Черная Орхидея
Шрифт:
Ли прервал его:
— Ближе к делу, старик. Когда ты в последний раз видел Элизабет?
Я попытался его утихомирить:
— Спокойно, напарник. Человек идет на контакт. Продолжайте, мистер Шорт.
Клео Шорт откинулся в кресле и уставился на Ли.
— До того как этот боксер начал строить из себя важную птицу, я собирался сказать, что снял деньжат со своего счета и отослал сотку Бетти, чтобы она могла приехать на Запад, я также пообещал ей трехразовую кормежку и пять баксов в неделю, если она будет убирать в доме. Довольно щедрое предложение, если хотите знать мое мнение. Но у Бетти были другие планы. Поэтому 2
Я записал эту информацию в блокнот и спросил:
— Вам было известно, что недавно она снова появилась в Лос-Анджелесе?
Клео Шорт перевел взгляд с Ли на меня.
— Нет.
— У нее были враги?
— Только она сама.
Ли заметил:
— Не надо умничать, старик.
Я шепнул:
— Пусть говорит, — затем уже громче: — Когда Элизабет ушла от вас в июне 1943 года, куда она поехала?
Шорт показал пальцем на Ли.
— Скажите своему приятелю, если он еще раз назовет меня стариком, я назову его босяком. Скажите ему, что хамство — это улица с двусторонним движением. И еще скажите, что я собственными руками починил модель «Мэйтага-821» вашему начальнику С.-Б. Хорраллу, так починил, что не придерешься.
Ли пошел в ванную комнату; я увидел, как он запивает водой целую пригоршню таблеток. Самым вежливым голосом, на который только был способен, я спросил:
— Мистер Шорт, так куда поехала Элизабет в июне 43-го года?
— Пусть только этот дуболом коснется меня, я его вмиг приструню, так что не придерешься.
— Уверен, что так и будет. Вы не могли бы...
— Бетти переехала в Санта-Барбару, устроилась на работу в армейский магазин «Кэмп Кук». Она прислала мне открытку в июле. Написала, что какой-то солдат ее сильно избил. Это было последнее, что я о ней узнал.
— А в открытке было указано имя солдата?
— Нет.
— Там были имена тех, с кем она дружила?
— Нет.
— Ее ухажеров?
— Ха!
Я отложил в сторону ручку.
— Что значит «ха»?
Старикашка стал ржать с такой натугой, что, казалось, его цыплячья грудь сейчас лопнет. В это время из ванны вышел Ли. Я дал ему знак, чтобы он попридержал язык. Он кивнул и сел рядом со мной. Мы подождали, пока Шорт вдоволь насмеется. Когда он замолк, я попросил:
— Расскажите об ее отношениях с мужчинами.
Шорт снова захихикал.
— Она любила их, а они ее. У нее на первом месте было количество, а не качество. И я не думаю, что, в отличие от своей матери, она умела говорить «нет».
— Если можно, поподробней, — сказал я. — Имена, даты, внешность.
— Тебе на ринге, наверное, здорово досталось, котелок протекает. Эйнштейн и то не упомнил бы всех ее ухажеров, а я не Альберт.
— Назовите хотя бы имена, которые помните.
Шорт заложил большие пальцы за ремень штанов и начал раскачиваться в кресле, изображая из себя важную персону.
— Бетти была помешана на мужиках, особенно на военных. Она постоянно находила каких-то дармоедов, любой белый в форме годился. Вместо того чтобы прибираться в доме, она рыскала по Голливудскому бульвару и стреляла выпивку у служак. А если Бетти оставалась дома, то он превращался в филиал публичного дома.
Ли спросил:
— Ты называешь собственную дочь проституткой?
Шорт пожал плечами.
— У меня их пять. Одна блудливая овца — не так уж и плохо.
Ли стал закипать
от злости; пытаясь его успокоить, я положил ему руку на плечо, казалось, у него сейчас кровь забурлит.— Так как насчет имен, мистер Шорт?
— Том, Дик, Гарри. Я их и видел-то всего минуту, а потом они смывались с Бетти. Это все, что я про них помню. Ткните пальцем в любого более-менее симпатичного вояку, и вы не ошибетесь.
Я начал новую страницу в блокноте. — Как насчет работы? Когда Бетти жила у вас, она работала?
Дедок рявкнул:
— Бетти должна была работать на меня! Она говорила, что ищет работу в кино, но это было вранье. Ей хотелось одного — шляться по Голливудскому бульвару в своем черном блядском наряде и снимать мужиков! Она мне всю ванну испоганила, крася там свои волосы, и не успел я вычесть эти убытки из ее зарплаты, как ее уже и след простыл! Таскалась по улицам, как черная одинокая паучиха, — неудивительно, что нарвалась на неприятности! Все ее мать виновата, а я тут ни при чем! Спесивая ирландская сука! А я тут ни при чем!
Ли провел рукой по горлу, показывая, что с него хватит. Мы вышли на улицу, оставив Клео Шорта вопить в четырех стенах. Ли прокомментировал:
— Полная клиника.
— Да, — вздохнул я, думая о том, что теперь подозреваемыми можно назвать всех военнослужащих армии США.
Я вытащил из кармана монетку:
— Посмотрим, кому писать отчет?
Ли сказал:
— Сделай это, ладно? Я хочу понаблюдать за домом Джуниора Нэша и получить номера некоторых машин.
— Попытайся также немного поспать.
— Постараюсь.
— Я же знаю, что не будешь.
— Спорщика не переспорить. Слушай, может, съездишь к нам домой и составишь компанию Кей? Она беспокоится за меня, и я не хочу, чтобы ей было одиноко.
Я подумал о том, что сказал ему вчера на углу 39-й и Нортон, — о чем мы трое прекрасно знали, но никогда не говорили вслух. Только у Кей хватило мужества принять мои слова.
— Хорошо, Ли.
Я застал Кей в ее обычном состоянии — с книгой на диване в гостиной. Когда я вошел, она даже не привстала, а, просто пустив колечко дыма, бросила:
— Привет, Дуайт.
Взяв стул, я сел возле журнального столика напротив.
— Как ты узнала, что это я?
Кей положила в книгу закладку.
— Ли топает как слон, а ты ступаешь осторожно.
Я засмеялся.
— Умница, только никому об этом не рассказывай.
Кей затушила сигарету и отложила книгу в сторону.
— Кажется, ты чем-то взволнован.
— Ли только и думает об убитой девчонке. Он напросился в группу, ведущую расследование этого дела. Хотя мы должны были заниматься подследственным, выпущенным под залог. Он принимает амфетамин и ведет себя как-то странно. Он тебе рассказывал про убитую?
Кей кивнула.
— Немного.
— А в газетах об этом читала?
— Я стараюсь их не читать.
— Убийство этой девушки — самая горячая тема со времен взрыва атомной бомбы. Над делом сейчас работают сотни следователей, Эллис Лоу надеется, раскрыв его, укрепить свои позиции на выборах окружного прокурора, Ли тоже только о нем и говорит...
Кей прервала мою тираду улыбкой.
— Еще в понедельник твое имя было на первых полосах, а сегодня о тебе уже никто не вспоминает. И теперь тебе не терпится поймать своего сбежавшего бандита и снова попасть в заголовки.