Черная корона Иссеи

– Очень разумно с твоей стороны, Астра, – мэги Рут, приподняла шкатулку, разглядывая знаки на серебряных пластинах, восхитительные узоры, выложенные крошечными сапфирами и аметистами. – Мы с магистром умеем быть осторожными, а вот ты часто поступаешь, как нетерпеливая девчонка.

– Самостоятельная девчонка с невыносимым воспитанием! – шутя, напомнил Варольд. Он принял костяную коробочку из рук Изольды, тоже разглядывая тонкую инкрустацию и поглаживая пальцами изящный рельеф. – Народ, который сделал ее, наверное, древнее атрийцев, если нам о нем ничего не известно. Возможно, это были сами хораги, но ведь они никогда не жили в море. Спасибо, Астра, – он поймал ее ладонь и сжал, передавая отцовское тепло и скупо, но душевно выражая благодарность. – Я надеюсь скоро поправиться, и тогда мы с тобой вместе будем исследовать эти опасные тайны и шалить магией. Ведь у меня тоже очень дурное воспитание. Жаль, что прежде не перед кем было его проявить.

– Варольд! Да как ты смеешь! – в глазах Изольды вспыхнуло фальшивое возмущение, через миг она рассмеялась и прижалась к нему с поцелуем, а он, вдруг проявив неожиданную силу, повалил ее рядом с собой на подушки.

– Ну и валяйтесь, – сказала Астра, подняв со спинки кровати шелковый флер с рисунком серебряных лилий. – А я пойду. Дел слишком много. Наша прекрасная «Песнь Раи» будет готова дней через шесть. Тогда я заберу вас из беспокойного Иальса. Подальше, где нет ни Ордена Алой Звезды, ни паладина Лаоренса, ни прочих мерзавцев, разобраться с которыми у меня горят руки. Завтра утром зайду.

Она спустилась по лестнице к выходу. Изольда нагнала ее у самой двери.

– Не смей больше пытать отца про свой Кара-Маат, – заговорила магистр, – он больше ничего не знает. И, к счастью, не может знать. Мало я тебя шлепала по мягкому месту!

– Я уже очень взрослая, госпожа Рут, – сказала Астра. – Сама могу задницу набить кому угодно. Ага, до самых красных пузырей. Пока, – она рассмеялась и выбежала в сад.

– Астра, пожалуйста, будь осторожнее и флер накинь! – успела крикнуть ей Изольда.

Выскользнув незаметно через прореху в кустах жасмина и перейдя на другую сторону улицы, мэги Пэй стояла несколько минут под смоквой, поглядывая по сторонам, убеждаясь, что за домом никто не следит. Этот небольшой особняк, неприметный в пышной зелени сада, Изольда сняла за достаточно большую плату через Митуна Малуна – члена магистрата, враждебно настроенного к паладину Лаоренсу. Изольде очень повезло, что в тот злосчастный день она застала Астру возле дверей таверны, когда та с Карридом Рэббом выносила вещи магистра, чтобы отвезти их в жилище Фирита. Узнав о произошедшем между госпожой Рут и Неромом, выспросив подробности, как Лаоренс ворвался в гномий дом, узнал Варольда и едва не убил его, Астра возгорелась безумным гневом. Она хотела немедленно бежать за Мельничий холм и уничтожить паладина, пока он не пришел в чувство, и весть о Кроуне – якобы воскресшем убийце олмийского короля – не пошла пьяно гулять по Иальсу. Изольде стоило многих усилий, чтобы удержать ученицу от необдуманного поступка, верно еще более осложнившего бы их печальное положение. Потом, ближе к вечеру, пряча Варольда в одной из задних пристроек на дворе магистрата, Изольда и Астра нашли надежного человека. Он, взяв семьсот сальдов, помог обосноваться в этом скромном, но уютном особняке в начале района Идры, где обитали богатые голорцы, поселившиеся здесь недавно, плохо знакомые с тайными порядками Иальса и его опасными властителями. Здесь действительно было тихо и спокойно. Пока. Ведь люди Лаоренса день и ночь старались выследить мэги, нанесшую смертельную обиду паладину, а слуги Башни Порядка были подняты на ноги в поисках мнимого убийцы Луацина. Астра понимала, что рано или поздно те или другие добьются своего, если ей с отцом и госпожой Рут оставаться в Иальсе долго. Поэтому она спешила с ремонтом летающего корабля, который, минуя дороги, посты Ордена и всяких тайных ищеек, доставит в самое безопасное место Гринвеи. Еще Астра опасалась мэги Верды – кто знает, что за мысли роились в ее прекрасной светловолосой головке, растревоженной недавним скандалом с уничтожением «камня душ», сожжением некроманской книги и погромом в ее комнате. Кроме того, Верда была слишком озабочена вестью, что Варольд жив. Ведь с этим известием ее до сих пор безуспешные поиски нитей, ведущих к Черной Короне, обретали новый смысл. Астра даже всерьез задумалась, не согласиться ли с безумным предложением мэги Верды, переданным вчера Карридом Рэббом.

Мэги Пэй постояла немного и пошла по улице вниз к баням Парисны, думая, что если белая паучица – госпожа Глейс – посмеет еще дознаваться о Варольде, она уничтожит ее самым беспощадным образом. То же самое она сделает с милейшим Леосом, если он, после всего произошедшего, посмеет болтать Верде лишнее или, хуже того, приведет ее к летающему кораблю.

Когда Астра вышла из кварталов Идры, и внизу открылся вид на порт, стоящие на рейде корабли, ее посетила неожиданная мысль, что теперь капитан Морас способен ей помочь. Ведь действительно, когда предают лучшие друзья и весь мир кажется перевернутым корнями вверх, почему бы не заключить сделку с недавним врагом, которому, к счастью, знакома справедливость и честь?

* * *

– Сюда, моя принцесса. Прошу, – бард, вскарабкавшись на уступ, нависавший над морем, протянул мэги руку.

Госпожа Глейс вцепилась в нее, совсем выбившись из сил после крутого подъема, и уже тихо раскаивалась, что рискнула идти этим путем, вместо дороги лежавшей поблизости. В сапожках, синих тугих лосинах и короткой коте мэги походила на придворного мальчишку, лишь пышные золотисто-светлые волосы, выбившиеся из-под берета, и выпуклая грудь выдавали в ней молодую женщину. Сзади поднимался анрасец, привычный к горным кручам и тащивший тяжелую поклажу на крепкой, как у быка спине. Ветер развевал черный хвост его волос, дракон скалился на щеке и словно рвался в полет.

Скоро подъем кончился. Втроем они остановились на краю скалы, глядя на плескавшиеся внизу зелено-серые волны, чаек и косые паруса аютанского галеаса, быстро уходившего на юг.

– Наверное, он плывет в Либию, – сказала Верда с затаенной досадой и грустью, показывая на одинокий корабль. – Это прекрасно и немножко грустно.

– А представляешь, насколько прекрасно лететь над землей и морем, как птица? – обняв ее, произнес Леос. – Сердце разрывается от свободы. В груди ветер. И мысли становятся ветром. Все твое тело, будто из воздуха и радости.

– Ты и так ветер, Леос. Меня это пугает, и я думаю, как поймать и покрепче привязать тебя, – мэги схватила его локон, свисавший на плечо, и игриво вскинула бровь.

– Ты лучше вспомни, пернатый, как ты валялся где-то здесь на берегу с кровавой дыркой в животе. Всякая свобода хороша до тех пор, пока в ней есть хоть капля мудрости, – Каррид поставил мешок на землю и размял отекшие пальцы. – Не хочу говорить тебе дурное, не хочу мешать твоему ветреному полету, но, извини, боюсь я за тебя.

– И где ты валялся, Леос, с дыркой в животе? – поинтересовалась Верда.

– Там, – он ткнул пальцем в сторону узкого ущелья, сходящего к воде. – Валялся весь в крови. Боли не чувствовал. Только страх за Светлейшую и злобу от своей беспомощности. Но уже через несколько дней плавал живехонький возле тех камней, – он повернулся к отмели, сверкавшей перловыми бликами на солнце, где когда-то играл с амфитритами и нежился в объятиях Бирессии. – Поэтому, волосатый, я верю только в свободу. И еще в нашего Балда.

– Последнее особо верно. Пошли, – Рэбб поправил мечи, топырившие мешковатую одежду, взял поклажу на плечо и зашагал к усадьбе эклектика: она виднелась за деревьями, словно мрачное надгробие морка.

Всякого, кто приближался к дому с заросшим садом, охватывал страх. Наверное, сама беспокойная душа Керлока хранила это место, заставляя путников обходить его дальней дорогой. Тому же способствовали недобрые истории об заброшенном доме, нашептываемые не только на рынках и в кабаках, но и в стенах заведений более уважаемых. Каррид помнил, каких трудов стоило привести сюда корабельных мастеров, и если бы не штар золотом, не долгие, весьма убедительные заверения Астры, то латать бы дыры в разбитом корпусе Бернату самому.

– Господин Балдаморд, – окликнула мэги Верда, догоняя анрасца. – Я все хочу с тобой поговорить.

– Ну так, – Рэбб переложил мешок, глухо стукнувший содержимым, на другое плечо и замедлил шаг, – говори. Уши у сына Его всегда на месте. Не то что у некоторых ум, – он оглянулся на Леоса.

– Чего ты на меня все дуешься? – спросила Глейс.

– Сама знаешь, девчонка. Я сердит, – Каррид покраснел, на его лбу выступили капли пота. – И буду сердиться, пока на тебя сердита наша Светлейшая, потому что моя душа всегда с ней. Тебе не увести ни мою душу, ни сердце, как ты это проделала с Песнехарем. И мастер Бернат будет на тебя сердиться. Не допустит он тебя до корабля. На сто плевков не допустит – готов спорить.