Черкес. Дебют двойного агента в Стамбуле

— Ныне в пансионе проживают многие подданные британской короны. Мистер Ньютон и его друг мистер Спенсер, эсквайры, полковник Консидайн, приглашенный турецким правительством преподавать европейскую тактику, английские офицеры…

— Мне нужен мистер Эдмонд Спенсер.

— Вы знакомы, – утвердительно кивнул головой хозяин заведения, судя по манере держаться – тот самый Джузепино.

Не в силах расстаться с вилкой и пастой, он подозвал мальчонку в турецкой курточке, но с такой живой и озорной мордашкой, что не оставалось сомнений – тоже итальянец.

— Проводишь синьора в комнату мистера Спенсера. Господин ныне обедает, – зачем-то уточнил Джузепино, будто оправдываясь за свою страсть к макаронам.

Мы поднялись по винтовой кирпичной лестнице и прошли по коридору до номера Эдмонда. Меня поразила непривычная для Стамбула чистота и порядок. И номер, в котором жила моя потенциальная цель, оказался просторным, с большой кроватью под балдахином и с деревянными балками, красиво рассекающими пространство потолка.

Спенсер поприветствовал меня бокалом красного вина, вытер рот салфеткой и предложил изложить суть дела. Как и ожидалось, он загорелся идеей окунуться в незнакомый мир восточного празднества с грузинским колоритом. Договорились встретиться за час до полуночи. Быстро отстрелялся.

Вышел на Гран рю де Пера, вздохнул ароматы сладкой выпечки из ближайшей пекарни и задумался. Неожиданно, я оказался предоставлен самому себе. Не навестить ли мне караван-сарай, коль выпала такая возможность? Мысли о моей царице меня не покидали все время после нашего расставания. Ноги сами собой понесли меня в сторону хана и лавки моего приятеля. Есть одна задумка!

...В лавку к армянину Тиграну я ворвался, уже порядком запыхавшись. Всю дорогу шел быстрым шагом, иногда срываясь на бег и с трудом заставляя себя все-таки вернуться к первому варианту «великого похода». Не хотелось привлекать к себе лишнего внимания. Да и набегался уже порядком за все эти дни. «Вот, что с человеком делает «невтерпёж», – думал я, оценивая, кроме прочего, еще одно старорежимное словечко.

Как назло, старик был занят покупателем. Но бросив на меня взгляд, он сразу распознал степень моего нетерпения. А потому парой ловких фраз закруглил беседу со словоохотливым клиентом, вручил ему покупки и вежливо выпроводил. Я даже не успел толком отдышаться.

— Что, что случилось, друг мой? – обратился ко мне Тигран.

— Чем из сладкого можно порадовать боснийку? – я был настолько взбудоражен, что, забыв поприветствовать своего поставщика, сразу выдал всю «позицию», как сказал бы Ахмет.

Лавочник рассмеялся, шутливо погрозил мне пальцем.

— Аааааа! Я так понимаю, тебя ждет сладкая ночь?

— Что «сладкая» – без сомнения, – я поддержал его смех. – Что «ночь», увы, не уверен. Но очень хотелось бы.

— Ах, молодость, молодость... – повздыхал старик и решил преподнести мне урок мудрости. – Никогда не отказывайся от таких возможностей, пока молод и свободен. Станешь, как я, всегда будешь корить себя за то, что упустил.

— Хорошо! – я с легкостью согласился.

Тигран некоторое время смотрел на меня, оценивая, насколько я усвоил урок, и насколько я честен в своем обещании. Остался доволен.

— Значит, боснийка? – хитро прищурился Тигран. И вдруг. – Уж не жена ли она Селим-бея?

Я похолодел от ужаса и уже костерил себя на чем свет стоит за свой длинный язык.

«Ну, вот сейчас-то его тебе и отрежут! – подумал со злорадством. – И моли Бога, чтобы только этот язык, а не тот, который тебе не подчиняется при виде Малики! Сходил, блин, за хлебушком, ебака»!

Тигран и в этот раз остался доволен моим видом. Рассмеялся.

— Друг, мой, неужели ты мог подумать, что я выдам тебя?!

Я опустил глаза.

— Ай-яй-яй! – старик покачал головой, и выставил вверх указательный палец правой руки. – Тигран никогда не выдавал друзей! Это, во-первых. А, во-вторых, даже если бы я не был твоим другом, я все равно не сделал бы этого. Более того, когда я закрою лавку, то пойду в церковь и поставлю свечку за твое здоровье! Чтобы этого здоровья тебе хватило на всю ночь!

— Почему?

— Потому что даже для турка Селим-бей – редкая сволочь и гад! – Сейчас в Тигране трудно было узнать добродушного старика-лавочника: челюсти сжаты, лицо суровое. – Он столько плохого сделал для моих соплеменников... Так что ты сейчас отомстишь за нас! Как же мне не поставить свечку за твое здоровье?!

— Только я очень прошу тебя, Тигран... – мне не пришлось заканчивать свою просьбу.

— Тигран – не болтун! Успокойся. Никто не узнает об этом. Но ты же позволишь мне рассказать своим тогда, когда уже никому не будет угрожать опасность?

— Договорились! – прежнее веселое настроение вернулось ко мне.

— Мы угостим твою боснийку лучшим, что у меня есть! – ликовал старик.

Тигран тут же достал короб. Аккуратно укладывая туда сладости, давал пояснения.

— Это – хурмашица, жареный в масле коржик. А это – кадаиф из тончайших высушенных полосок теста. Чем полоски тоньше, тем вкуснее кадаиф, начиненный орехами и пропитанный сиропом. Как и с хурмашицей, так и с кадаифом, важно соблюсти меру и не позволять им утонуть в сиропе!

Я кивал в ответ на его объяснения.

Тигран накрыл короб плетеной крышкой. Задумался.

— Послушай меня, Коста. Сладости – это хорошо. Но, поверь мне, как только ты пару раз наведаешься в сладостный сад, вам обоим захочется так есть, как хочется есть только очень голодным людям! И сладости тут уже не помогут!

Старик достал другой короб.

– Вот тебе еще баранина, хорошая, в меру жирная, весенняя зелень и лепешки. Будешь меня ночью вспоминать и благодарить!

Я не стал дожидаться ночи, бросился благодарить тут же.

— Смотри, – напутствовал меня старик напоследок, – старайся! Не подведи нас!

Я пообещал.

...Влетел во двор. Тут же увидел Ахмета, сидевшего за столиком. Албанец, привстав, посмотрел на меня. Мне сразу все стало понятно. Улыбка сползла с моего лица. Последние несколько шагов к нему я делал на ватных ногах.

— Что случилось? – надежда еще теплилась.

— Давай помогу, – вместо ответа Ахмет протянул руки за коробом.

Забрал один из коробов.

«Этот со сладостями», – подумал я.