Черная Принцесса: История Розы

– Вот и умница! «Отпишись» после, по уходу. А лучше, «отзвонись», – повисла пауза, за которой последовал вкрадчивый мужской шепот. – Писать-то он и сам умеет. И напишет! От тебя…

– Вот, спасибо-то, Александр! Лучшего «прощального» и заодно «мотивационного слова», и не придумали еще! – закатила глаза девушка, расплачиваясь. Но пока, оставаясь в машине и наблюдая, за стеклянными синими, серыми и одной рыжей, высотками Москва-Сити, из окна. И сквозь свои же разводы. – И вряд ли, когда-то придумают…

– А никто и не прощается. Просто… Не расслабляйся излишне! – и отключился.

А девушку «пробрал», до самых уголков сознания, его шепот. Вперемешку с каким-то утробным хрипом и рычанием! Что сказать? Он сам любил играть на нервах. Но не любил, когда играли на его. Эгоист? Да. Но кто, хоть раз, посмел бы сказать ему это в лицо? Может и смели… Но выживали ли? Опять же… Кто? Само их отсутствие, наталкивало на какие-то мысли, не правда ли? Как и то, что ее-то Егор, может и не съест. А вот того, кто ее… Маленько, так сказать, «замарафетил»… Знать бы! И «соломки подстелить»! Перед тем, как все это «дело», засыплют черным гравием и проводят в «последний путь»…

Взглянув, уже в который раз, на себя в экране заблокированного телефона. Девушка грузно выдохнула и поблагодарила себя за отказ от стрижки волос. Сейчас длина, как нельзя кстати, была нужна и закрывала «нужное ей» и «ненужное ему». А «нужное» ли ей и «ненужное» ли ему?! Плевать, не плевать… А не Егор, так Александр. А не Александр, так… Да, кто угодно! Кто, еще не знает и не видел. А не видел… Никто! Разве, таксист, который и «пялился» всю дорогу.

Молодой темноволосый человеческий парень, двадцати-двадцати пяти лет. С такими же темными и широкими бровями. Длинными и пышными ресницами. С ярко-голубыми глазами, на бледной коже. «Вытянутой», на высоком лбу. И таких же высоких, но и «острых» скулах. Узком и длинном носу. «Стянутой» у ровного и круглого подбородка, под полоской узких губ. Он был одет в бежевую кофту, с длинным рукавом. И темно-серые потертые джинсы, поверх черных кроссовок.

Вроде и молодой, «зеленый». «Что» с него, еще взять? Но он, именно «пялился». Даже, не прикрываясь «излишней внимательностью на дороге». От того и неотрывно следя в зеркало заднего вида. Оставалось гадать, чего в нем больше: «интереса» или «совести и джентльменства»?

– Что с лицом, красавица?

«Первое»! Нет, спорить было бесполезно. Она бы и сама «попялилась» от души, но спросила ли? Влезла бы в «личное пространство» и «зону комфорта»?! Видя, опять же, что человек, без какого-либо желания говорит об этом. Так, еще и ко всему. «Бонусом»! «Закрывает», как может, лицо волосами. Перед этим, впервые не рассчитав количество косметики. Взяв всего и сразу. «На максималках»!

И к слову о «марафете». Ей же, тоже «достанется». За «сокрытие улик» и ложь. Или нет? Ему же плевать… А плевать ли? А ей?!

– Упала, – отмахнулась София, сбрасывая все предметы, лежавшие на коленях, в рюкзак.

Накинув его на плечи, а кожанку поверх головы. Она покинула машину, убегая внутрь семидесяти-шести этажной башни, с «одноименным» названием.

Охрана из двух коренастых демонов-мужчин. На вид, сорока-сорока пяти лет. С «выточенными» и «выскобленными» бледными лицами. Под черными смоляными «ежиками» волос. Изредка, спадающими на широкие лбы. И касающиеся черных широких бровей. Не цепляя таких же черных, но коротких ресниц. Обрамляющих черные глаза. С длинными, но широкими носами. Высокими и «острыми» скулами. Мощными подбородками с ямочками. И пухлыми губами.

В черном «штатском», строгих классических костюмах. Состоящих из пиджака с длинными рукавами. Поверх черной рубашки и черного галстука. И черных брюк со стрелками. Покрывающих черные лакированные туфли. Пропустила ее, без всяких вопросов.

Как и «консьерж». Молодая женщина-ангел, тридцати-тридцати пяти лет. С округлым лицом и тонкими, нежными чертами лица. Серыми глазами, в окружении светлых длинных ресниц. Подкрашенных бежевыми тенями. И узких светлых бровей. Под русой пышной челкой. Волосы средней длины, были прибраны в тугой хвост за затылке. «Вытягивая» ее светлую кожу на скулах и висках. С небольшим и аккуратным носом. Над небольшими, но полными, губами. С матовой нежной бежевой помадой. И округлым ровным подбородком.

В том же «дресс-коде», что и мужчины рядом с ней. За исключением цвета и обуви. На ней был белый костюм, а ноги были «увенчаны» белыми лакированными лодочками, на тонкой и высокой шпильке. Руки с белым лаком, на средней длины ногтях пальцев, были уложены перед собой. И отбивали легкий ритм на пластиковой поверхности темно-синей тумбы перед ней. Как и весь интерьер их окружавший. В синих тонах, повсеместно. От плиточного пола и стен, до натяжного потолка. Со встроенным белым светом. С легким присутствием серого, как «металлического». В рамах пластиковых окон, которые были, почти что везде. И рамах серых металлических кабин лифтов.

«Великая сила внушения и внушаемости» не дала Александру оставить в доме людей. Поэтому, он один из первых, подал прошение на замену персонала «своими». Ангелами или демонами… Главное, не людьми. Чтобы никто не мог проникнуть или узнать что-то, применив «волшебство» и «магию вне стен Хогвартса». Как и надолго не оставлял «имеющихся». Держась правила: «люди – внушаемы, а существа – сменяемы». Должны быть, как и равновесие с балансом. Сохранять эту возможность, для всех. И чтобы «враги» не изощрялись, в попытках придумать, как проникнуть через одних и тех же. А их и не было, «одних» и «тех» же.

София и не старалась их запоминать. Как по именам, так и внешне. Не задерживаясь, особо. Как на них, так в доме и квартире. Но мельком, пробегалась глазами, здороваясь. Не удивляясь новым личностям, при следующем появлении здесь. Нацизм и расизм? Нет. Паранойя? Да! Но никто не сказал: «нет». Все были: «да!» и «за!». Опять же… Даже, если «первые» и были. Считалось, что и нет. Сейчас-то, точно…

Юркнув в серую металлическую кабину лифта. Девушка нажала на серую металлическую кнопку нужного, семьдесят шестого этажа. И повернулась меж зеркальных стен, к той, что была сзади и за ее спиной. Попытавшись оправить и исправить то, что за пару минут устроил с ней дождь и ветер. Благо, косметика не «подсмылась». Девушка ограничилась, только тоном и пудрой, чуть мазнув светло-коричневыми тенями веки. И в тон им, «сдобрив» матовой помадой губы.

Погода соответствовала ее нежеланию наносить туш на ресницы и карандаш на брови. Светло-бежевые ногти, ближе к белому и молочному, «держались» который день. Благо, что на них ей время тратить не пришлось. А волосы были мокрыми на концах. Когда, как одежда, пострадала больше всего, наверное.

Если кофта, в горизонтальную черно-белую полоску. И черные укороченные брюки. Еще можно было спасти, просушив. То черные тканевые слипоны, на белой высокой резиновой подошве, «хлюпавшие» без того. А теперь, еще и водой. Можно было выбрасывать. Если учесть, что, все-таки, в куртке она не бежала. А бежала, держа ее над головой. Под ней, как под зонтом. Почему «как», а «не под»? Потому, что!

Потому, что нечего вытаскивать что-либо, если не имеешь «организации», класть все обратно и на свои места. Подумаешь, не было дождя пару дней. Это же не значит, что можно убирать зонт далеко и надолго? Значит! Для Софии, значит. Равно, как и сама София, для себя. Вообще, как видно, ничего не значит и не «котируется». Не «ценится»…

Вполне себе, «примета», как помытая машина. Вытащила зонт из сумки – жди дождя и беды! Хотя, это – одно и то же. Если «вне рамок приличия» и ливень!