Черная Книга Арды

— Прошу тебя, гость наш, простить меня за столь вопиющее нарушение приличий; вижу я, что неучтиво прервал твою трапезу. К тому же я не представился: имя мое Хоннар эр'Лхор.

— Э-э… хм… сожалею, что имя твоего рода («Надеюсь, это действительно имя рода и я ничего не перепутал…») ничего не говорит мне, благородный господин, ибо не искушен я в истории и обычаях этих земель и вовсе не знаю здешних народов, — невольно попадая в тон, ответил Халдар. — Мое имя Халдар из рода Гуннора, сына Малаха Арадана… младшего сына, — добавил он поспешно, видя, что северянин удивленно приподнял бровь. — И не в чем тебе винить себя, благородный Хоннар из рода… м-м… Лхор, ибо я уже насытился и готов ответить на твои вопросы.

Хоннар окинул гостя внимательным взглядом, и Халдар, осознав, какое зрелище сейчас являет собой, невольно смутился. Северянин уловил его замешательство:

— Должно быть, наш благородный гость хотел бы сперва вымыться, переодеться и отдохнуть с дороги; я вижу, ты нуждаешься в сне, Халдар из дома Хадора. Беседа может подождать; тебе подберут одежду…

Но мысль о сне вызвала у Халдара болезненную гримасу, и он, забыв об учтивости, перебил:

— Спать я не хочу; вот помыться и переодеться было бы нехудо… — спохватился, — а после я весь к твоим услугам, благородный Хоннар.

Хоннар кивнул.

Через некоторое время Халдара — уже чисто вымытого, весьма пристойно одетого и гладко выбритого (негустая юношеская бородка, клочковатая и подпаленная у какого-то костра, была не тем украшением, с которым тяжело расставаться), — препроводили в добротный деревянный дом, хозяином которого и был Хоннар. Гостю был вручен серебряный, тонкой работы кубок, украшенный дымчатым хрусталем, каковой кубок хозяин тут же и наполнил давешним медвяным напитком. Не очень представляя, каковы требования здешнего этикета в таких случаях, Халдар подождал, пока Хоннар наполнит свой кубок, и начал рассказ.

По чести, молодой человек ожидал, что его повествование произведет большее впечатление, но хозяин никаких признаков удивления не проявлял, и Халдар начал испытывать некоторое разочарование.

— Правильно ли я понял? — внезапно спросил Хоннар. — Ты провел ночь у Хэлгор?

— Ну… да, если это и вправду так называется.

Северянин посмотрел внимательно:

— Зачем?

— Хотел понять, — пожал плечами Халдар.

— Ну и как, понял? — в голосе Хоннара, показалось, прозвучала жесткая нотка.

— Нет. Что это за место? И почему — маки? Что там было?

— Мы никогда этого не делаем, — задумчиво проговорил старший, словно не услышав вопросов. — Никогда не остаемся там. Там память. Не воспоминания — память. И Хэлгор, и Лаан Ниэн…

— Лаан… Гэлломэ?

— Когда-то так и было. Теперь — Долина Скорби, Лаан Ниэн. Хорошо, что ты не понимаешь… пока.

— Почему?

— Потому что ты из дома Хадора, а Хадор — ленник Инголдо-финве.

— Объяснил, называется… Что ж, по-твоему, мы там дикари дремучие и ничего не поймем?

— Такие мысли просто напрашиваются, мой благородный гость, как некая небольшая месть: вы ведь нас считаете дикарями, не правда ли? — Хоннар коротко усмехнулся.

— Ну… как тебе сказать… — Халдар поскреб в затылке: а ведь и правда, сам-то кого ожидал встретить, когда сюда шел?..

— На самом деле, смею тебя уверить, мы вовсе так не думаем, — серьезно сказал Хоннар. — Ты скорее всего просто не захочешь верить, если я расскажу тебе.

— Великие Валар, но почему?!

— Вот-вот, «великие Валар»… Тебе бы с Учителем поговорить.

— А кто это?

— Учитель… — Глаза собеседника вдруг потеплели, заулыбались, черты сурового лица смягчились, во всем его облике появилось что-то неуловимо юное, словно он сбросил пару десятков лет; Халдар молчал, донельзя удивленный этим неожиданным преображением.

— Учитель — это Учитель, и ничего тут больше не скажешь. Если уж ты действительно решил понять, что здесь у нас происходит, как мы живем, ты с ним встретишься непременно, рано или поздно.

— Так можно ж прямо сейчас!.. Чего тянуть-то!

Хоннар подпер голову рукой и посмотрел на молодого человека прежним, без тени улыбки, взглядом:

— Нет, мальчик. Не спеши. Еще не время. Поживи пока здесь; я советовал бы тебе немного подучить наш язык — видишь ли, на севере племен много, наречия разнятся, конечно, но и похожи все в чем-то, так что тебя поймут. А не поймут — разыщи кого-нибудь из братьев или сестер, — снова на миг потеплели глаза. — Они тебе помогут.

— А как мне их узнать? Ну, твоих братьев и сестер?

— Они носят черное с серебром.

Похоже, разговор был окончен.

— Теперь иди, Халдар из дома Хадора. Ты нуждаешься в отдыхе.

— Но… — начал было Халдар, однако передумал спорить: устал он изрядно, что верно, то верно.

— И не страшись снов, — тихо сказал Хоннар. — Такое тебе больше не приснится. Ты и без того не забудешь. Завтра я сам отведу тебя в Лаан Иэлли.

— Куда? — осторожно переспросил Халдар.

— В Долину Ирисов, по ту сторону гор — ее еще называют Майо, Долиной Видений. Это не так далеко, как кажется…

— Опять видения?!

Хоннар улыбнулся уголком губ:

— Отдых нужен не только твоему телу, но и твоей душе. Белые ирисы лечат раны души. Ты поймешь это сам.

По северным землям Халдар бродил еще много месяцев. Люди здешние ему нравились, говорил он теперь на невероятной смеси по меньшей мере семи наречий — его действительно понимали, хотя и подсмеивались иногда. Людей в черном он встречал не раз; именовали их всегда с почтением — рыцари Аст Ахэ, люди Твердыни. На попытки расспросить поподробнее пожимали плечами: люди Твердыни, что ж еще объяснять, все сказано! Удивляло то, что старшему из них было за семьдесят, а самые младшие были чуть постарше его самого — лет двадцать пять. И постепенно он начал догадываться, кого они называли — Тано, Учителем, о ком всегда говорили со знакомым уже Халдару теплым светом в глазах, иногда — с чуть печальной улыбкой. Но имени ему не называли ни разу.

Не то чтобы своего ремесла у Халдара не было, однако ж он не упускал случая научиться чему-нибудь новому: и в дороге пригодиться может, и потом когда-нибудь — эти времена, впрочем, казались ему весьма отдаленными, — когда и ему надо будет осесть где-то и обзавестись своей семьей. Надо ж как-то свой хлеб отрабатывать: где помогал ставить дом, где — поле вспахать, а где и в кузне молотом помахать приходилось. Хорошо, словом, было, да только одно непонятно: с чего же такие жуткие сказки рассказывают о северных землях? Люди здесь как люди; не болтливые, это верно, слов попусту не тратят, а вот знают и умеют, может, и поболе, чем в том же Дор-ломин. И встретят по-доброму, и накормят, и напоят… стоящие люди, одним словом. Про черно-серебряных и разговору нет: что твои мудрецы, вот только подсмеиваются иногда, но тоже — по-доброму, необидно как-то. И чудищ, кстати, тоже не было никаких, а зверье обычное, как и везде. Вон раз на медведя ходил — так медведь как медведь; помял слегка, конечно, но зато потом люди зауважали. Из шкуры того медведя Халдар себе куртку меховую сшил; гордился страшно…