Черная Земля

Создаю четверной шар, так хорошо сработавший против инара, но, едва коснувшись посоха, он перестает существовать.

– Фокусы не спасут тебя.

Кьегха делает короткий пасс – и у него из предплечья, протискиваясь сквозь рукав, вылезает с полдюжины рыжих огоньков. Спускаясь по руке, они тесно прижимаются к кулаку, и еще через секунду, зацепившись друг за друга и бешено крутясь, бросаются ко мне.

Скорость заклинания невелика: я успеваю выставить щит… и промахиваюсь. Заклятие облетает преграду снизу и вцепляется мне в горло, мгновенно превращаясь в острейший, неудержимый, сжимающий горло ошейник.

Заклинанием меня валит на землю и начинает бросать из стороны в сторону. Пытаюсь просунуть под ошейник руки, прожечь его заклятьем, даже создать под ним щит из черного огня, но никак не могу сосредоточиться на таком тонком участке, а давление тем временем только усиливется. Я уже почти ничего не вижу и не слышу, когда приходит мысль: «У меня же есть меч!» – тот, что я по ошибке подобрал на Черной Земле и уже несколько недель носил за спиной закутанным в старую тряпку.

Потянувшись, надрываю ткань, нащупываю рукоять. Едва прозрачное лезвие касается ошейника – он распадается на мелкие рыжие огоньки. Спустя секунду они пробуют атаковать снова, но уже я готов и всего на полмига раньше успеваю сотворить щит в форме шара, только теперь внутри оказываюсь заперт не я сам, а вражеское заклятие. Сделав внутреннюю стенку шара острой, я заставляю его резко сжаться – и тут же бросаю вперед. Теперь черный шар буквально разрывается от клокочущей в нем свободной Силы. Чтобы воспользоваться ею, остается лишь вовремя развеять собственное заклятие. Что я делаю, едва расстояние между гвардейцем и шаром сокращается до метра.

Я резко вскакиваю, надеясь подгадать момент, когда посох кьегха окажется занят. Потому что именно он остается неизвестной величиной. Чуть не задушившее меня заклинание, хоть и оказалось в итоге невероятно изящным и мощным, все же понятно мне. В тот раз, в отличие от тех, когда гвардеец использовал посох, Сила была взята из ядра. Выходит, только посох способен заставить наполняющую мир энергию плясать под свою дудку?

Как бы то ни было, отвлечь я пытаюсь именно его, и… ничего не выходит. Кьегха просто не обращает на атаку внимания. Черный шар высвобождает Силу всего в метре от груди смуглого, но энергия не брызжет в стороны, уничтожая все на своем пути, хоть и должна делать именно это. Вместо этого, едва освободившись, она рвется к гвардейцу и вся до последней капли исчезает в его нагрудном медальоне.

– Кетеза! – тут же кричит кьегха.

От посоха отделяется густая тень – чем-то похожая на те, что с легкостью создают накхи, но все же неуловимо отличающаяся. Очень скоро заклятие оказывается рядом со мной, я инстинктивно взмахиваю мечом. Нет уверенности, что тень сумеет разрубить тень, но все-таки это происходит. Заклинание распадается.

– Неплохая игрушка, – произносит гвардеец. Ничему не удивляющийся и ни о чем не беспокоящийся. – Пожалуй, она мне пригодится.

Он вдруг начинает озираться по сторонам.

– Кажется, я видел здесь кого-то… – замечает он непринужденно, а потом резко кричит: – Камиткхэ икиниий сахатве!

Это четвертый раз, когда я слышу эту фразу. И каждая из трех предыдущих крепко впечаталась в память – не столько словами, сколько ощущением вырвавшейся на свободу природной силы.

Новое чувство превосходит прежние многократно. Первые напоминали порывы ветра, сейчас же в мир врывается ураган. От настоящей бури его отличает лишь то, что он будоражит не воздух, а сознание.

Спустя несколько секунд со всех сторон к нам начинают выходить легионеры.

– Рабы справятся с тобой, – произносит кьегха.

Они выбираются из-за развалин, возникают из переулков, обходят стороной все еще пылающий огненный круг, появляются из пары ближайших зданий. Легионеров с хорошо знакомым решительным и непостижимо бесстрашным лицом набирается не меньше трех дюжин.

Неужто придется их всех убить? Может быть, таинственное заклятие и заставляет показывать людей абсолютно все, на что они способны, пусть даже только в теории, но в неуязвимых оно их не превращает.

Да и странное решение… Со мной легионерам не справиться, а вот гвардейцу обзор могут загородить. Удастся этим воспользоваться?

– Клигха’хртэт! – подняв посох над головой, провозглашает кьегха.

Опять до моего сознания доносится эхо непонятного заклинания. И это определенно что-то другое. На сей раз таинственная магия смуглых соединяется с невероятной природой посоха. Заклятие гвардейца накрывает разумы людей, а амулет касается каждого тоненькой нитью Силы.

Но для чего? Ведь легионеры уже и так подчинены…

Внезапно все как один солдаты падают и дико, страшно, как в предсмертной агонии, начинают кричать. Двое из них слишком близко к огню – перестав себя контролировать, они падают в пламя.

Остальные тем же временем умолкают, но продолжают неистово биться на земле. Даже ударяясь головой о камни, они не останавливаются, как будто внешняя боль перестает быть для них чем-то значимым. Они целиком и полностью погружаются в то, что разрывает их изнутри.

Один из легионеров извивается метрах в десяти от меня. Одежда его успела превратиться в лохмотья, а лицо перестало казаться человеческим. Кожа в нескольких местах прорвалась, белки глаз изрезаны красными полосами, губы ссохлись, обнажив изменяющиеся зубы. Фигурку мужчины, поначалу едва ли не тщедушную, начинает раздувать – рывками. Раз – и в размерах увеличивается бедро, два – вздувается бицепс, три – трещит и рвется нижнее белье, когда за одну секунду правая ягодица разрастается в десятки раз. В течение каких-нибудь двух-трех минут каждая мышца легионера претерпевает кардинальные изменения.

В моем сознании человек опутан тонкими нитями магического узора. Заклятие кьегха мощными волнами закачивает в него Силу, забирая ее прямо из мира.

И более того. Передо мной уже не человек, а монстр. Трех метров ростом, со вздутыми мускулами, твердыми как сталь – в буквальном смысле: сквозь некоторые мышцы, ничуть не стесняя движений, торчат обломки костей, – практически полностью голый. Кожа с измененного тела спадает почти полностью, но обнаженное мясо настолько крепко, что с него не стекает не капли крови.

Еще минуту существо не двигается, как будто свыкаясь с ощущениями: его только что пробудили к жизни! – потом открывает глаза. Если то, что торчит из разбитых глазниц, все еще можно так назвать.

Всего чудищ более трех десятков.

– Съешьте его, – коротко командует кьегха, не указывая и даже не смотря на меня, но, тем не менее, каким-то образом существа понимают, о ком речь.

С невероятной для такого громоздкого создания скоростью, чудища бросаются ко мне. Не по одному – все разом. Судя по всему, в их головах осталось слишком мало места для мысли – в отделении стражи легионеры нападали согласованно, – твари на это не способны. Готов поспорить, кружащий голову запах гнилого мяса отчасти и от истлевших мозгов.

Одно из чудищ опережает остальных – и я легко, даже не задействуя возможности энергетической оболочки, отсекаю ему голову. Спустя секунду смертоносные туши налетают на меня всей гурьбой – остается только уворачиваться.

На огромной скорости тяжелые тела врезаются друг в друга, но не могут нанести даже малейшего увечья. Вскоре образуется такая толчея, что уже непонятно, как чудищам удается находить меня каждый раз, когда я вырываюсь из кучи. Чтобы не получить удара, приходится двигаться на пределе возможностей. За все время мне удается взмахнуть мечом лишь несколько раз: отсечь пару голов и одну руку. И их все еще слишком много. Хватит меня на всех? А переключаться на магию слишком рискованно: саабат такой степени концентрации отнимает весь контроль, на который я способен.