Черная часовня

– Он сейчас поднимется, – протянул он на таком примитивном французском, что даже я поняла его.

Ирен достала монетницу из кармана юбки и положила блестящий кругляшок в не слишком чистую открытую ладонь паренька.

– Ты хорошо поработал. И быстро, – похвалила она его, перед тем как закрыть дверь.

По крайней мере, отметила я про себя, посыльный мелковат, чтобы оказаться переодетым Шерлоком Холмсом.

– Кто сейчас поднимется? – спросила я, пока Ирен, удовлетворенно кивая, читала содержимое записки.

– Брэм Стокер.

Я замолчала. Когда-то это имя и этот человек воплощали в себе все то, что заслуживало доверия и восхищения в ветреном мире актеров, художников и писателей, где вращалась Ирен в пору ее первых лет в Лондоне, еще до того как ее карьера оперной певицы начала набирать обороты. Теперь же я думала о нем с разочарованием и горечью.

Подруга моментально заметила мою реакцию и принялась спорить:

– Ну с кем еще я могу посоветоваться насчет оперы о женах Генриха Восьмого, если не с непревзойденным импресарио Генри Ирвинга, который, в свою очередь, является непревзойденным английским актером нашего времени? Нам повезло, что Брэм наш старинный знакомый, Нелл.

Я ничего не ответила.

Примадонна взглянула на Элизабет:

– У вас есть записи и воспоминания, а еще вам надлежит достать сохраненные Нелл выпуски прошлогодних лондонских газет из сундуков, которые мы вчера привезли с собой из Нёйи: материала для изучения хватает. Отнесите все бумаги в мою комнату. Если хотите, можете остаться и встретиться с мистером Стокером, но мне необходимо обсудить с ним кое-какие театральные дела, и было бы лучше, если бы нам никто не мешал.

– Все в порядке, – ответила Элизабет, – я не против удалиться. Мистер Стокер часто бывает в Америке, когда мистер Ирвинг приезжает туда с гастролями, так что я много читала о нем. Кроме того, я обожаю иллюстрированные газеты, где пишут о преступлениях. Всегда такие сногсшибательные и полны сногсшибательного вранья. Как будто читаешь грошовый бульварный романчик.

И девушка принялась энергично переносить стопки листов в спальню примадонны.

– Ирен, – начала я, когда Элизабет закрыла за собой дверь, – мне очень не хотелось бы снова видеться с мистером Стокером. Только представь, насколько неловкой для нас обоих была прошлая встреча в доме свиданий.

– Именно поэтому новая встреча с ним должна стать очень информативной, Нелл. Ты же не думаешь, в самом деле, будто я собираюсь просить его совета в театральных вопросах, хотя он и является лучшим экспертом в этой области? Я намерена узнать, как и почему он оказался в месте, где произошло убийство.

– А я не намерена! У него есть молодая жена, одна из трех самых красивых женщин Лондона, если верить этому карикатуристу из «Панча» [60] , Джоржу Дюмюрье, а также премилый сын, всего семи или восьми лет. Не представляю себе, что человек с такой прекрасной репутацией и чудесной семьей мог делать в подобном заведении!

– Да брось, очень даже хорошо представляешь, именно поэтому ты так расстроена. Но подумай: мы находились в том доме по вполне невинным причинам. Возможно, аналогичные причины были и у Брэма?

60

Британский еженедельный журнал юмора и сатиры, издававшийся с 1841 года.

– Очень надеюсь, но боюсь, что это не так.

Ирен кивнула, соглашаясь:

– Ты начинаешь понимать, как устроен мир. Он частенько разочаровывает.

– Большего разочарования, чем недавние события, я в жизни не припомню. Мне говорили, что люди по натуре своей аморальны. И вдруг я обнаруживаю, что моя лучшая подруга посчитала целесообразным прослыть аморальной! Получается, если ты хороший человек, живущий в плохом мире, необходимо притворяться плохим – для того лишь, чтобы сохранить то хорошее, что в тебе есть! Это безумие!

У Ирен хватило совести немного смутиться.

– Мы живем в обществе, Нелл, а общество часто бывает лицемерным. Богатство и власть развращают.

– Брэм Стокер не богат и не обладает особой властью, – возразила я. – К тому же… он всегда мне нравился.

Подруга пересела на стул рядом с моим и обняла меня за плечи:

– И пусть нравится и дальше, Нелл! В конце концов, Брэм – один из самых симпатичных мужчин в Лондоне и, осмелюсь предположить, в Париже тоже! Вспомни, что говорится в Завете: «Не судите, да не судимы будете».

Услышать слова Писания из уст Ирен было столь же странно, как если бы их цитировал наш кот Люцифер. Я засмеялась, хотя голос все еще дрожал от недавнего негодования.

– Но как можно решиться никого не судить, когда богатые и известные мужчины ведут тайную жизнь, предавая жен и соблазняя каждую даму на своем пути – или, в лучшем случае, заставляя ее притворяться соблазненной!

– Не каждый мужчина таков, Нелл. Принц Уэльский – признанный распутник. И потом, чем еще ему занять себя? Его мать, кажется, доживет до ста лет, но не позволит ему занять приличный пост в правительстве.

– Ты пытаешься его оправдать.

– Потому что у всех наших поступков, и хороших и плохих, всегда есть причина.

– Даже у Джека-потрошителя?

– Даже у Джека-потрошителя.

– Значит, понять причину его безумия будет равносильно раскрытию его преступлений.

– Ты права. А что касается Брэма – помнишь, я как-то говорила тебе, что считаю красавицу Флоренс слишком холодной? Без сомнения, Брэм того же мнения.

Увидев, что я нахмурилась, примадонна тут же заговорила доверительным шепотом:

– Многие женщины выходят замуж, производят на свет ребенка или двух, после чего отказываются выполнять супружеский долг. Ты понимаешь меня, Нелл?

Я неуверенно пробормотала:

– И Флоренс Стокер…

– …весьма вероятно, относится именно к таким женщинам. Генри Ирвинг занимает все время ее гениального мужа, и днем и ночью. Поэтому Флоренс нашла себе другого мужчину в качестве сопровождения: того, кто не так обременен работой, как ее супруг, – Уильяма Гильберта.

– Не может быть! Гильберт – это же тот распутник и хам, в доме которого состоялся памятный званый обед с принцем Уэльским, где выступали хористки из труппы Д'Ойли-Карта [61] … когда ты внушила Берти, будто ему удалось тебя соблазнить!

61

Ричард Д'Ойли-Карт (1844–1901) – английский антрепренер, основатель театра «Савой», где ставились все комические оперы Гильберта и Салливана; труппа его имени исполняет их до сих пор.

Ирен кивнула:

– Однако я уверена, что отношения между Гильбертом и Флоренс не имеют ничего общего с соблазнением. Начнем с того, что она и не захотела бы серьезного романа.

– Почему тогда он крутится вокруг нее?

– Гильберт стремится поддерживать свою репутацию дамского угодника, появляясь на людях под руку с красивой женщиной. Флоренс же получает возможность выходить в свет, чего раньше не могла себе позволить, дожидаясь, пока у мужа появится свободное время. К тому же ей приятно купаться в непрекращающихся похвалах ее красоте без опасения, что кто-нибудь посягнет на нее саму. Идеальное соглашение для них обоих.