Черная Салли
Шрифт:
— Я тебя продам Кошачьему Паркеру, — грозили плантаторы неграм. И это была самая страшная угроза.
Попасть к Кошачьему Паркеру считалось равносильным смерти. Прозвище «Кошачий» было дано Паркеру потому, что он был страстным любителем кошек. В его доме лучшие комнаты были предоставлены кошкам. Кошки бродили по плантациям, и горе было тому невольнику, который нечаянно наступал на лапу котенку или неуважительно обращался с кошками: Паркер немедленно наказывал провинившегося.
Любимец Паркера черный кот Прист спал вместе с хозяином и всюду ходил за ним следом.
Негры относились к коту с суеверным страхом, они были уверены,
— Прист, не хочешь ли покушать чего-нибудь вкусненького? — спрашивал он, встав на четвереньки перед своим любимцем.
Кот выгибал черную спину и громко мурлыкал.
— Он хочет свиной грудинки, — говорил Паркер. — Эй, кто-нибудь, сбегайте на кухню и скажите стряпухе, что Прист заказывает к завтраку свиную грудинку.
День и ночь пылал в кухне большой очаг. День и ночь варились и жарились в кухне кушанья для Паркера и его кошек. Для негров Джен стряпала отдельно то, что приказывал Паркер. А приказывал он обычно одно и то же:
— Свари им бобовую похлебку! Негры спрашивали Джен:
— Что, сегодня нам опять дадут суп из гнилой крупы?
Джен прикладывала к губам палец:
— Тише: хозяин может услышать. И негры грозили черными кулаками:
— Ну погоди, придет и наш час, Паркер!
ДЖИМ БЭНБОУ
Один из невольников очень нравился Джен. Это был веселый молодой мулат со светлой кожей апельсинового оттенка. Звали его Джим Бэн-боу, он был родом из Алабамы. Мулат носил широкие белые брюки и красный шарф, повязанный узлом вокруг крепкой мускулистой шеи.
Джим не верил ни в чох, ни в сон, не боялся ни злых духов, ни черных котов. Он смеялся над суевериями негров и спрашивал:
— Какого еще злого духа вы ищете? Разве вам не довольно одного Паркера?
Негры удивлялись его смелости. Джим отваживался громко высказывать свои мысли, и это сходило ему с рук, потому что Паркер его побаивался и не решался бить гордого мулата.
— Эй, хозяин, дайте нам немного кошачьей еды, а то человечья совсем протухла! — насмешливо кричал Джим Маркеру.
Тот грозил хлыстом: — Ты у меня дождешься плетей, проклятый черный болтун! Я велю тебя выпороть…
Паркер давно бы уже выполнил свою угрозу, но Джим был искусным механиком: он один умел чинить хлопкоочистительную машину, когда с ней что-нибудь случалось, без него пришлось бы работать на ручных «джинах», поэтому калечить мулата побоями было невыгодно.
У Джима была гитара. Когда хозяин уезжал в гости или на охоту, Джим приходил к кухонному крыльцу и начинал тихонько наигрывать и напевать:
Я родился — у большой реки. Хейо! О хейо!Джен подхватывала:
Берега ее отсюда далеки. Хейо! О хейо! И на той большой реке живет — Хейо! О хейо! — Черный и свободный мой народ. Хейо! О хейо!К кухонному крыльцу отовсюду стекались усталые после дневной
работы негры. Они хором пели грустные негритянские песни: Белому — все дано, Черному — горе одно. Белый — хозяин земли и неба, Черный мечтает о корке хлеба. Белый родился и стал господином, Черный родился и гнет свою спину. Белому — все дано, Черному — горе одно…Понемногу гитара оживлялась, мотив делался веселее, и Джим Бэнбоу пускался в пляс.
— Джен, Джен, брось свою кухню, иди плясать! — кричал он.
И Джен — с суповой ложкой в руке, размахивая кухонным полотенцем, как шарфом, — кружилась по двору.
Негры азартно хлопали в ладоши и хором подпевали плясовую песенку:
Снял очки свои близорукий Том, И увидел он: на холме крутом Машет миcс ему носовым платком. Улыбнулся Том, поклонился Том, Замахал в ответ носовым платком. Нацепил очки и увидел Том: Белый бык стоит и вертит хвостом…Вдруг раздавался испуганный возглас:
— Хозяин едет!
Негры рассыпались, как вспугнутые птицы. Один Джим Бэнбоу продолжал пощипывать струны гитары. Он ничуть не боялся встречи с Кошачьим Паркером.
Хозяин тяжело слезал с лошади, и за ним, как черная тень, спрыгивал Прист.
— Марш спать! — командовал Паркер слугам, и кот Прист сердито фыркал на невольников.
ВЕСНОЙ В ВИРГИНИИ
Весной в Виргинии все цветет. Цветут азалия и камедное дерево, в горах распускается рододендрон. Теплый, пряный запах идет от жасмина. На полях уже зеленеют маис, табак и хлопок. Когда наступает вечер, на небе появляются крупные яркие звезды.
Весной Джен и Джим Бэнбоу поженились. Все негры поздравляли молодую пару. Они были счастливы, если только могут быть счастливы негры в неволе.
Вскоре у Джен родилась дочка, которую родители назвали Салли. Это был смешной темно-шоколадный шарик с круглым носом и торчащими во все стороны курчавыми волосами. Джен очень боялась за свою маленькую Салли и тщательно прятала ее от хозяина. Паркер заставил Джен, кроме работы на кухне, еще шить на рабочих. Правда, это было несложное дело, потому что весь костюм невольников состоял из холщовой рубахи и бумажных брюк. На ногах негры носили грубые деревянные сандалии, от которых у детей распухали ноги. Джен и Джим мечтали скопить немного денег, чтобы купить своей Салли, когда та подрастет, кожаные туфельки.
Прошло несколько лет. Салли быстро росла, и становилось трудно скрывать ее от хозяина. Она уже не хотела тихо сидеть за печкой в кухне и всюду совала свой шоколадный носик. И вот однажды Салли попалась-таки на глаза хозяину.
Как-то под вечер Джен рвала на огороде салат к ужину, Салли подставляла корзинку, а Джим Бэнбоу, сидя на крыльце, покуривал трубку. Неожиданно появился Паркер. Салли подбежала к нему.
— Откуда эта новость? — буркнул Паркер. — Всюду эти цветные лезут под ноги!