Черная Орхидея

Я посмотрел на Расса. С подчеркнутой артикуляцией он произнес:

— Дюланж. — Я согласно кивнул, представив, как Бетти Шорт, получив деньги, начала кутить и делала это до тех пор, пока утром двенадцатого не встретила Француза Джо. Последние дни Орхидеи стали прорисовываться более отчетливо.

Расс спросил:

— И после того как она ушла, вы снова вернулись к Джону Фогелю?

Она отшвырнула лежавшие на полу фотографии и ответила:

— Да.

— Он говорил с вами о Лиз Шорт?

— Он сказал, что ей понравился Большой Шницель.

— Он не говорил, что они снова договорились встретиться?

— Нет.

— А что он про нее сказал?

Салли пожала плечами.

— Он сказал, что ей понравилось играть в его игры. Я его спрашиваю, в какие игры? А он: Хозяин и рабыня, Полицейский и шлюха.

Я попросил:

— Продолжайте, пожалуйста.

Салли бросила взгляд на дверь.

— Через два дня после того как Лиз попала во все газеты, ко мне в гостиницу заехал Фриц Фогель и рассказал, что его сынок признался в том, что трахался с ней. Фогель сказал мне, что узнал про меня из какого-то полицейского досье, а потом стал спрашивать про моих... сутенеров. Я упомянула Чарли, и он вспомнил, что уже встречался с ним, когда работал в Отделе нравов. Потом он начал нервничать, потому что вдруг вспомнил, что у Чарли была эта мания брать всю вину на себя. Из моего номера он позвонил какому-то своему приятелю и попросил его выкрасть из архива Отдела по борьбе с наркотиками досье на Чарли, потом еще куда-то позвонил, после чего начал бесноваться, потому что тот, с кем он разговаривал, сообщил ему, что Чарли уже задержали и он сознался в убийстве Лиз.

— А потом он стал меня избивать. Начал задавать мне все эти вопросы по поводу того, могла ли Лиз рассказать Чарли, что трахалась с сыном полицейского. Я сказала ему, что Лиз и Чарли были едва знакомы, что Чарли всего лишь несколько раз, давным-давно, посылал ее к клиентам, но Фогель продолжал меня избивать, грозя совсем меня прикончить, если я расскажу полиции о связи его сына и Орхидеи.

Я поднялся. Расс остался сидеть неподвижно.

— Мисс Стинсон, вы упомянули о том, что, когда Джон Фогель сказал вам про своего отца, вы испугались. Почему?

Салли прошептала:

— Я слышала одну историю. — Внезапно ее лицо приняло совсем страдальческий вид, осунувшись на глазах.

— Какую историю?

Дрожащим шепотом она ответила:

— О том, как его вышибли из Отдела нравов.

Я вспомнил рассказ Билла Кенига про то, как Фрици, работая в Отделе по борьбе с наркотиками и проституцией, заразился сифилисом, переспав с какой-то проституткой, после чего его отстранили от работы до излечения.

— Он подхватил дурную болезнь, так?

Откашлявшись, Салли сказала:

— Я слышала, что он подцепил сифилис и у него поехала крыша. Он посчитал, что его заразила чернокожая девка, и поэтому, прежде чем начать лечиться, он совершил налет на публичный дом в Уотсе и перетрахал там всех девчонок, заразив и их тоже. Некоторых он поимел в глаза, и две девочки ослепли.

Я почувствовал еще большую слабость в ногах, чем в ту ночь на складе. Расс сказал:

— Спасибо, Салли.

Я произнес:

— Пошли брать Джонни.

Мы поехали в центр на моей машине. Джонни работал в дневную смену, с небольшой переработкой вечером. Он должен был обходить днем свой район, поэтому у нас был хороший шанс застать его в 11 утра одного.

Я ехал не торопясь, стараясь не пропустить его фигуру в привычном синем сержантском мундире. Расс положил на приборную панель шприц и ампулу с пентоталом, которые он сохранил с того дня, когда мы допрашивали Рыжего Мэнли; даже Расс понимал, что нам предстоит поработать физически. Мы проезжали мимо здания благотворительной миссии, когда я заметил его — одного, отчитывающего каких-то бродяг возле урны с мусором.

Я вышел из машины и позвал его. Фогель-младший погрозил пьяницам и, заложив большие пальцы за ремень, не спеша направился в нашу сторону.

Едва он успел спросить, почему я в штатском, как его настиг мой удар в живот. Он согнулся пополам. Я схватил его и несколько раз ударил головой о крышу машины. Потеряв сознание, он рухнул на землю. Подошедший Расс, закатал ему рукав на левой руке и вогнал в вену полный шприц «лекарства от лжи».

Теперь Джонни был в полной отключке. Я вытащил из его кобуры 38-й и бросил на переднее сиденье, затем затащил Фогеля назад и плюхнулся рядом с ним. Расс сел за руль. Мы покатили по аллее. Пьяницы замахали нам вслед.

Поездка до «Эль Нидо» заняла полчаса. Джонни несколько раз о чем-то смеялся в своем наркотическом бреду и пару раз чуть было полностью не очнулся. Когда мы подъехали к гостинице, Расс пошел посмотреть, есть ли люди в вестибюле. Убедившись, что там никого нет, он подал мне знак. Взвалив на плечо Джонни, я потащил его в комнату 204. Тяжелее я в жизни ничего не таскал.

На пути в номер он наполовину очухался; когда я сбросил его в кресло и приковал левую руку к батарее отопления, он приоткрыл глаза. Расс заметил:

— Пентотал будет действовать еще несколько часов. Он не сможет нас обмануть. Я смочил в ванне полотенце и обмотал им лицо Джонни. Он закашлял, и я снял полотенце.

Джонни захихикал. Я сказал:

— Элизабет Шорт, — и показал на фотографии на стене. Мокролицый Джонни пробормотал:

— Что с ней?

Я снова замотал его полотенцем. Он захрюкал задыхаясь; я позволил ему стащить с себя этот махровый сырой комок.

— А как насчет Лиз Шорт? Ты помнишь ее?

Джонни засмеялся. Расс показал мне рукой, чтобы я сел рядом с ним на кровать.

— Тут есть свои методы. Давай я буду задавать вопросы, а ты постарайся сдержать свою злость.

Я согласно кивнул. Теперь Джонни видел нас обоих, но его зрачки сузились до размеров булавочной головки, а лицо выглядело вялым и отупевшим. Расс спросил:

— Как тебя зовут, сынок?

Едва двигая губами, он ответил:

— Ты знаешь, лейтенант.

— Все равно скажи.

— Фогель, Джон Чарльз.

— Когда ты родился?

— 6 мая 1922 года.

— Сколько будет шестнадцать плюс пятьдесят шесть?

Джонни на минуту задумался потом ответил:

— Семьдесят два, — и переключил свое внимание на меня. — Зачем ты меня ударил, Блайкерт. Я тебе ничего плохого не делал.

Толстяк был действительно сбит с толку. Я промолчал. Расс продолжил:

— Как зовут твоего отца?

— Ты его знаешь, лейтенант. О... Фридрих Фогель. Коротко — Фрици.

— Коротко как Лизу Шорт?

— Конечно... как Лиз, Бетти, Бет, Орхидея... много разных имен.

— Вспомни январь этого года, Джонни. Твой отец захотел, чтобы ты потерял девственность, так?