Черная Мельница

Крикун повел головой из стороны в сторону, точно змея, попавшаяся в ловушку, - подмоги ищет. А не найдя ее, понял, что верзила не отступится, пока всю правду из него не вытянет. И, едва ворочая языком, прошептал: "Платит мне Черный Мельник".

"А мы плохо расслышали, - не пощадил его незнакомец.
– Ну-ка, еще раз, да погромче!" Крикун повторил сказанное чуть погромче. "А когда врал - во все горло орал!
– заметил чужак.
– Ну-ка, скажи людям правду во весь голос!"

Совсем отчаялся крикун - понял, что Черный Мельник не придет ему на выручку. И вне себя от злости завопил что есть мочи: "Черный Мельник платит мне восемь грошей!"

"А слухи кто распускать поручает?" Крикун уже так напуган, что не тянет, а сразу орет на всю площадь: "Черный Мельник!" Дважды пронеслось над толпой это страшное, леденящее душу имя. Словно от удара хлыстом, умолк смех, затих шум. Сперва кто-то один из толпы, за ним второй, потом третий вернулись к прилавкам и начали раскладывать свой товар, будто ничего не видели и не слышали.

Но тут и там сжались и поднялись вверх кулаки, а один подмастерье даже засвистел какой-то задорный и хлесткий мотив. И вот уже с десяток парней в гуще толпы подхватили его, и нет на всей площади человека, кто бы не знал слов этой песенки.

Песня запрещена - в трясину бросают того, кто ее запоет! Но десять парней насвистывают ее мотив - почем знать, у скольких на уме ее слова? И вдруг эти слова понеслись над головами: чужак, ничего не боясь, во все горло запел:

"Шею волку свернем

И попляшем на нем.

Близок день!

Выжжем черную чуму,

Свалим черную стену.

Близок день!"

И, еще не кончив петь, повесил мокрого крикуна на статую посреди фонтана.

"Так кто же это был?" - набросился Черный Мельник на своего шептуна-очевидца событий на рыночной площади.

"Какой-то плотник по имени Ян".

"Болван!
– вытянул мельник шептуна кнутом.
– Размазня!"

"Так ведь люди говорили - плотник, дескать..." Пинок - и шептун с жалобным воем полетел в Черный Ручей.

Будь даже черным по белому написано, что заварушку устроил плотник по имени Ян, мельник ни за что б не поверил. Чуял он: это был Крабат.

Раздел III

Заметался мельник от ярости и велел управляющему в тот же день доставить ему двадцать деревенских парней.

Крестьяне, может, и послушались бы, как всегда, и отдали бы сыновей, в душе проклиная мельника и бессильно сжимая кулаки в карманах. Случалось, что парни дорогой сбегали - то в пустошь, то в горы. И мельник с превеликим удовольствием вылавливал их поодиночке и жестоко карал.

Но на этот раз навстречу управляющему вышел здоровенный детина и заявил: "Нет у мельника на нас никаких прав!"

Управляющий с непривычки не принял слова парня всерьез: "Не болтай того, за что можно головой поплатиться! Не лезь на рожон!"

Но бунтарь только засмеялся в ответ: "Речь не о моей голове, а о твоих ногах: резво ли бегают?" И с вилами в руках грозно шагнул к управляющему. "Назад!" - завопил тот не своим голосом. Но парень не отступил, а, наоборот, медленно, шаг за шагом стал надвигаться. А за ним - вся деревня, мужчины и женщины, шаг за шагом, шаг за шагом. Управляющий изо всех сил храбрится - знает, что его ждет, если с пустыми руками к мельнику явится.

"Вы должны послать двадцать парней для работы на мельнице!" - срываясь на крик, заявил он.

"Нет среди нас баранов, чтобы покорно брести на убой!
– перебил его парень.
– Передай это своему хозяину!"

Вилы уже уперлись в грудь управляющего. С перепугу он выхватил из ножен меч и взвизгнул: "Я требую повиновения!"

Но теперь уже вся деревня ощетинилась вилами, а здоровенный детина даже замахнулся косой.

"Именем Черного Мельника заклинаю вас - повинуйтесь!" - чуть не плача, взмолился управляющий. Вместо ответа верзила бунтарь затягивает "Близок день!" и размахивает косой в такт пению. А толпа все прибывает и прибывает - вот-вот замкнется кольцом. Опрометью кинулся верный слуга назад, к мельнику. А тому и спрашивать ни о чем не надо - одного взгляда достаточно. "Свиньей ты был, свиньей и останешься' - рявкнул мельник и прикосновением палочки отправил верного слугу в свинарник.
– Всех обращу в свиней, всех поголовно!
– бушует мельник.
– А этого верзилу с косой сгною заживо!"

От злобы и ненависти руки-ноги мельника свело судорогой, дыхание перехватило. Глаза налились кровью, ногти вонзились в ладони, а на губах выступила пена.

"Ты умрешь такой смертью, Крабат, какой еще никто на свете не умирал!"

Отдышавшись, послал мельник наемников в ту деревню с наказом: все живое спалить. Вместе с ними послал и крикуна - пусть потом ходит из города в город, из деревни в деревню и везде рассказывает, что своими глазами видел: вот, мол, какая кара ждет тех, кто осмелится поднять бунт против мельника.

Прибыли подручные мельника в деревню, а она пуста - ни людей, ни скотины. Все исчезли. Подожгли они дома, порубили деревья, отравили колодцы и спалили хлеб на корню.

А крикун отправился в ближайший город. На рыночной площади, как всегда, толпился народ. И увидел крикун: протискивается сквозь толпу женщина в черном. В левой руке у нее корзинка, в правой - глиняный горшок без крышки. Ветер выдувает из горшка тонкие струйки золы. Вскочил крикун на лестницу перед ратушей и завопил на всю площадь: "Слушайте, люди, что я скажу!"

С той стороны площади, где успела пройти женщина в черном, на него уставились горящие ненавистью глаза. И слова застряли у крикуна в горле. Почувствовал он, что не может ни звука произнести, будто онемел. Равнодушно отвернулась от него толпа, и никто не глядит на него с любопытством и страхом.

Решил крикун разузнать, что же произошло; скинул он камзол и, оставшись в простой рубахе, смешался с толпой. Навострил уши, слушает, о чем вокруг говорят. И услышал такое, что у него волосы дыбом встали: "И дома вновь отстроят, и поля вновь засеют, и деревья посадят, и колодцы отроют". Выходит, власти Черного Мельника скоро придет конец.

И еще увидел крикун: под сводчатой аркой церковных ворот сидит человек, подыгрывает себе на трехструнной скрипочке и поет:

"Пока в доме матери

Огонь в очаге тлеет,

Пока солнечным светом

Траурный холст рдеет,

Крабат, народа заступник,

Крепнет и молодеет."

"Кто ты такой?" - спросил крикун у певца. "Староста здешнего хора", - ответил тот, повторил припев и начал новый куплет.

Песня его длится долго и прославляет подвиги Крабата в борьбе против Черного Мельника.