Черная королева

После Теней, оборотней и открытого пламени тишина того места запала в душу и прочно ассоциировалось с раем.

Там я искала спасения от преследующих меня демонов.

Снег заносил следы. Снег мельтешил в окнах. Снег остужал страсти и становилось легко и спокойно.

А ещё, когда выпадает много снега, становится светлее. Даже самый тонкий лунный луч множится в отблеске сотен тысяч мелких ледяных кристаллов, играет на их гранях, превращая пространство в сказку.

Зима – моё любимое время года.

И я наконец получила тот домик, о котором мечтала. Именно тогда, когда уже смирилась с тем, что грёзы на то и грезятся, чтобы никогда не сбываться.

Я получила всё, что хотела, но совсем не так, как воображала когда-то.

Жизнь сложилась так, что пришлось не только посмотреть в глаза собственным кошмарам – наверное, для красного словца стоило бы добавить, что пришлось полюбить их.

Но на самом деле я не люблю сейчас то, что ненавидела когда-то.

Просто я повзрослела достаточно, чтобы научиться отделять человека от его поступков.

Что мы такое?

Мы все?

Инструменты богов, на котором те выводят замысловатые мелодии, наполняющие бытие смыслом.

Есть барабан – он всегда звучит на одной высоте. Есть рояль, скрипка или гитара. В зависимости от исполнения, они рождают разные мелодии.

Миарон отчего-то представлялся мне именно таким сложным инструментом.

Иногда разыгранные им партии было чудовищны, иногда – прекрасны.

А может быть в этом и есть великая сила любви?

Чем сложнее натура человеческая, тем сложнее ей жить без этого чувства, тем ниже способна она опуститься без света и выше взлететь, когда этот свет проявляет себя?

Не знаю.

Как всегда, вопросов у меня больше, чем ответов. А уверенности нет ни в чём.

Да и в чём можно быть уверенным? Разве только в том, что, однажды родившись ты когда-нибудь непременно умрёшь?

Жизнь – дорога. Может быть и смерть – тоже дорога. Бесконечный путь к осознанию и познанию самого себя.

Быть может даже больше – жить это творческий процесс, где ты выступаешь соавтором Бога.

Ты творишь себя, раскрашивая собственную душу в различные цвета, используя всё богатство цветовой палитры, существующей во Вселенной.

И в конце пути, в конце всех жизней, ты либо вберёшь в себя весь спектр и станешь белым. Либо утратишь краски и станешь черным.

Но есть ли он, этот конец пути?

Мне гораздо приятнее верить, что, когда подходит к финишу на одной дорога сразу начинается другая.

Я никогда не верила в судьбу.

И сейчас не верю.

Ничего не предназначено. Ничего не предначертано. Ты, и только ты сам выбираешь, кем быть, с кем быть, каким быть.

Даже если ты чёрен, как грех, это не значит, что ты не можешь измениться.

Можешь. Если захочешь.

Но что-то меня понесло философствовать?

Снег всегда навевает на меня эти настроения. Так приятно думать ни о чём и не бояться последствий за неправильный вывод.

Вот в чём, наверное, суть всех философий мира: рассуждать часами ни за что не отвечая?

История Красного Цветка подходит к концу, потому что в будущем мне предстоят другие роли. Может быть, красного драгоценного камня? Или огнедышащего дракона? Не берусь судить.

Что ещё добавить под занавес?

Я не верила, что Миарону удастся легко решить нашу проблему.

И была права. Легко не получилось.

Риан пришёл в ярость от предложения безродного слуги жениться на его королеве-матери.

Когда узнал, что «слуга» не так уж безроден, пришёл в ярость ещё большую. Прямо-таки осатанел и велел бросить Миарона в застенок. Полагаю, свою роль сыграли добрые советчики, нашептывающие на уши юному королю мудрые решения.

Дошло до того, что мы обменялись с сыном оскорблениями.

Вернее, оскорблял Риан, обвиняя меня в свойственной женщинам глупости и безнравственности. В том, что я предала память его отца и предаю интересы сына, подпуская к трону чудовище из-за Синих Гор.

За негодованием сына стояли Лэш и Марайя.

Особенно приятно было видеть первого в рядах борца за нравственность.

Марайя рвалась к власти, делая всё возможное и невозможное, чтобы приобрести на юного короля как можно больше влияния. Красивая, умная и безнравственная, она имела все шансы на то, чтобы добиться поставленной цели.

И являлась куда более жутким противником, чем её, теперь уже без пяти минут, экс-супруг.

Намерения моей статс-дамы были мне ясны как очевидность.

Много ли нужно, чтобы привязать к себе мальчишку, не знающего женской ласки и впервые её познавшего?

Партия складывалась совсем не в мою пользу.

Анэйро желала выйти замуж за своего маршала и тоже спала и видела, как избавиться от моей докучливой опеки.

В общем и целом, кризис взросления у моих детей протекал практически по классическому сценарию, с той лишь разницей, что возможностей набедокурить в них было больше.

Миарон успел сбежать до того, как стража явилась, чтобы бросить его в застенок.

Любимый сынок, справедливо подозревая меня соучастницей, не погнушался запереть в крепости родную мать.

Мне пришлось покорно это скушать. Хоть и горькой была пилюля, но что делать? Можно залить огнём целый свет, но на собственное дитя-то рука не поднимется.

Записав долг на открывшийся счёт Лэша и Марайи я, словно змея, ушла в спячку. Или в засаду.

Сидела в сторонке и ждала, когда вода снова польётся на мою мельницу.

А то, что она туда польётся, я не сомневалась. Дело лишь во времени.

Мышки славно погуляли, пока кошек не было.

За три месяца мои бывшие друзья сумели наворотить дел.

Хвалённый маршал с треском проигрывал один бой за другим и всё стало очень-очень плохо.

Миарон сам предложил Риану свои услуги, поставив условия: выиграет войну – женится на мне. Проиграет – и король Фиара волен отрубить ему голову.

Расклад казался не в пользу оборотня.

Враг готовился разорвать страну на части, откусить вкусные куски, а на оставшийся островок посадить удобную марионетку.