Черненко

К сожалению, отвечая на эти вопросы, опять приходится прибегать к сослагательному наклонению — если бы… Безусловно, драматического положения с кадрами в высшем звене партии можно было бы избежать, если бы не была сломана преемственность традиций в управлении страной, обеспечивающая приход к руководству ею людей подготовленных и компетентных. Политбюро не удалось бы огородить себя непроницаемой стеной, если бы в партии не только декларировались, но и чтились ленинские принципы деятельности любых руководящих органов, предполагающие их постоянную отчетность перед широкими массами коммунистов и трудящихся, регулярное обновление, открытость для критики. Только при таких условиях можно было бы обеспечить продвижение наверх людей, действительно пользующихся доверием народа, сознающих свою ответственность перед ним, способных достойно нести бремя власти.

Были такие люди! Были они и в конце семидесятых годов, и в начале восьмидесятых. Но, к несчастью, возобладало традиционное для всей нашей истории явление, когда в трудные, переломные ее моменты будущее нашей страны очень часто зависело от воли случая.

Мы уже упоминали о преждевременной, в 60 лет, кончине талантливого руководителя Ф. Д. Кулакова. А не случись в 1978 году этого несчастья, глядишь, и не получил бы Горбачев тогда пост секретаря ЦК КПСС, а вместе с ним — и золотой ключик к дальнейшей карьере.

Опять приходит на память П. М. Машеров, работавший первым секретарем ЦК Компартии Белоруссии и трагически погибший осенью 1980 года. Герой партизанского движения в годы Великой Отечественной войны, он соединял в себе высокую нравственность, широкий кругозор и блестящую эрудицию, стал воплощением представлений людей о настоящем народном руководителе.

Но не только цепь трагических обстоятельств вела к непредсказуемости кадровых решений в верхнем эшелоне власти. Больше всего, конечно, на выдвижении кандидатур на ключевые посты в партии и государстве сказывались субъективизм и групповщина, процветавшие со времен Хрущева. Даже в Политбюро, как мы уже говорили, существовало «ядро», узкий круг, в который «чужие» не допускались. В результате все кадровые вопросы решались келейно, остальным оставалось только проголосовать.

В этом смысле характерны воспоминания В. И. Воротникова, в то время — председателя Совета министров РСФСР и, отметим, члена Политбюро, о том, как вопрос об избрании Черненко был предрешен на заседании Политбюро, собравшемся после смерти Андропова. «Какие и с кем были беседы по кандидатуре генсека, — пишет он, — я не знаю. Но что были — бесспорно. Никаких контактов с другими членами Политбюро или секретарями ЦК у меня по этому поводу не было(курсив мой. — В. П.). Конечно, и я, и другие товарищи понимали, что по традиции или, вернее, по фактическому положению вторым лицом в партии реально был К. У. Черненко. В то же время сознавали, что его возраст, состояние здоровья затрудняют, если не сказать больше, активную работу на высоком посту генерального секретаря. Собственно, эти опасения потом и подтвердились. Политбюро при К. У. Черненко сбавило темпы.

Однако и альтернативы ему тогда, по сути, не было (Гришин, Кунаев, Устинов, Громыко, Тихонов, Соломенцев — всем было за 70). Моложе — Горбачев, Романов. Надо честно признать, что в то время не было уверенности, что названные выше товарищи поддержат „молодых“. Да и на пленуме вряд ли они прошли бы. Хотя уже и тогда Горбачев своей активностью, напором, умением налаживать контакты с людьми выделялся из всех.

…Все до одного члены Политбюро, кандидаты в члены Политбюро и секретари ЦК поддержали кандидатуру К. У. Черненко на пост Генерального секретаря ЦК КПСС».

Позднее, когда в марте 1985 года на Политбюро определялась кандидатура на пост генсека после кончина Черненко, по сути дела, наблюдалась та же картина. Как вспоминает Воротников, «до заседания у меня ни с кем из товарищей никаких обсуждений, обмена мнениями о кандидатуре на пост генсека не было. Заседание проходило спокойно… никакой дискуссии не было».

Для многих людей, причастных к избранию Горбачева генеральным секретарем, многое, а может быть, и самое главное, так и осталось за занавесом.

Келейное решение кадровых вопросов приводило к тому, что многие яркие личности, едва успев заявить о себе, отодвигались в тень, на задний план, ибо создавали угрозу благополучию руководителей, нередко — весьма посредственных, но входивших в «ядро», ту или иную команду.

Например, и по своей подготовке, и по человеческим качествам выделялся среди других партийных деятелей В. И. Долгих, ставший в 48 лет секретарем ЦК КПСС, а затем — и кандидатом в члены Политбюро. За плечами у него была прекрасная управленческая школа: он в свое время возглавлял Норильский горно-металлургический комбинат, руководил Красноярским крайкомом КПСС. Но, в конце концов, Горбачев не только сумел его обойти, но и выдавил из Политбюро, отправив на пенсию в расцвете сил — не принял Долгих перестройки по-горбачевски, не мог наблюдать, как обезглавливали производство, рушили промышленность страны.

В самом начале перестройки отправили на пенсию и Г. В. Романова, перед тем беззастенчиво оболгав и скомпрометировав. Правда, проведенное расследование ничего из того, что вменялось ему в вину, не подтвердило, однако умело запущенные сплетни, касающиеся его семьи, сработали — не без помощи западных «голосов». А ведь Романов много лет успешно возглавлял Ленинградский обком партии и до прихода в Политбюро Горбачева был самым молодым его членом.

Остались «за бортом» и некоторые признанные «тяжеловесы». Некоторых из них Михаил Сергеевич сумел обойти на финишной прямой весной 1985 года. Например, В. В. Гришин, хотя и перешагнул к тому времени семидесятилетний рубеж, был для него очень серьезной помехой. Люди из близкого окружения Виктора Васильевича непременно отзывались о нем как о компетентном, порядочном и доброжелательном руководителе. Он сохранял довольно прочные позиции в Политбюро даже несмотря на то, что судебный процесс по делу начальника московской торговли Трегубова подорвал его авторитет: заговорили о коррупции в органах столичной власти, о вольготной жизни в Москве торговых мафиози и спекулянтов, всевозможных преступных группировок. Ну и, конечно, тягостные впечатления оставила телепередача, в которой Гришин появился рядом с тяжелобольным Черненко, — надо думать, кому-то хотел показать тогда, что он является преемником Константина Устиновича.

Непросто было Горбачеву соперничать и с первым секретарем ЦК Компартии Украины, членом Политбюро В. В. Щербицким, который обладал несравнимо большим авторитетом в стране, огромным опытом управления крупнейшей союзной республикой. Но когда скончался Черненко, Владимир Васильевич оказался — поговаривали, что не случайно — в далекой заграничной командировке, в США. К заседанию Политбюро, избравшего нового генерального секретаря, он вернуться не успевал, тем более что состоялось оно через четыре часа после объявления о кончине Константина Устиновича.

…Человек оказался не на своем месте. Мы часто говорим так в тех ситуациях, с которыми сталкиваемся в повседневной жизни. Но это еще полбеды, так как последствия выдвижений некомпетентных людей на руководящие должности носят, как правило, локальный характер и чаще всего устранимы. Настоящая беда, если речь идет о кресле первого человека в государстве. Каждый такой случай — это результат отсутствия в нашей стране подлинной демократии, какой бы ширмой ни прикрывался этот изъян. Сможем ли мы когда-нибудь свою жизнь устроить так, что судьба государства не будет зависеть от случайного выбора? Вряд ли на такой вопрос кто-нибудь сможет дать вразумительный ответ.

…В последние месяцы жизни Черненко создавалось такое впечатление, что он работал в каком-то вакууме. Уже говорилось, что на посту Генерального секретаря ЦК КПСС он пробыл всего 390 дней. Все они выдались нелегкими, но каждый день из последних трех месяцев жизни Константина Устиновича был просто мучительным. В то же время создавалось впечатление, что ближайшее его окружение в высшем руководстве партии только делало вид, будто ничего особенного не происходит, и что оно с великим рвением, изо всех сил пытается помочь Черненко в ставшей непосильной для него работе. На самом же деле члены Политбюро постепенно отдалялись от него, со стороны наблюдали, как их лидер, мужественно преодолевая свои недуги, участвует всё в новых и новых акциях, которые окончательно подрывают его здоровье.