Черничная ведьма, или Все о десертах и любви

– Сандро, и где же ты плавал?

Некоторое время назад наш новый официант был настоящим моряком и, судя по татуировке в виде якоря и десяти звезд на правом запястье, побывал на Аранзонском архипелаге — в краю черной магии, где готовят кашу из муки, кукурузы и крови, и это может убить человека на другой стороне планеты. Он казался, в общем-то, неплохим парнем, но, услышав мой вопрос, надулся и снисходительно сообщил:

— Вообще-то плавают рыбы и дерьмо, а моряки ходят.

— Ну да, ну да, — понимающе кивнула я, выставляя в витрину черничные кексы и суфле из питахайи в компанию к манговому чизкейку и банановым конфетам. С конфетами я провозилась все утро, но осталась довольна: они вышли роскошными, хоть сейчас королю на стол.

Ингредиентов там всего ничего. Вафли, какао, собственно бананы и грецкие орехи. Главная задача здесь — сделать шарики идеально ровными, а не как те пирожные «картошка», которые настолько сильно впечатлили меня в мой первый день в «Цапле». Лука уже заказал для меня и печать по шоколаду в виде перышка, и формочки, в которых конфеты будут получаться самыми круглыми, но все это добро еще не приехало, так что приходилось работать по старинке, руками в перчатках.

Каждую конфету украшала земляника и листок мяты. Я сперва подумала, что они перебьют вкус банана, но вышло как раз наоборот: все вкусы мягко оттеняли друг друга и было ясно: у жительниц и курортниц Марнахена теперь будет новая десертная любовь.

— Только почему-то говорят «капитан дальнего плавания», а не «капитан дальнего хождения», — с медовой улыбкой припечатала я, и Лука на кухне расхохотался так, что я испугалась: как бы не лопнул. Сандро выразительно завел глаза.

— Знала бы ты, сухопутная девчуля, что я повидал! — с мечтательным вздохом сообщил он, всем своим видом показывая, что мы, наземные простачки, и представить себе не можем тех чудес, которые стали для него обыденностью. — Вот, допустим, Сарандинский остров. Там у всех баб три груди! Две для рук, одна для губ… эх! Третью грудь им дает магия, это морок, конечно, но такой..!

Сандро прицокнул языком. Болтая, он не забывал делать дела: давно вымыл пол и окна, расставил стулья, набросил скатерти, разложил книжки меню. Мне нравилось смотреть, как он двигается: быстро, ловко, словно зал «Белой цапли» был корабельной палубой.

— Или еще, например, Кернаранский архипелаг, — продолжал Сандро, стирая невидимую пылинку с витрины. — Там каждый второй бокор или бокерина. И вот так случилось, что я подцепил какую-то дрянь, что полоскало меня с обеих сторон, всем на зависть. Корабельный доктор у нас был такой, что слава Богу, если голову с жопой не перепутает. Да еще, зараза такая, ром хлестал все время. Так вот, ребята сказали, надо звать бокора. Позвали. Он пришел, посмотрел на меня и сразу же принялся варить ру. Вы знаете, что такое ру.

— Нет, — ответил Лука. Он вышел из кухни и встал возле стойки, натурально заслушавшись. — Откуда же нам?

— Так вот, ру это такое варево из кукурузной муки и куриной крови. Бокор, конечно, туда еще порошков насыпал уйму, на тринадцатом я со счета сбился, и приказал мне все съесть. Мол, это порча — как я съем ру, так она из меня и выйдет. И вот хотите верьте, хотите нет, но когда я эту дрянь съел, то у меня так кишки закрутило, что ой. Вот просто кишка кишке колотит по башке. А потом вылезла крыса, и все прошло.

— Крыса? — в один голос спросили мы с Лукой. — Откуда же она выросла?

Сандро с усмешкой повернулся к нам спиной и мягко крутнул задом. Попа у него действительно была впечатляющая, там было, на что посмотреть, но я представила крысу и медленно сползла за витрину, давясь хохотом.

— А как она туда попала? — удивился Лука.

— Говорю же тебе: порча. Я там одну мулаточку подцепил, такая девчуля, что держите меня семеро. Со всех сторон достоинства, и все рабочие. Ну вот, а у девчули была подружайка, что твой воздушный шар размером, она и позавидовала. Сходила к бокерине: мол, отомсти негодяю, который не оценил моей дивной красоты. Да я бы оценил! — Сандро проворно залез на стул, подправил лампу над стойкой, смахнул с нее пыль и спрыгнул с легкостью циркового артиста. — Но там столько жира, что не докопаться, как ни рой. Любая лопата сломается. Так что если бы не бокор, крыса бы меня съела, как есть съела.

— Ты только сделай милость, не рассказывай гостям ни про три сиськи, ни про крысу в заднице, — попросил Лука. — А то от нас весь народ разбежится.

Сандро нахмурился. Было видно, что он привык поболтать, никак себя не ограничивая.

— А про что ж тогда… А про безумную русалку можно?

— Это что еще такое? — спросила я, уцепившись за слово «безумная».

— А это одна барышня из благородного семейства влюбилась в капитана. Он тоже не дурак был насчет денег, присел ей на уши: мол, люблю, люблю, бригантину куплю. Она с ним и сбежала, только родителям телеграмму отбила: присылайте мою часть наследства, я теперь законная жена. Хотя какая там законная жена? Это на Харандоре свадебное шоу показывают: стоят три алкаша, якобы священники древнего народа, и как будто венчают под тысячелетним дубом. Ну, конечно, лепестками роз посыплют, красиво, но это такое же венчание, как я директор банка. Родители ей, разумеется, скрутили шиш насчет денег: мол, если ты законная жена, то пусть муж и поворачивается, мы-то здесь при чем? А муж как раз на денежки рассчитывал, а раз их нет, то и проваливай подобру-поздорову. Как она поняла, что никакой любви там и близко нету, то бросилась с корабля и потонула.

На этом месте истории Сандро прикрутил что-то в стойке, чтобы не качалась.

— И все бы ничего, да только с тех пор возле Харандора видят русалку. Плывет она рядом с кораблями, выпрыгивает из воды и заглядывает в иллюминаторы. Ясное дело, высматривает своего капитана, а как высмотрит, сразу же схватит и утопит. И вот это совсем не брехня, я сам ее видел. Бледная, волосы по воде стелются, а как заплачет, то на душе так делается, словно кошки нагадили.

Звякнул колокольчик на двери: пришел посыльный — он внес в «Цаплю» такой букет цветов, который, наверно был размером с барышню, что прокляла Сандро и подсадила ему крысу.

— Это для госпожи Эрны Уиллоу! — заявил посыльный, со вздохом положил букет на стойку и вынул свой блокнот с карандашом. — Есть такая?

— Есть, — я расписалась в блокноте напротив своей фамилии и завороженно взяла букет. От роз шел тонкий аромат, нежный и очень грустный, белые лепестки в тугих бутонах покрывали капельки воды. Мне никто никогда не дарил цветов, тем более, настолько красивых, и на душе у меня сделалось…

Я не знала, как это описать. Мне хотелось взлететь.

— От кого это? — полюбопытствовал Лука. — Карточки вроде нету.

— Не надо карточки, — я вдруг поняла, что улыбаюсь во весь рот. — Я и так знаю, от кого они.

Вечером Энцо снова пришел меня встретить. К этому времени я уже знала, что ведьма пока не попалась в ловушку — городские сплетницы болтали об этом целый день, на все лады перемывая косточки полиции и нарочито испуганно прикладывая руки к груди: что же делать, в городе орудует чудовищный преступник! Но, разумеется, никто из туристов не стал отказываться от места в гостинице и уезжать домой: для всех это было особенным развлечением, номером в представлении, и я готова была поклясться: скоро разносчики сувениров будут предлагать на своих лотках календарики и значки с ведьмой.

— Спасибо за букет, — с улыбкой сказала я, когда мы неторопливо побрели по улице. — Я оставила его в «Цапле», ты не против?

— Он твой. Оставляй, где хочешь.

— Я провожу там больше всего времени, — объяснила я. Сейчас, после того, как от портрета остались обгорелые ошметки холста, Энцо, кажется, выглядел моложе и свежее. Он сбросил с плеч тяжелый груз, который тащил с детства, и я была этому искренне рада.

— Решил, что надо тебя как-то отблагодарить, — усмехнулся Энцо. — Но я, честно говоря, не знаю, что надо дарить барышням. Не приходилось.