Черная моль (Черный мотылек) др.перевод

— О, да, — кивнула она. — Хочу его повидать. Сто лет не виделись. Отвезешь меня?

— Разумеется, дорогая. Однако не кажется ли тебе, что несколько поздно отправляться в такой долгий путь? — промурлыкал Ричард, стараясь скрыть раздражение. — Не кажется ли тебе, что лучше дождаться завтра?

— Да уж, Лавиния, придется подождать, сегодня мы уже никуда не поедем, это ясно. Тем более, что отсюда я должен сперва заскочить к Флетчерам. А Трейси навестит тебя завтра, если сподобится.

— А если нет? — с сомнением спросила она.

Эндрю похлопал себя по жилетному карману.

— Боже, чуть не забыл! — воскликнул он. — У меня же для тебя письмо. Он будет у тебя завтра, в любом случае. Господи, ну и рассеянным же человеком я стал! — выдернув из кармана целый ворох бумаг, он отделил конверт, запечатанный и надписанный наклонным итальянским почерком.

Лавиния радостно выхватила его из рук брата и распечатала. Эндрю сунул остальные бумаги в карман, грустно усмехаясь при этом.

— Все кредиторы, Ричард, кредиторы!

— Отдай мне, — ответил тот и протянул руку.

— О, нет! Но все равно, премного благодарен, Дик. Это так, мелочи…

— Тем более, почему бы тебе не рассчитаться и не начать сначала? — заметил Ричард.

— Бог ты мой, к чему? Не успеешь оглянуться, как на тебя посыплются новые! Так что не вижу разницы.

— Тогда позволь одолжить тебе сразу тысячу. Надеюсь, этого хватит, чтоб полностью расквитаться?

— Полностью? Но это невозможно! Ну же, не хмурься, Дик! Я ведь уже сказал, это у нас в крови. И пенни нет за душой, зато пыль в глаза пускать горазды. Ничего, скоро мне начнет везти. Не может же человек без конца проигрывать. Тогда и с тобой смогу рассчитаться, но не буду. Сяду к столу и все спущу. Я-то уж себя знаю!.. — он говорил так искренне, что Ричард был просто не в силах на него сердиться. Юноша этот был наделен бесхитростной душой и, несмотря на весь его эгоизм, легкомыслие и транжирство, Ричард испытывал к Эндрю самые нежные чувства. Он уже собрался было что-то возразить, но тут, складывая письмо, к ним подошла Лавиния.

— Трейси приезжает завтра днем, — объявила она мужу. — Как это мило, правда, дорогой?

Он поспешил согласиться с ней, но отсутствие искренности в голосе не укрылось от внимания супруги.

— И останется обедать! — вызывающе воскликнула она.

— Разумеется, любовь моя.

— Ну, Дики, сделай хотя бы вид, что тебе это приятно, сделай же! Ну почему ты не любишь Трейси? Он же мой родной брат, ты должен его любить.

— Конечно люблю, Лавиния. И умоляю, не болтай глупостей.

— Я и не болтаю. Ну, не сердись, Дики, милый…

— Так ты его любишь? Удивлен слышать, — вмешался Эндрю. — Лично я его не перевариваю. И нечего сверкать глазами, Лавиния, все равно ты меня не переубедишь!

Лавиния уже открыла было рот, чтобы парировать этот выпад, но Ричард торопливо остановил ее. Только этого еще не хватало — слушать их перепалку. Он не в силах был понять, как может Лавиния снисходить до ссор с этим юнцом, столь откровенно старавшимся раздразнить ее.

И он повел их в дом, ощущая себя нянькой при двух неразумных детях.

Глава 5

ЕГО СВЕТЛОСТЬ ГЕРЦОГ АНДОВЕРСКИЙ

На следующее утро леди Лавиния наряжалась с еще большим тщанием, чем обычно, и совершенно загоняла свою служанку, и без того измученную бесконечными перепадами в настроении хозяйки, отдававшей ей самые противоречивые приказания. Она так долго занималась своим туалетом, что все еще находилась в будуаре, когда лакей объявил о прибытии его светлости герцога Андоверского. У нее даже не было времени предупредить лакея о том, что она примет его светлость в гостиной, а потому не успели эти слова сорваться с уст Джеймса, брат уже стоял в дверях, отвешивая поклон.

Он был очень похож на сестру, этот мужчина, и в то же время совершенно иной. Те же высокие скулы и тонкие аристократические ноздри, но губы были узкие, а зеленые глаза под тяжелыми веками смотрели совсем иначе. Брови его светлости слегка поднимались к вискам, глаза, пронзительные и яркие, всегда были затенены черными ресницами. Парика он не носил, черные свои волосы не пудрил, что в сочетании с неизменно черными с серебром туалетами лишь подчеркивало природную бледность лица. Вообще он производил довольно внушительное впечатление, когда, притворив за собой белую дверь, вошел в будуар и поклонился миледи.

Лавиния подбежала к нему, шурша жемчужно-серыми оборками платья.

— О, Трейси! — радостно простонала она и протянула ему руки.

Его светлость шагнул навстречу и еще раз поклонился.

— Рад застать тебя дома, Лавиния, — произнес он с легким оттенком сарказма в мягком бархатном голосе. — Как ты, наверное, догадалась, я сегодня верхом, — и он указал на свои сапоги с острыми шпорами. — Не сомневаюсь, Эндрю забыл отдать тебе письмо.

— Нет, не забыл, — ответила она, беря его под руку. — Вспомнил вовремя и, о, Трейси, как же я обрадовалась, получив его!

— Искренне польщен, — ответил он. — Я приехал по довольно важному делу.

— О!.. — она разочарованно убрала руку. — Снова эти деньги!

— Ты настоящая прелесть, моя дорогая. Да, именно, деньги. Не присядешь?

Она опустилась на кушетку и смотрела, как он придвигает кресло, чтобы сесть рядом.

— Твой благородный господин и хозяин одолжил мне тут на днях небольшую сумму, сущий пустяк. А я, как обычно, в стесненных обстоятельствах. Да еще этот юный болван Эндрю как всегда по уши в долгах.

Миледи удивленно округлила глаза.

— Ты хочешь сказать, что собираешься занять у Ричарда, чтоб уплатить долги Эндрю? — недоверчиво спросила она.

— Вовсе нет. Разве это на меня похоже?

— Как бы там ни было, но не далее, как вчера, Эндрю взял у бедного Дика целых три тысячи. Я знаю, потому что слышала, что они говорили…

Его светлость вскинул черные брови с раздраженно-мученическим видом.

— Как безрассудно со стороны Эндрю! И как это на него похоже! Так значит, бедного Дика уже выжали?

— Не смей так говорить, Трейси! — воскликнула она. — Дики так добр ко мне! — она с вызовом встретила взгляд его пронзительных зеленых глаз.

— Это уже становится занятным, — протянул герцог. — И с каких это пор ты пришла к такому выводу? Откуда столь внезапная преданность мужу?

— Я всегда была предана и верна ему, Трейси. Ты же знаешь, всегда! Да, я мучила его, но он так терпелив и…

— Как это мило с его стороны!

— Ах, ну довольно этих усмешек, Трейси! Он обещал взять меня в Лондон, на всю зиму!