчас будут приглашены на сцену для вручения медалей за особые успехи в учении и для этого она передает слово уважаемому представителю управления образования.

Представитель был хорошо сложенный мужчина, в костюме и с правильно поставленным голосом, взяв микрофон, он также сказал слова поздравления и велел, ученикам, чьи фамилии будут названы подняться на сцену и первой назвал мою фамилию. Я особо не вслушивалась что он там говорит, но вот внимательно слушал мой папа и начал меня дергать, что фамилию мою сказали, я подумала ошиблись или он ослышался, и продолжала сидеть на месте, тут мою фамилию повторили и спросили присутствует ли в зале этот ученик, пришлось собрать себя практически по кусочкам, встать и выйти на сцену, меня трясло и я не понимала, что же происходит, потом стали подниматься и вставать рядом со мной другие кандидаты и один мальчик остался не названным, тут до меня дошло, это не меня, а его срезали, и ему поставили тройку.

Мне вручили золотую медаль, а когда нам разрешили вернуться на свои места, начался нелицеприятный скандал, мама мальчика, оставшегося без медали орала на директора, требуя разобраться, директор повторяла – такого просто не может быть, мы все выясним и решим это недоразумение, что там они решали я так и не узнала, потому что мы с папой решили, что теперь можно уйти домой.

В последний раз в качестве ученика я посетила школу, чтобы забрать свой аттестат, уходя, я плюнула на ступени центральной лестницы, и сказала вслух – никогда больше сюда не вернусь. Все годы встреч одноклассников я пропустила, даже на территорию школы не могла зайти, хотя жила рядом и путь в магазин был ближайший именно через школьный двор, но я всегда шла в обход.

Уже взрослой я понимала, что очень многим обязана именно школе – выдержке, стойкости, умению вкалывать и бороться, умению держать удар, и, как ни странно, умению помогать другим. То, что я смогла выучится в таких условиях и не сломалась, дало мне тот самый стержень, который еще не раз помогал мне устоять на ногах, когда судьба была ко мне крайне неблагосклонна. Но тогда была злость и ненависть, и даже то, что я в итоге добилась поставленной цели не смогло вытравить из души тупую боль от бесконечной травли и несправедливости. Долгие годы это мешало мне поверить в людей, открыться и довериться, я жила с оголенной нервной системой, которая искрила каждый раз, когда рядом происходила несправедливость и неважно было в отношении меня или кого то еще, я всегда вставала на бой с этой несправедливостью и всеми доступными мне способами пыталась ее искоренить.

Мое окружение уважало меня и даже, наверное, боялось, за прямоту, нетерпимость к любой форме несправедливости, болезненную любовь к правде. Близких друзей у меня не было, я была крайне требовательна и к себе и к своему окружению, думаю, меня просто не выдерживали, часто я слышала, что мне надо научиться прощать и принимать людей со всеми их недостатками, что идеальных людей просто нет и не надо мне самой стараться быть идеальной, это никто не оценит, а только отпугнет от общения. Тогда я не слышала простые истины в словах говорящих, желая видеть все идеальным и справедливым, стала неким одиноким борцом, к которому все обращались за помощью, но никто не хотел близко дружить. В то время меня это совсем не волновало, я чувствовала себя востребованной и нужной, уважаемой, искренне верила, что мой путь верный и уверенно шла по нему. Люди не смогли меня убедить или изменить, это сделала сама жизнь, которая методично и упорно доказывала, что порой есть красота и доброта в не идеальности и откровенное уродство в попытке сделать все идеальным.