Чёрная книга Арды (издание 1995 г. в соавторстве)
Шрифт:
Когда он увидел этот кинжал, в котором живым огнем горели алые камни, страх охватил его. Словно возвращали меч убитого воина. "Гортхауэр? Что с ним? Схвачен?!" Огненные глаза Балрога пламенем костра осветили его лицо.
– Пришли люди, Повелитель, и принесли этот знак - говорят, посланы твоим полководцем. Что прикажешь?
– Впусти, - после недолгого молчания сказал Вала.
Их было шестеро. Один - на носилках, закрытый по горло плащом. Бородатые длинноволосые люди, тяжелые и плечистые, хотя и не очень рослые. У двоих на головах рогатые шлемы, остальные в кожаных шапках, обшитых бронзовыми накладками. Грубые
– Эй, приятель, а где сам-то? Властелин-то где?
"Вот нахал. Своеобразная у них вежливость".
– А не скажешь ли ты сначала, кто ты сам таков, и что у тебя за дело здесь?
"Смел, ничего не скажешь. Видно, из тех племен, что вырезают богов из дерева и приносят истуканам жертвы, а чуть что - расправляются с ними. Просто и справедливо. Немудрено, что при таком обращении они не больно-то боятся богов".
Воин горделиво заявил, положив руку на меч:
– Я Марв, сын Гонна, великий воин Гонна, сын Гонна из рода Гоннмара, лучшего вождя Повелителя Воинов Гортхауэра! И я несу слово его Властелину!
– Ну, так говори.
Воин туповато воззрился на Мелькора и, нахмурившись, спросил:
– Это еще почему?
– У тебя же слово к Властелину. Ну, так говори. Я слушаю.
– Ты?
– недоверчиво спросил воин.
Вала усмехнулся краем рта. Конечно, они ожидали увидеть что-нибудь более внушительное. Вроде шестирукого громилы с волчьей головой - у них, что ли, бог войны таков? Мелькор неспешно поднялся по ступеням на престол и возложил корону на голову. И странно изменился он - на троне сидел величественный, мудрый и грозный властелин, и даже раны на его лице внушали благоговейный страх. И, изменившись в лице, Марв, сын Гонна, упал на колени.
– Прости, о великий, что не догадался, не разглядел! Прости и помоги!
– ревел он жалостным голосом.
– В чем я могу помочь? И что за слово передает мне полководец Гортхауэр?
– Вот он, как раз, и говорит - спаси, Властелин, Гонна, сына Гонна, вождя нашего! Спаси брата!
– Что с ним?
– Да ранили его, Властелин.
– И что - Гортхауэр не смог помочь ему?
– Как не смог! Давно бы умер брат, если бы не он! Да вот на все сил не хватило. Вези, говорит, к самому. Коней дал, знак дал...
– Хорошо. Несите раненого. И уходите. Потом позову.
Когда воины уходили, он поймал на себе недоверчивый взгляд. "Любопытно все же - каким они представляли себе меня?"
Раненый был мужчиной могучего сложения, лет сорока с виду - солидный возраст для этих недолго живущих людей. Темные, слипшиеся на лбу от пота волосы заплетены на висках в косицы, длинные усы мешаются с густой небольшой бородой, явным предметом гордости хозяина. Карие глаза ярко блестят на бледном лице. Вала отшвырнул задубевший от крови и грязи когда-то зеленый плащ.
Рана действительно была страшной. Смертельной. Удар перерубил ключицу, косо отделив плечо и руку. Счастье, что он попал к Гортхауэру. Эти-то, их лекари, сущие варвары. Прижгли бы каленым железом рану, и умер
бы от боли... Неумелые грязные повязки почти не скрывали раны. Человек внимательно смотрел на него. Мелькор медленно провел ладонью над раной, чтобы ощутить, насколько она серьезна - обожженные ладони чувствительны. Затем, положив руку на лоб человека, оторвал присохшие повязки - тот не ощутил боли. Ее ощутил Вала. Дрянная рана. Грязная, страшная. Осколки кости торчат из мяса. Вновь потекла кровь. Хорошо, что легкое не задето. Но артерии... Надо спешить.Вала закрыл глаза и молча, замерев, медленно-медленно вел ладонью над раной, переливая свои силы в тело умирающего. Казалось, шевельнешься - и все рухнет, рассыплется миллионами осколков.
...Ртутные точки крутились в глазах. Звон в ушах стал нестерпимым. Вала открыл глаза, тяжело дыша. Рана побелела, кровь уже не сочилась, и разрубленные кости соединились, хотя еще совсем непрочно. Он улыбнулся, глядя в лицо раненому, и внезапно увидел жалость в темных глазах. Он видел там отражение своей улыбки, стекающей кровью из незаживающих ран. И человек заговорил - хрипло, прерывисто, слабо:
– Не надо больше... Все уже, ладно... Пусть я помру - все равно. Куда ж я без руки... Ты-то... как же тебя так... У тебя же в крови все... Как же так... Ведь больно тебе, вижу... А говорили - с гору ростом, и неуязвим... Надо же... Я-то думал - боги огромные ростом и потому могучи... А ты вроде и не очень велик, а такое можешь, что... уж не знаю и как сказать... Словом, великий ты бог, и нет тебя сильнее. Только не лечи меня больше. Ведь ты в крови весь. Я и так выживу. Ты только скажи - кто тебя? Я людям скажу - голову его тебе принесем.
"Что делать? Плакать или смеяться? Ведь в глаза говорит, что ожидал увидеть богатыря, а встретил плюгавое ничтожество... И ведь от чистого сердца! Конечно, не клан Совы, дикари совсем - а все же Люди. И сердца верные и отважные..."
– Голова его и так мне досталась. Он убит.
– Ну и верно. Месть - дело святое.
– Я мстил не за себя, - глухо ответил Вала.
Человек что-то почувствовал в его голосе.
– За друзей тоже надо мстить. Эх, только встану...
– И - детей?
– Но из них же мстители вырастут!
"Попробуй, разубеди его".
– И не жаль?
– А они нас жалели?
– А ты хочешь быть таким же, как они?
Человек замолчал.
– Я как-то не думал.
– А ты подумай, - резко сказал Вала.
– Лежи тихо. Я продолжу...
Человек стоял перед ним, изумленно рассматривая свое плечо. Он несколько раз крутанул рукой и, блестя глазами, сказал радостно:
– Вот я и воин снова! А то куда я - без руки?
Он встал на колени и низко поклонился, коснувшись лбом пола. Когда поднял лицо, на нем скорее, было раздумье, чем улыбка.
– Вот когда так на тебя смотрю - совсем как рассказывали!
– И как, позволь спросить?
– усмехнулся Вала.
– Как в песне поют:
И вышел к бою, башне подобный,
В высокой короне, где звезды светились.
И щит его туче в руке подобен,
И Молот Подземного Мира в деснице;
Великий, могучий, непобедимый!
И след его - больше расщелин горных,
В которых по десять коней бы укрылись,
И крик его - страшнее грома,
И хохот его - обвалом горным!