Черная вишня

– Бедная Лизи, – ошарашенно пробормотала я. – А Вистелия?

– Вистелия жила в этом пруду. Она русалка. Когда в итоге розыскных мероприятий Мика раскололся и тело стали искать, Вис как раз примеряла мое платье. Ее забагрили, вытянули на сушу, и пока разобрались, что под платьем хвост, она уже обсохла.

Я нервно осушила чашу и налила себе еще.

– Теперь дружим. У нас там мило, лес, холмы, город рядом.

– Сюзон, твоя история? – подбодрила Дейзи.

– А у меня все очень просто. Меня интересовала возможность уехать подальше от авторитарной родни, его – мое приданое. Испортил все брачный контракт. Пока я была жива, большей частью приданого по-прежнему распоряжался отец. Жених разобрал мелкий почерк уже дома.

– И что? – уточнила я, разглядывая холодную белокожую брюнетку с уродливыми синяками.

– Отравилась крысиным ядом. – Она пожала плечами.

– А синяки откуда?

– Крысиный яд есть не хотела. – Это прозвучало так буднично.

Я отпила еще вина и вкрадчиво спросила:

– Ты ему хоть отомстила?

– Через месяц сошел с ума, – доверительно сообщили мне.

Я отсалютовала ей кубком.

– А это весельчак Анри. Он не любит говорить о своей смерти, но мне разрешил пересказать, – снова вклинилась Дейзи, указав на угрюмого сухощавого духа, висевшего в углу.

Тот обернулся, сдержанно кивнул и продолжил что-то обсуждать с Фагором.

– Аниэру оракул предсказал, что смех его погубит, и юный весельчак стал жрецом Неведомого. Поклялся не смеяться.

– Однажды, – мужчина как-то вдруг переместился к нам, – я шел через площадь в Дуэте. Там как раз приехал цирк и зверинец. Какой-то шутник или злоумышленник открыл клетки с хищниками. Паника, крики, давка. Вы бы видели, как улепетывала стража! – На строгом лице появилось мечтательное выражение. – А там была девочка лет семи. Она схватила прут и, ругаясь и выговаривая тиграм и львам за плохое поведение, погнала их этим прутиком назад в клетки. У нее было такое сосредоточенное личико… Я не выдержал, рассмеялся – и словно плотину прорвало. Хохотал до упаду… – Мечтательное выражение сошло с лица этого странного духа, словно сорвали маску. – У нашей семьи была плохая наследственность. Сердечный приступ.

И Анри отлетел обратно к Фагору, продолжив беседу.

Я молча выпила. Немного помолчали.

– Грегор, твоя очередь. – У моего локтя замерла Дейзи.

– Да-да! Грегор, расскажи! – Кларисса пристроилась с другой стороны.

Этот великан шагнул в центр, и все слаженно расплылись в стороны, давая ему место. Я приготовилась внимать.

В тот год собирались враги покорить наши земли.

С ветрами весенними вышли они к перевалам.

Киннон остроглазый и мудрый заметил угрозу,

И вывел отряды, и весть покатилась по кручам.

Нам было куда отступать, хоть бросать не хотелось

Очаг и хозяйство, но орды врага наступали.

Последний обоз уходил на высокие тропы,

Когда показались враги в темной скальной теснине.

И крикнул я брату родному Адуну: «Спасайся!

Бери стариков и детей, уводи наших женщин.

А мы, тридцать воинов, сдержим врага наступленье.

К тому же вот-вот с перевалов прибудет подмога».

Засели в теснине мы той у руин крепостицы.

Кажется, рассказчик начал входить в раж. Потрясая топором, он размахивал руками и продолжал говорить нараспев:

Накатывал враг раз за разом, но мы устояли.

Отбили атаки и славою вечной покрыли

Себя и родов своих гордое горное имя.

Топор мой разил день и ночь, мы усталость забыли.

Мы гибли, но не пропускали вперед супостата.

Осталось нас двое: лишь я и товарищ мой Бравен.

Закончились стрелы, сломался рычаг катапульты!

Грегор уже в лицах показывал, как именно он разил неведомого врага, теперь я поняла, почему все так расступились. Топор хоть и призрачный, но летал весьма угрожающе.

И черной ордой враг пошел на решительный приступ…

Израненным пал мой товарищ, один я остался.

Рубил что есть мочи, не чуя ни ран и ни боли.

Но снова враги навалились, и пал я на землю,

И был там повержен, погиб в безымянной теснине![1]

Воин замер, опустив руки, повисла гробовая тишина, я забыла дышать, а духам это и не было нужно.

Когда воздуха стало совсем уж не хватать, тихонько вздохнула и спросила:

– А подмога?

– А подмога не пришла, подкрепление не прислали, – грустно ответствовал горец.

– Что ж, обычные дела, – машинально подхватила я, но вовремя умолкла.

В результате вся компания зашумела совещаясь. Сошлись на том, что следующими гостей принимают подружки. Сменить обстановку. А то все пещеры да замки.

За это выпили снова. Я вина, а духи слетали к источнику. Бутыль как-то подозрительно ополовинела.

– Ники, – вскоре весело нашептывал мне Мэтиус, – а ты знаешь, что прислуга считает тебя баронской шпионкой?

– Хик! – глубокомысленно отвечала ему я.

– Да-да! Так и шепчутся. Мол, услугами горничных не пользуется, живет в одних покоях с его светлостью, в подвалах рыскала, в непотребной одежке ходит, движения стыдные по утрам во дворе совершает. Кстати, что за движения?

– А я сейчас покажу!

Градус веселья повысился. Потому что потом были танцы, и я действительно показывала движения. Отбивала каблучком и хлопала, задавая ритм. Остальные подхватили. Сначала исполняла фламенко под дружный аккомпанемент духов. Потом сольно исполнила румбу. В общем, зажгла. В смысле духов зажгла, пары закружились в каком-то местном танце. И дальше мне оставалось только завидовать. Они-то летали, а я даже прикоснуться ни к кому не могла. Под потолком кружились призрачные фигуры, танцевали прямо в воздухе, смеялись. Почему-то вспомнились бицепсы, трицепсы и всякие там косые мышцы пресса, которые в полном комплекте возлежали в спальне наверху.

Я загрустила. И собралась идти в свои покои, воссоединяться со спящим набором всяческих достоинств.

Мэтиус застукал меня, когда я в очередной раз обнималась со стеной и ласково гладила каменную кладку. Я же помню, где-то тут камушек нажимался и дверка открывалась.

– И что это мы тут делаем? – весело вопросил дух, подлетая ко мне в обнимку с Лизи.

– Домой ползу! – отчиталась я и прижалась к стене щекой. – Он там спит, а я тут, а вы танцуете и летаете, а я что, не живой человек? Я тоже хочу, – сбивчиво объяснила свое устремление и всхлипнула.

Наверное, надо было промолчать или бежать раньше. Потому что духи переглянулись, улыбнулись и заявили, что сейчас пойдем летать.

– Я не умею, – пожаловалась я.

– Научим, – ответили мне.

– Я не хочу, – повела я себя нелогично.

– Заставим!

За это еще немного выпили. И мы действительно побежали летать. Точнее, побежала я, а духи нестройной радостной толпой полетели за мной, втягиваясь в очередной подземный ход, который показал мне Мэтиус. Очень узкая винтовая лестница, которая жалась внутри центральной колонны одной из башен, вывела нас на продуваемую всеми ветрами площадку.