Чёрная книга Арды (издание 1995 г. в соавторстве)
Шрифт:
...Странно, мы ничего о них не знаем.
...Однако ссориться с ними не надо. Может, когда-нибудь они пригодятся, как союзники, хотя Элве запретил своим общаться с родом Феанаро и говорить на Квэниа.
...Почему Враг не нападал на них никогда? Не очень-то верю я в силу заклятий Мелиан. Она только Майя. Враг же Вала, будь он проклят. Или, действительно, нет ему дела до них? Нет, не венец Мелиан - защита для Синдар, а мы. Изгнанники. Запад держит Нолофинве и прочая наша родня. Восток же наш. И стена королевств Нолдор крепче стены чар Мелиан.
Элве - я не могу его называть Элу, это слишком грубо звучит на их варварском наречии, - не отказывается от союза с Нолдор, но нас, сынов Феанаро, он ненавидит. Зато потомство Индис у него - лучшие гости...
...Все чаще я склоняюсь к той мысли, что проклятья Мандоса нам все же не одолеть. Воистину, мы Лишенные. Лишенные всего. Лишенные Валинора, ибо с позором мы туда не вернемся. Лишенные первородства и права на корону это уже сделал я. Лишенные любви других. Лишенные славы. Хотя мы все, сыны Феанаро, никогда не бежали в бою, хотя мы - сердце нашей великой войны, слава ее достается потомкам Индис.
Не знаю, может наши подвиги не столь ярки, как деяния Финакано, что сразился с драконом, но разве стоять насмерть железной обороной, храня покой Белерианда - не подвиг?
...Мы лишены даже приязни Людей. Впрочем, что мне за дело до Смертных, которым никогда не постичь величие наших замыслов. Однако Нолофинве и Финарато охотно опекают их. Может, это и верно. Нам нужны воины. Правда, поражаюсь моему братцу Карантиру. Он и с нами-то ужиться не может, а их - приветил. Не думаю, чтобы сердечно привязался к ним. Скорее всего из-за того, что они спасли его шкуру. Просто собирает воинов. А я в этом деле заодно с Элве. Нечего радоваться тем, кто пришел отнять наши права. Однако эти однодневки оказались горды, и золото за кровь не очень-то берут...
ПОВЕСТЬ О ЯРОМ ПЛАМЕНИ. 456 ГОД I ЭПОХИ. ДАГОР БРАГОЛЛАХ
– Брат!
Его пришлось окликнуть еще раз, прежде чем он оторвал взгляд от уже пустого серебряного кубка.
– Айканаро, о чем ты опять задумался? Ты что, не слушаешь меня?
– Нет, почему же, - неспешно ответил князь, медленно поднимая звездно-ясные глаза.
– Я все слышал. И думал я именно о твоих словах, государь и брат мой.
– И что ты скажешь?
– Только то, что ты прав. Равно как и государь наш Инголдо-финве. Моргот уже зализал раны, и затишье отнюдь не свидетельствует о его слабости. Он явно готовит удар. Нам, в Дортонион, это видно лучше, чем кому-либо другому. Воздух тяжел от надвигающейся беды, и тени длинны. И трижды ты прав в том, что мы должны объединиться и нанести удар первыми. У нас достанет сил - было бы единство.
– Его-то и недостает... Но, может, все-таки мне удастся убедить сородичей, - Финрод тяжело и мрачно произнес это слово.
– Людей мне уговаривать не приходится - они готовы биться.
– Может, и удастся. Кто не знает силы слова златогласого и златоустого Финарато!
– Айканаро слегка усмехнулся; что-то язвительно-горькое таилось за этой усмешкой.
– Я чем-то обидел тебя, брат?
– Нет, государь. Я просто говорю, что ты умеешь убеждать. Только это.
Повисло неловкое молчание. Владыка Нарготронда долго смотрел на своего младшего брата. Он и Ангарато - младшие - были любимцами всей семьи. Даже сейчас Финрод думал о нем с потаенным сочувствием старшего как о мальчике. Мальчик... Высок, как и все в роду Арафинве. Широкоплеч, а в поясе узок и гибок, словно девушка. Как-то сестрица Нэрвен шутки ради опоясала его своим пояском - так сошелся. Мальчишка зарделся и убежал... Мальчишка... Недаром ему дали огненное имя. Брови Феанаро - почти сходящиеся к переносице, словно знак злого рока рода Финве. И огненно-золотые волосы, длинные, чуть не до середины спины - негаснущий огонь Золотого Древа Арафинве. Весь какой-то острый, с надрывом во всем своем облике - и резкость движений, и ранящая острота длинных ресниц, и как молния - удар взгляда сияющих глаз. И совсем не юношеский твердо сжатый рот с горькими складками в углах губ.
–
Так и не можешь не вспоминать? Не можешь простить?– тихо спросил Финрод.
Снова - всплеск звездного пламени из-под черных ресниц:
– Что и кому мне прощать? Не вспоминать... Я Элда, брат. А мы лишены милости забвения. И не тебе рассказывать об этом.
Финрод отвел глаза, стиснув зубы. Больно бьет... Наверное, из-за своей боли не видит, что делает. Страшное горькое воспоминание - эти спокойные глаза, прекраснее которых нет ничего на свете. Этот чарующе-бесстрастный голос... "Я не нарушу воли Короля. Я не могу уйти. Но у ног Его буду молить о милости к изгнанникам. Прощай, Финарато..." Прощай... Он тряхнул головой:
– Сейчас война, брат. Думай об этом.
– О! Если бы я был из дома Феанаро... Но ведь и ты не ради войны пришел в Эндорэ. Война - это лишь налет на стали жизни. А жизнь выше войны. И вот о ней ты велишь мне не думать? Да плевать мне на эту клятву, на эти, в конце концов феаноровы, камни! И будь они тысячу раз благословенны - иначе я не узнал бы, каково это - любить. Я не встретился бы с Андрет.
– Брат... брат, ты не должен, не должен думать о ней!
– И это ты мне говоришь, Атандил, Друг Людей? И ты тоже считаешь, что Смертная не пара Нолдо?
– Айканаро резко поднялся из-за стола.
– Нет, ты меня не понял, брат. Мы просто разные. И нашей крови не смешаться. Разве что в бою. Так воду не смешать с маслом, даже если растопить его.
– Да о чем ты говоришь! Ты же сам знаешь - Элда любит один раз и на всю жизнь, и того, кого ему суждено любить! Значит, я, Элда, и она, Человек, - мы суждены друг другу! Значит, мы не разные, пойми же это!
– Хорошо, хорошо, брат... Но подумай сам - она недолговечна. Скоро поблекла бы ее красота, а ты остался бы юн. Каково было бы ей? Ты разлюбил бы ее. Даже если не сказал бы этого - разве так тяжело понять? Разве это не унижение - сознавать, что ты ждешь, пока она умрет?..
– Нет! Нет, тысячу раз нет! Разве те фэар, которым суждено слиться, не питают друг друга? Разве я позволил бы ей постареть? Нет. Я сильнее, я не дал бы ей угаснуть!
– Ты сильнее, верно. Но не забывай - не зря дано тебе огненное имя, Ярое Пламя. Вспомни - фэа Куруфинве сожгла его мать, а она была из Элдар! Так и ты сжег бы ее.
– И сгорел бы сам! Моя фэа иссякла бы, но мы умерли бы вместе...
– Умерли, говоришь? Ты, кажется, забыл о Даре Единого, брат. Да, вы ушли бы оба. Но ты сам говорил - ты сильнее. А у Элдар и Атани разные пути там. Говоришь - суждены друг другу и в жизни, и в смерти. И оба страдали бы оттого, что вашим фэар больше не слиться никогда. Но ты - Элда, мужчина, ты сильнее, а она - слабая смертная женщина! Что было бы с нею, какие муки приняла бы она?
– Дар... Скорее, это дар Моргота, если этот дар разлучает тех, что должны быть вместе!.. Нет, я не отпустил бы ее. Я обнял бы ноги Намо, я сказал бы - ты Владыка Судеб, так не препятствуй же нашим судьбам слиться в одну! Так суждено, так должно быть! Я сказал бы - нет крови сородичей на руках моих, а свое ослушание разве не искупил я тем, что до конца бился за правду Валар, что претерпел и смерть, и потери, и страдания, почти сравнившись в этом со Смертными? Я сказал бы - суди меня, покарай меня судьбою Смертных, пусть я не буду знать своего пути, пусть уйду во Тьму но ради нее, Владыка, ты же любишь всех Детей Единого, ради нее - позволь мне идти с ней, она не выдержит одна!
Он, тяжело дыша, повернулся к Финроду - больные глаза полны безумного света:
– Брат, может, это вовсе не дар Единого - наше бессмертие и память? Может, это кара? Или - мы прокляты?..
– Сядь!
– резко крикнул король, ударив кулаком по столу.
– Сядь и слушай. Ты вынуждаешь меня говорить о слишком сокровенном, Айканаро. Да, я виноват перед тобой. Я убедил тебя тогда, вернее, заставил покинуть эту девушку...
– Да, верно! Странная же у тебя приязнь к Людям, Атандил! Ты любишь их снисходительно. Жалеючи. Свысока. А я любил ее, как равную...