Черная ночь Назрани

Приняв молчание Османа Рашидовича за знак согласия, Хустанбеков достал из стоявшей на серванте шкатулки пачку денег и протянул главврачу:

— Тут две тысячи долларов. Не вздумай отказываться. Знаю, для меня ты готов все сделать бесплатно, благодарен за это. Но ведь тут придется задействовать других врачей. Возможно, тебе неудобно просить их о бескорыстной услуге. Заплати, сколько считаешь нужным. Медики, к сожалению, получают слишком мало, а каждый труд должен быть оплачен справедливо. И не жалей — эти деньги выделены мне на предвыборную кампанию.

Резоев был настолько взволнован полученной суммой, что только перед самым уходом вспомнил:

— Вы обещали отдать мне справку про Круликовского.

— Ах да!

Пройдя вместе с гостем в кабинет, Абукир Идрисович озабоченно порылся на письменном столе в каких-то бумагах, просмотрел несколько папок, поочередно выдвинул все ящики, после чего с сожалением вздохнул:

— На даче забыл. Да ты не волнуйся, я ее верну. На хер эта бумажка теперь нужна!

«Так я тебе ее и отдал, — думал бывший первый секретарь горкома после ухода врача. — Любая редакция отвалит за такую приличные деньги. Одни — чтобы опубликовать. «Триумф» — чтобы уничтожить. Посмотрим, кто больше. Никому не понадобится — тоже не беда. Пусть хранится в надежном месте. Вдруг обстоятельства сложатся так, что ты, Осман Рашидович, когда-нибудь захочешь стать белым и пушистым. Тогда и сам раскошелишься».

Глава 6 ЧЕЛОВЕК С РУЖЬЕМ

Настроение у капитана было хуже не придумаешь. Бодрился, старался держаться молодцом, да удавалась эта рисовка с трудом. После того как вчера Захарины вернулись в развороченную квартиру, они воспользовались советом Турецкого и отправились в гостиницу «Надир», где администратор Лариса Виссарионовна поселила их в одноместном номере. У Жанны от страха зуб на зуб не попадал, Лариса Виссарионовна пичкала ее успокоительными таблетками, и на этот раз жена согласилась уехать в Петербург. Это происходило поздно вечером. А уже с утра Жанна выглядела совершенно спокойной, даже успела подружиться с администраторшей, которую рекомендовал им Турецкий, и та сказала, что, когда закончится смена, они вместе поедут в разгромленную квартиру Захариных, после чего решат, что делать дальше. «В крайнем случае временно поживете у меня», — предложила Лариса Виссарионовна. И Жанна так же решительно, как накануне говорила об отъезде, заявила, что никуда отсюда не уедет.

Подобно домашним передрягам, расследование тоже бросало Захарина то в жар, то в холод. Иногда ему казалось, что он все делает правильно и вот-вот разоблачит Джангирова. А порой охватывало отчаяние: все доказательства казались неубедительными, худосочными, не более чем цепью притянутых за уши фактов. В любой момент этот карточный домик способен рухнуть. То ли дело опытный Турецкий — все находит со снайперской точностью, у такого уже ничего не сорвется. И невдомек было Юрию Алексеевичу, что московского «важняка» временами посещают точно такие же мысли: доказательства кажутся эфемерными, выводы приблизительными, ошибочными, в один прекрасный момент их легко опровергнут, и ему придется уезжать под ехидные смешки «местных товарищей», оправдывая свою неудачу сжатыми сроками командировки и незнанием ингушской специфики. Единственное, что поддерживало Александра Борисовича, так это воспоминание о том, что подобная боязнь неудачи с молодых лет преследовала его во время любого, самого успешного расследования.

Захарин решил не шарахаться из стороны в сторону и заняться сейчас коричневым «Москвичом». Тут наверняка-можно найти пересечение интересов информатора из МВД и Джангирова. Возможно, тогда все встанет на свои места.

Инспекторы из управления ГАИ успокоили его, сказав, что такого барахла, как старый «Москвич», на всю республику с гулькин нос, народ тут предпочитает машины поприличней. Само собой, номер оказался фальшивым, на него можно не обращать внимания. Но если машина не перекрашена, то коричневых зарегистрировано всего шесть штук: пять в Назрани и одна в ближнем селе Гугушево.

Городские «Москвичи» оперативники проверили быстро. Искали свежую коррозийку, вмятину на правом крыле. Не было ничего похожего на то, что описал Захарин. Оставалось посмотреть гугушевский экземпляр. От Назрани до села тридцать с небольшим километров, а расположено оно словно на отшибе — нормальной дороги нет, телефон как вырубили в начале перестройки, так до сих и не восстановили. Для мобильных телефонов там «мертвая зона». Чтобы позвонить, приходится забираться высоко на ближайшую гору. Ехать туда сейчас никто особенно не рвался. У оперативников и в городе дел по горло.

В это время на столе Захарина зазвонил телефон: Юлия Тимуровна сказала, что его вызывает к себе министр.

Кабинет Цаголова напоминал картинную галерею — так густо он был увешан крупномасштабными географическими картами Ингушетии и соседних республик. Сейчас здесь кроме генерала находился референт Скобеев, скромно притулившийся с блокнотом и ручкой на краешке стола.

Поздоровавшись с ним за руку, Эдуард Бесланович сказал:

— Мне доложили, капитан, про второе покушение. Я очень огорчен. Придется переселить вас в охраняемый спецгородок.

— Туда же селят только пенсионеров, — удивился Юрий Алексеевич.

— В исключительных случаях, в связи с реальной угрозой для жизни со стороны криминалитета, можно поселить и раньше. Это недалеко от Назрани, — он показал карандашом место на крупномасштабной карте республики, — там вам, а главное супруге, будет спокойней.

— Товарищ генерал, мне кажется, после того как мы эту банду накроем, такие запугивания прекратятся.

— Разве это запугивания? Жене и вам просто повезло, что живы остались. А насчет банды… Я так понял, что вы расследуете дело об ограблении «Альянса». Там что, подозреваются несколько человек?

— Основной подозреваемый один — директор Джангиров. Но, похоже, у него есть помощники. — Капитан не знал, стоит ли говорить все при Скобееве, но министр выразительным взглядом показал — можно. — Оттуда все и идет: покушение и на Мусалитина, и на меня. Пытаются обрубить концы. Вчера вечером, очевидно по его наводке, к «Альянсу» подъезжал мужчина на «Москвиче» с фальшивым номером. Непонятно кому принадлежащие машины обычно возникают в экстремальных ситуациях, возможно, тут есть некая связь с боевиками. Гаишники уже дали мне перечень всех машин этой модели и цвета. Мы начали проверку. Пять штук «чистые», осталось проверить одну.

— Она почему особняком? Далеко?

— В селе Гугушево.

— До него рукой подать. За чем дело стало?

— Пока у нас нет свободной машины, чтобы съездить туда.

— Возьмите мою. Кстати, это будет к взаимному удовольствию. Нынче выбираться за город я побаиваюсь. Вам же опасно в Назрани, — сказал министр с наигранной серьезностью и посмотрел на референта. Тот улыбнулся, показывая, что оценил тонкую шутку начальника. — Так что съездите, капитан, не теряйте времени. Думаю, за час обернетесь. Я распоряжусь.

Написав несколько слов на именном бланке, Цаголов сложил бумажку вчетверо и вручил ее Захарину, попросив передать водителю.

— Тут и вам, товарищ капитан, — прочитав в машине записку, водитель вернул ее Захарину. Сверху было написано: «Ростан! В Гугушево обязательно, — это слово было подчеркнуто, — езжай по восточной дороге». А ниже: «Ю. А! Так дольше, зато надежней. Береженого и Бог бережет».

Поудобней устроившись на переднем сиденье «Волги», капитан с интересом озирался по сторонам.