Черная папка. Илюха. Давным давно была война…

– Да ладно! Точно он? Так он же погиб? … Уцелел? Тогда понятно откуда...– удивился комиссар.

– Точно, сегодня из Барановичей весточку передали. Настоящее имя – Илья, а вот фамилию его никто толком не знает… Скажешь фамилию?

– Обязательно?

– Ты нам что, не доверяешь?

– Ну… Фролов.

– К награде тебя хотели представить, а фамилию никто не знает. Фамилия - то, настоящая? Или как у «Миши»?

Илюха пожал плечами и немного поджал губы.

– Вот как такого наградишь? Ни имени, ни фамилии, ни отчества точно не знаем! – возмутился комиссар.
– А как уцелел? Расскажешь?

Мальчишка опять пожал плечами и немного поджал губы.

– Я и не помню почти ничего… Знаю только, что меня какая-то группа партизан отбила. Только они все, видимо, погибли… Перед этим - отдали меня женщине, женщина привезла к деду – знахарю. Деда и вылечил.

– Очень уж ты под описание брата полицая на 1000 марок подходил, а тут еще Светка прибежала – страсти рассказала… Вот мы и решили, сделать запросы о тебе – проверили.

– Какие – «страсти»? – не понял Илюха.

– Ты у родника умывался?

– Да. Каждый день так делаю…

– Только ты умываешься - по пояс. Ты свою спину видел? А когда дрова рубил – рубаху снимал?

Теперь Илья понял, эти жалостливые взгляды женщин и сочувствие в глазах мужчин. Если на груди и ногах остались шрамы и рубцы от плети и не только, то на спине их могло быть и больше. Дед не говорил… надо как-то сделать так, чтоб не видели его отметин, а то достанут жалостью.

– Значится так. Слушай меня. К нам послезавтра прилетит самолет - есть возможность отправить тебя на большую землю. Не побоишься? Летал на самолете?

– На У-2 или ЛИ? На ЛИ довелось, на У – не приходилось.

– Ты вот глянь, комиссар, на ЛИ уже летал, удивления, радости - ни в одном глазу! Хотя… чем его удивишь: в аду побывал и живым вернулся.

«Уже 2 раза в аду», - подумал Илюха.

– Илья, - попросил комиссар.
– А ты можешь поговорить с одним парнишкой… Он чудом вырвался из лап фашистов… короче, два немца, которые коммунисты, его записали в умершие и вывезли – спасли. Только его парализовало, ни с кем не говорит, жить не хочет… Поговори с ним, пожалуйста, тебе же тоже – досталось по полной… Просто, поговори…

Партизанский лазарет… Землянки.

– О! Молодые, здоровые, что приключилось, зачем пожаловали?
– встретила их дородная женщина.

– Здоровья, Татьяна Ивановна, не больные мы и не раненые. Проведать Кольку пришли, – ответил сопровождавший Илью молодой партизан.

– Что его проведывать, - сразу посерьезнела главный врач отряда, Татьяна Ивановна. – Молчит, ничего не хочет, поим - кормим через силу. 3 месяца уже… Пойдемте, покажу: землянка с тяжелыми.

– Коля, к тебе гости! – негромко сказала Татьяна Ивановна мальчику, который лежал на ближних к выходу деревянных нарах. Мальчишка, как смотрел в потолок, так и остался смотреть… Врач и молодой партизан вышли, оставив Илью и Колю, практически наедине.

Илья даже не знал, с чего начать…

– Лежишь? И я три месяца назад так же лежал…

Мальчишка часто – часто заморгал, у него потекли слезы… Илья испугался, что чем-то обидел Колю.

– Коль, правда, не вру, не издеваюсь, я правда 3 месяца назад не жилец был, дед - знахарь на ноги поднял.

Мальчишка чуть повернул голову в сторону Ильи.

Илья сел на нары рядом с Колей, чтоб тому было удобнее смотреть и слушать. Илья, не торопясь, с трудом, рассказывал, что с ним происходило с 21-го июня 1941 года (ему очень не хотелось все это вспоминать).

– Пить, - попросил мальчишка. Оказалось, что Илью слушал не только Коля, в глубине замлянки сидела молоденькая девушка – медсестричка, которая ухаживала за ранеными. Она напоила Колю. Повернулась к Илье, и глазами и кивками просигналила, чтоб Илья продолжал, что парня вывел из ступора.

– Эти гады думают, что я и ты умерли. А нам еще отомстить надо, за себя, за ребят, за друзей…

– Отомстить… - произнес мальчишка. Плотину безразличия прорвало. – Трое нас было. Я, Толя и Вася. Нас просили только посмотреть, где у фрицев склад, но мы не удержались – решили сами взорвать. Заминировали, только нас заметили. Толю часовой застрелил, сразу – наповал. Меня и Васю собаки догнали, потом немцы набежали. Тут склад взорвался…

Коля улыбнулся, немного помолчал. Илья не торопил. Понимал, что тяжело вспоминать пережитое.

– Сначала просто били по-всякому. Васька и говорит, что не хочу от пыток умирать, лучше от пули. Он согласился вести фашистов к отряду, что с ним стало – не знаю. А меня били… Выбили зубы, стал плохо слышать, из ушей шла кровь… Сперва с меня стаскивали одежду и раздетого выталкивали на мороз. К виселице, во двор гестапо. Им показалось этого мало, потом еще стали обливать ледяной водой. Не знаю сколько это было по времени, мне показалось – долго. Охрана успевала выкурить по две три сигареты. Но я ничего не сказал. Потом, через некоторое время, повели вешать. Казнили во дворе гестапо, я был последним среди обреченных, еле шел – ноги, ступни отморозил. Всех повесили… Я - последний… У меня не выбили табурет из-под ног, а приподняли меня, и медленно опустили… Петля затягивается, нечем дышать…Это сволочи смеются, что-то там говорят… очнулся на настиле под виселицей – веревку перерезали… Снова пытки – спички под ногти, резиновые палки…И снова повели вешать… На третий раз я стал таким – слушается только голова. Как здесь оказался – не знаю. Хотелось просто умереть… А ты правда был как я?

Внезапно, рядом с партизанским лазаретом началась стрельба.

– Кто может держать в руках оружие, ложись в оборону. Гитлеровцы в лагере, - громко и спокойно скомандовала Татьяна Ивановна. Из землянки с тяжелоранеными выбежал Илюха с СВТ и девушка - медсестра с винтовкой Мосина, к ним присоединился боец с забинтованной левой рукой, видимо, из легкораненых, с ППШ, и почти сразу залегли, было уже видно передвигающихся между деревьев карателей. Начался скоротечный бой… Боец с ППШ затих – пуля попала в голову…

– Уррра! – донеслось справа от лазарета. Каратели стали отходить отстреливаясь. Только тогда Илюха заметил, что рядом с погибшим автоматчиком лежит Колька, он сумел выползти из землянки, дополз до погибшего автоматчика и вцепился не слушающимися руками в гранату.

– Все что могу сказать – стресс, желание бороться и не попасть снова к фашистам, - только этим могу объяснить, что мальчик снова стал двигаться. – Это просто чудо! Он же не реагировал на болевые факторы… Совсем!

– До встречи в Берлине! – на прощание Илья пожал слабую ладошку Коли. – А ты жить не хотел, мы еще повоюем!

На юг.

Прилетели удачно. «У-2» - «небесный тихоход» (и ночной бомбардировщик), ни зениток, ни фашистских истребителей, ночь – защитница, помогла. А вот дальше началась котовасия: прилетел паренек на самолете. Зачем? Куда? Для чего? Ни документов, ни ответа, ни привета, только справка, что Фролов Илья Александрович, боец партизанского отряда «За Родину»… Ни фото, ни печатки.