Чёрная книга Арды (издание 1995 г. в соавторстве)
Шрифт:
– Светильник...
– Да, да! Ты сам научил меня - помнишь?
– Наурэ улыбнулся, но вскоре ясная, почти мальчишеская радость исчезла с его лица:
– Зачем... ты прячешь руки?
Подобие горькой улыбки:
– От тебя все равно не скроешь.
Вала положил руки на стол, еле заметно поморщившись от боли.
– Что...
– хриплый до неузнаваемости голос, - что это?
– Это ненависть, рожденная слепотой.
– Твои волосы... снег...
– Это боль.
– Твой венец...
– Это память и скорбь.
–
Молчание.
– Кто это сделал? Ведь ты знаешь, скажи - кто?
– Нет.
– Почему...
– Потому, что ты будешь искать его. И найдешь. Через сотни лет, но найдешь. И сумеешь убить - если всем сердцем пожелаешь этого. Но тогда Круг Девяти не сомкнется: ты отдашь всю силу ненависти.
Наурэ опустил голову, потом тихо сказал:
– Круг не замкнется. Нас только восемь. Одна...
– Молчи!
Вала резко поднялся, лицо его дернулось, как от удара.
– Она вернется.
– Но...
– Молчи, я прошу тебя! Неужели ты не понимаешь, неужели так и не понял - эта кровь - на мне? На мне, слышишь? Она тогда спросила - можно ли вернуться, если... А я - я не догадался. Нужно быть слепым, чтобы...
– Прости меня, Учитель... если сможешь...
– шепотом.
– Не говори больше об этом. И если... Я не вправе, но если она вернется, пока...
– оборвал фразу. Сквозь зубы, как клятву.
– Больше никто не умрет за меня - так.
Снова долгое молчание.
– Больше... никого?
– Помнишь Гэлторна?
– Я помню...
– Он. И вы.
– Все восемь живы, не тревожься: я чувствую, - торопливо, горячо, словно в страхе - не успеть сказать.
– И черные маки, - непонятно сказал Вала, - целое поле. Только одного цветка нет.
Обернулся; взглянул в глаза Наурэ:
– Понимаешь... Гэлторн не помнит... как это было. Но ее там нет.
– Учитель, не надо... Ты сам просил...
– Помнишь, она однажды спросила о короне из молний? Сказала наверно, Люди представляют богов такими... Только ведь, понимаешь, я был тогда один. И прежде никогда вам об этом не рассказывал. Она сказала - я помню.
Улыбнулся вдруг - углом губ, нелепо и беспомощно:
– Я так и не спросил - откуда...
Он вышел к ним и остановился - высокий седой странник в черных одеждах, прячущий руки в складках плаща. И те, что собрались на главной площади Дайнтар в этот день - а был то День Звезды - смотрели на него в молчании; высокая скорбь и древняя мудрость были в лице странника, а глаза его были как звезды - скорбные звезды над погибшей землей, и плащ его похож был на изломанные крыла огромной птицы. И поклонился он людям, и склонились они перед ним, приветствуя его; странен был взгляд его - словно искал он в их лицах что-то, ведомое лишь ему одному. И спросили его:
– Как имя твое, о странник?
Чуть помедлив, он назвал имя. И показалось оно - именем той Звезды, что когда-то вела Эллири через море. И спросили его тогда:
– Ты - Звезда? Ты - тот, кто зажег ее? Ты - тот, кого видел Эайир?
Но он лишь
улыбнулся печально и не ответил ничего. И более никто не заговаривал с ним об этом.Так пришел он к Эллири, и остался с ними на долгие годы. И Астар, Учитель Мудрости, называли его люди Эс-Тэллиа; а он звал их - Астэллири, Народом Надежды, и учениками своими...
ДОМ
Они называли эту вершину - Горт Элло, Вершиной Звезды. Черная, как непроглядная ночь; высокая, как Скорбь; острая, как клинок, приставленный к горлу неба... Нет, конечно в их песнях не могло быть такого: "клинок". Это - только его мысли.
Здесь стоял его дом. Дом. Он невесело усмехнулся: по сути, у никогда не было дома - не станешь ведь думать так о каменном замке... Он редко бывал в доме - и все же возвращался сюда, когда боль воспоминаний становилась слишком сильной, чтобы утаить ее от Людей Надежды.
– ...Астар, ты спишь?
Он приподнялся и сел на ложе.
– Нет, Элли. Я не умею спать.
– Можно к тебе? Только я не одна, со мной друзья. Можно? Я зажгу свечу?..
– Не надо, - он сказал это слишком поспешно. Девочка встревожилась:
– У тебя глаза болят?
– Да. (Пусть лучше думают так.)
– Мы ненадолго и совсем-совсем тихо...
Они расселись кружком у его кресла.
– Сказку рассказать?
– улыбнулся он. Элли усердно закивала:
– Расскажи еще про девочку и дракона...
"...Дракон был совсем маленьким - ростом чуть больше девочки. Девочка тоже была маленькой, и ей нравился дракон - такой красивый, крылатый, с сияющими глазами...
Так они подружились, и иногда дракон позволял девочке забираться ему на спину и подолгу летал с ней в ночном небе. Девочка смеялась, протягивая руки к небу, и звезды падали ей в ладони, как капли дождя, и дракон улыбался, а из его пасти вырывались маленькие язычки пламени..."
– А как его звали, Астар?
– Элдхэнн...
– Наш Ледяной Дракон?.. Но он не умеет дышать огнем, и чешуя у него черно-серебряная...
– Элли, сестренка, это все-таки сказка...
– Верно, Наис; но в любой сказке есть доля правды...
"...Вдвоем они часто бродили по лесам. Была у них любимая поляна: красивые там были цветы, а неподалеку росла земляника; девочка собирала ее, а горсть ягод всегда высыпала в драконью пасть. Дракону, конечно, это не было нужно, - ему хватало солнечного света и лучей Луны, - но маленькие прохладные ягоды казались такими вкусными - может, потому, что их собирала для дракона девочка.
Вечером она набирала сухих сучьев, и дракон помогал ей развести костер, а сам пристраивался рядом. Они смотрели на летящие ввысь алые искры, и девочка пела дракону песни, а он рассказывал ей чудесные истории и танцевал для нее в небе, и приводил к костру лесных зверей - девочка разговаривала и играла с ними, и ночные бабочки кружились над поляной... А однажды пришел к костру Белый Единорог из Долины Ирисов, и говорил с ними - мыслями, и это было, как музыка - прекрасная, глубокая и немного печальная..."