Чёрная книга Арды (издание 1995 г. в соавторстве)

Эдрахил снова указал на север.

– Клятву?
– раздельно повторил Финрод.

– Финарато, король мой, это совсем не то, что ты думаешь! Я не нарушил верности тебе!..

Он нервно сцеплял и расцеплял пальцы.

"Как тебе рассказать, Финарато, король мой... как рассказать, какие у него глаза... как объяснить - там все по-иному, по-иному..."

...Он с трудом разлепил веки - перед глазами все плыло, и лицо склонившегося над ним в зыбком мерцании менялось каждое мгновение, окружено было легким радужным ореолом - наверно, именно такими и были лица Айнур... Только глаза он видел очень отчетливо. Ясные глаза - как две горьких звезды. Он плохо понимал, что происходит. Не сознавал ни где он, ни что с ним. Не осознавал даже, что ему больно. Может, потому, что боль была везде. И были эти невероятные глаза. Такие, наверно, только привидеться могут.

Словно издалека до него донесся голос, что-то говоривший на чужом языке. Глубокий красивый голос. Как река. Или в самом деле это река течет - медленная, темная, как черный хрусталь... река...

– Очнулся?

Теперь голос обращался к нему, и язык был - Квэниа, чистый и правильный настолько, что...

Или это Валинор, он - в чертогах Мандоса, и тот, кто склоняется над ним - сам Владыка Судеб... кто знает, каким он видится бесприютной душе... но разве может быть больно... или это - только память о боли, которой уже нет... да, должно быть, она уходит не сразу...

– Намо...

Губы не слушаются. Голоса - нет.

– Лежи. Лежи спокойно.

– Я... умер?..

– Ты не умрешь.

Да, конечно... душа ведь не может умереть... смертно только тело... он уже не умрет... вот и боль уходит...

Он из последних сил удерживался на зыбкой грани сознания, не отводя взгляда от этих глаз, словно пытаясь разглядеть в них свою судьбу, а тьма окутывала его, и эти глаза стали двумя скорбными звездами во тьме - он поднимался к этим звездам - вверх, вверх, словно на крыльях - вверх...

Открыть глаза... как же тяжело открыть глаза...

– Ты очнулся, Элда?

Нет, не тот голос, не тот... И резковатый гортанный выговор незнакомый.

Человек.

– Что со мной? Где я?

– Ты был тяжело ранен, - участливо пояснил человек.
– А где ты... может, сейчас тебе лучше и не знать.

Черноволосый, кареглазый, смуглый. Широкоскулое лицо. Не из Эдайн, это ясно. И одежды - черные.

– Я помню. Был бой, - Эльф нахмурился, пытаясь вспомнить.
– Орки. Потом - какие-то люди. В черном. Потом - вспышка, как молния. Потом... не помню.

– Ты был ранен, - повторил человек.
– Тебя подобрали, привезли сюда. Лечили.

– Значит, я не... умирал?

– Умер бы, - скупо усмехнулся человек.
– Во-время успели.

– Кто лечил? Почему? И где я?
– допытывался Эльф.

– У вас что, с ранеными по-другому поступают? Хорошо, ну, Аст Ахэ называется место, где ты находишься. И - что?

– Не понимаю. Никогда не слышал.

– Ну да, - на этот раз усмешка вышла горькой, - вы называете иначе.

– И как же?

Человек задумался, потом спросил:

– Хочешь увидеть того, кто тебя лечил?

– Конечно!

"Ну, наконец хоть что-то прояснится!.."

– Идем, - пожал плечами человек.
– Думаю, встать ты уже сможешь.

– Скажи хоть, давно я здесь?

– Дней десять...
– человек в раздумье потер подбородок.
– Может, и не стоит так сразу... ну, да ладно. Пошли.

За одно он готов был поручиться - за то, что никогда здесь не бывал. Люди, попадавшиеся по дороге - все в черном, некоторые - при оружии, почтительно кланялись его сопровождающему. Высокий ранг, должно быть, или высокий род. По внешности, однако, незаметно. Но где же такое может быть?..

Мысль в голову приходила только одна, но он гнал ее прочь - вздор, даже детям известно, что там - совсем другое... Так что же тогда?..

...Сначала он увидел - глаза, и только потом рассмотрел - лицо. И пришел в ужас. Он не позволял себе верить - но только один мог выглядеть так. Но ведь не может же этого быть!

– Эдрахил?

Тот же голос... Великие Валар, но как же...

Он пошатнулся.

– Сядь.

Он не заметил, кто пододвинул ему резное невысокое кресло; ноги подкосились. Близко-близко - невероятные светлые глаза.

– Узнал? Не надо бы тебе... Так и считал бы меня Владыкой Судеб и думал бы, что все это тебе померещилось.

– Ангамандо...
– сдавлено.

– Так вы и называете. Тяжело? Хотел бы уйти отсюда?

Эльф кивнул, потянув ворот рубахи.

– Финарато примет тебя, - задумчиво сказал ясноглазый.
– Что ж... взамен я попрошу только об одном.

– Что?..
– Эдрахил не узнавал собственного голоса.

– Ты должен дать клятву не поднимать оружия против Людей Севера. Против Твердыни.

Эльф замотал головой:

– Я... клянусь, что убью любого Орка...

– Я разве говорил об Орках?
– с мягкой настойчивостью перебил ясноглазый.
– Я говорил о Людях. О тех, кто тебя спас, кто выходил тебя.

– А... ты?
– Эльф и сам точно не знал, о чем спрашивает.

– Я только раны залечил. Я не тороплю; конечно, ты должен обдумать все. Захочешь - останешься. Дашь клятву - иди с миром.

– Остаться... рабом твоим?

Ясноглазый пожал плечами:

– Глупости. Одним из нас.

– Воевать... против... своего народа? Ты понимаешь, что предлагаешь мне?!

– Здесь не только воины. Книжники, целители, менестрели, мастера камня и металла, звездочеты...

"Какая-то ловушка, что ли? Не понимаю..."

– Подумай. Что бы ты ни ответил, за жизнь свою можешь не тревожиться. И пыток, - усмехнулся криво, - здесь нет.

– Я... подумаю, - трудно выговорил Эльф.

– ...Я не нарушил верности тебе! Я клялся не поднимать меча против Людей и против... Прости. Против - него. Я не смог бы. Даже если бы не было клятвы. Он ведь лечил меня, понимаешь, король... Впрочем, я и сам почти ничего не понимаю. А Орки... я дрался с ними, ты видел сам. Может, я и отступник. А может, мы просто слишком мало знаем. Я думал - он лжет. Не понимал только, зачем; ведь мог убить меня сразу. Или - знаешь ведь, что говорят: чары, воля, подчиненная его воле... А потом как-то вдруг понял он не лгал, и воля моя свободна. Я не нарушу той клятвы не потому, что околдован: потому, что это было бы подлостью.

– Зачем ты мне это рассказал?
– Финрод был в задумчивости.
– Ведь мог бы и дальше молчать.

– Ты - мой король. Мы, быть может, идем на смерть, и ты должен знать, кто встанет рядом с тобой в бою.

– Странно...
– тихо сказал Финрод; и повторил: - Странно...

– Только... если все же чародейство... Я прошу тебя, Финарато: если ты увидишь, что чужое проснулось во мне - убей меня. Я прошу тебя об этом, пока я - все еще я.

– Обещаю, Эдрахил.

Он так до конца и не понял, что творится. Было только непривычное пугающее ощущение собственной беззащитности, словно он стоял нагой среди ледяного ветра на бескрайней равнине, глядя в лицо безжалостно-красивому в морозной дымке солнцу - бесконечно чужому и страшному. Так было, когда он смотрел в лицо Гортхауэра. Оно было ужасающим не потому, что было отвратительно-уродливо; оно было ужасающе прекрасным - в нем было что-то настолько чужое и непонятное, что Берен не мог отвести от него завороженных глаз - оно притягивало неотвратимо, как огонь манит ночных бабочек. И перед его внутренним взором стояло это розоватое, словно плохо отмытое от крови морозное дымное солнце над метельной равниной, где не было жизни, и почему-то он называл в сердце отстраненный свет этого бледного светила улыбкой бога. Равнодушной улыбкой бога. А глаза его видели - король Финрод, выпрямившись в гордости отчаяния, застыв мертвым изваянием, смотрит прямо в глаза Жестокого. Казалось не было тише тишины в мире, не было молчания пронзительнее. Что-то происходило, что-то незримо клубилось в воздухе, и никто не мог пошевелиться - ни Орки, ни Эльфы... Видения были немыми и беззвучными, хотя он ощущал их вкус и запах, тепло и лед...