Черная легенда. Друзья и недруги Великой степи

А Россия оказалась в изоляции. Культуру она унаследовала от Византии, но в единый суперэтнос с ней не слилась. Евразийские малые этносы были русским близки. Ландшафт, способы хозяйствования, демонология (ибо в тонкостях христианской догматики мало кто разбирался) роднили население единого лесостепного региона. Но победа соседнего мусульманского суперэтноса, овладевшего в 1312 г. Поволжьем и Причерноморьем, вызвала многовековую войну, которую многие историки пытались экстраполировать в прошлое.

Великороссия, чтобы не погибнуть, вынуждена была стать военным лагерем, причем былой симбиоз с татарами превратился в военный союз с Ордой, который продержался более полувека – от Узбека до Мамая. В этот период великоросский этнос переживал инкубационную фазу. Он на время потерял даже общее наименование. Тогда и долго после говорили: «Московиты, тверичи, рязанцы, смоляне, новгородцы», и только в 1380 г. на Куликово поле пошли русские. И хотя Москва, присоединив к своим владениям Великое княжество Владимирское в 1362 г., стала признанной столицей России, для того чтобы население ощутило себя этносом, понадобился подвиг, ставший моментом рождения и государства, и народности, и культуры, и воинского духа, позволившего потомкам витязей XIV в. жить и побеждать, ориентируясь на самих себя. Сил у русских людей хватало, потому что это были новые силы, новый запас энергии.

И любопытно, что аналогичный подъем наблюдается в Турции, за исключением восточной части Малой Азии, находившейся вне полосы пассионарного толчка. Туркмены Карамана, Диарбекра и Азербайджана не уступали туркам-османам ни в храбрости, ни в искусстве верховой езды, ни в верности шейхам, но они стали жертвой османов, которые в XIV–XV вв. были способны на большее.

Та же участь постигла Золотую Орду, в составе которой были древние этносы Среднего Поволжья и «вкрапления» в их среду из Монголии и Джунгарии. Они не были затронуты пассионарным толчком, так как находились восточнее его ареала. Поэтому они не слились в единый этнос, несмотря на социальную и языковую близость и даже единство культуры, воспринятой ими из мусульманских стран, с коими их связывала международная торговля.

Золотая Орда была химерой, тогда как Белая Орда стала ядром образования нового самостоятельного этноса – казахов.

Понимали ли это русские князья XIV в.? Возможно, потому что они за вносимую ими дань требовали и получали военную помощь против Запада и имели крепкий барьер, защищавший их от готовящихся ударов с Востока. За это заплатить стоило, и, что любопытно, после гибели «доброго царя Джанибека», когда в Орде началась «великая замятия» – серия убийств ханов и резня между их нухурами, русские князья продолжали ездить в Орду с данью, поддерживая установившийся и устраивавший их порядок.

Но этот «порядок» был неустойчив. Социальная структура без этнической основы кололась на отдельные этносы, суперэтническое название которых было «татары». Возникли татары казанские – потомки болгар, астраханские – потомки хазар, ногайские – потомки гузов, крымские – смешанный этнос из многих народов, сибирские – осколок Синей орды, литовские – удальцы, завербованные Витовтом, и некоторые реликты: кумыки, аккерманские, очаковские и др. В Великороссии татары легко ассимилировались – взаимная комплиментарность была положительной – и помогали московским князьям в их многовековой войне с Литвой, а хан крымских татар стал вассалом турецкого султана. Турция находилась в той же фазе подъема, что и Великороссия и Литва.

И ведь что важно и особенно интересно: пассионарный толчок XIII–XIV вв. прошел между Вильной и Смоленском, через Минск й Киев, причем Тверь и Москва находились на восточной периферии его ареала. Так почему же именно они проявились как регионы, наиболее способные к развитию, а коренные земли Древней Руси, не затронутые походом Батыя, стали жертвой сначала литовской, потом польской агрессии? Попробуем разобраться.

XIII век – фаза инкубации. Поэтому история XII в. не дает возможности выделить моменты будущего взлета. Они просто не фиксировались современниками, писавшими летописи. Но уже в начале XIV в. государство Гедимина называлось литовско-русским, и русское православие успешно соперничало с литовским язычеством. Исповедание той или иной религии подобно лакмусовой бумажке для описания процессов этногенеза.

И тем не менее в конце XIV в. языческая Литва с королем Ягайло примкнула к Западу, а оппозиция, возглавляемая князьями Витовтом и Свидригайло, потерпела поражение. Границы западного суперэтноса продвинулись до Полоцка и Смоленска, а политическое господство – до Вязьмы и Курска. Чрезвычайно слабое сопротивление русского населения Белой, Черной и Червленой Руси [35] бесспорно, но почему через 80 лет после похода Батыя, кстати не затронувшего Западной Руси, в 1321 г., князь Гедимин у реки Ирпень разбил русских князей и взял Киев, а в 1339 г. польский король Казимир занял Галицию, не выпустив ни одной стрелы? Куда же девалась древняя русская доблесть и где новая пассионарность?

35

Червленая Русь – Галиция.

Преодолеть инерцию древней, пусть ослабевшей, системы всегда трудно. Поэтому новые этносы возникают на границах этнических ареалов, где исходные субстраты лабильны и неустойчивы. Значит, пассионариям надо было искать применения своим силам на границах родины. Одни из них отправились служить в полиэтническую Великороссию, сохранив веру и культуру, другие – в Польшу, потеряв религию, но оставив своим потомкам родную землю, третьи – на южную границу, опустошенную беспорядочными столкновениями между кучками степных тюрок и русских дружинников, оставшихся без князей. И там, перемешавшись с крещеными половцами, они создали новый этнос – малороссы (сохранившееся старое название), или козаки (тюркское наименование людей без начальства), или украинцы (так их звали поляки).

Этот этнос проявил невероятный героизм, ибо он вернул заброшенную землю – вывел ее из запустения, сохранил культурную доминанту и саблей добыл политическую свободу. Даже включившись в состав государства Московского, украинцы обрели в нем экологическую нишу, заняв должности от чиновников и офицеров до канцлера (Безбородко) и мужа царицы (Разумовский), так как общность, унаследованная от Древней Руси, – книжная культура и византийское православие – не мешала северным и южным русским жить в симбиозе, а татарская примесь, равная у тех и других, только усложняла поведенческий стереотип новой России, что шло ей на пользу.

Итак, в смене суперэтносов наблюдается не преемственность, а, говоря языком математики, «отношение». Русские как этнос относились к древним русичам, как французы к галлам или итальянцы эпохи Возрождения к римлянам времен Калигулы, а «запустение» и «иго» – это «водораздел» между двумя этногенезами. Сделаем вывод: русские относительно Западной Европы – не отсталый, а молодой этнос.

«Я, русский человек, всю жизнь защищаю татар от клеветы» [36]

36

«Советская Татария», 29 сентября, 6,13,20,27 октября, 3,17 ноября 1990 г.

(Беседу ведет журналист Альянс Сабиров)

Эти встречи отложились в памяти так ярко и выпукло, что при каждом воспоминании они «прокручиваются» перед глазами, словно кадры видеофильма. Впрочем, если брать во внимание именно зрительный ряд, то примечательного в них вроде бы не так и много. Ибо это, с внешней стороны, просто беседы – в рабочем кабинете среди книг, на прогулке по зеленым аллеям или, как водится в нашем непритязательном быту, на обыкновенной кухне, за чашкой чая, которые затягивались порой и далеко за полночь.