Черничное мороженое

А когда приехал к ней на следующий день, думая, что уж теперь она согласиться на все, лишь бы не потерять такое сокровище, был немало удивлен, получив две несильные, но очень унизительные пощечины на глазах у все той же компании.

 — Ну и сиди в этой дыре одна, дура, — зло бросил и уехал в тот же день из города.

Он ждал звонка, в самом деле ждал, сейчас Илья сам поражался собственной тупости и наглой самоуверенности. Если бы он мог, сейчас сам бы сгонял в прошлое, чтобы дать себе самому по наглой ухмыляющейся роже, он бы заступился перед самим собой за тогда еще свою девочку. Потому что из-за собственной гордыни и эгоизма он ее потерял.

Илья долго держался и делал вид, что забыл Софию, что ему нет до нее никакого дела, окунулся с головой в упоительный мир больших денег. Но однажды выпроводил из дому очередную претендентку на его банковский счет и чуть не завыл от тоски. Он не мог обвинять девушек, которых завораживали его финансовые возможности и упрекать их только в погоне за благосостоянием. Глядя на себя в зеркало, Илья не без удовольствия осознавал, что он сам вполне достойное приложение к собственным деньгам. Может, даже наоборот, по крайней мере, в свое тело он так же вкладывал немало усилий — каждый день тренажерный зал минимум час-полтора. А внешностью его и так природа не обделила. Но как теперь отделить внимание к своему состоянию от внимания к собственной персоне, он не имел ни малейшего понятия.

Илья стал задумываться о женитьбе, за шесть лет в большом бизнесе он научился рассматривать деньги как источник определенной свободы и комфорта, а не право на вседозволенность, но ни одна из встречавшихся на его пути девушек не отвечала его внутреннему эталону. Все в той или иной мере получали удовольствие от его возможностей, и с каждым годом было все сложнее понять, кто и что им больше нужен — сам Шевелев или статус жены успешного бизнесмена. Порой Илье казалось, будь он тощим или толстым, старым, уродливым, косоглазым или кривоногим, обручальное кольцо от Boucheron сделает его в глазах девяноста процентов женского населения привлекательным и желанным. И это Илью просто убивало.

Конечно, он понимал, что преувеличивает, в его окружении было достаточно счастливых семейных пар, живущих в любви и согласии, они растили детей, его не менее успешные друзья-знакомые любили своих жен, обходились без положенных для своего статуса любовниц и выносили мозг Шевелеву.

 — Ты помешался на женской меркантильности, Илюха, — твердил Никита Елагин, счастливый отец уже теперь четверых детей, когда они обмывали его двойню. Я влюбился в свою Саломию, когда она была обычной студенткой, и мне нафиг не нужно ее наследство. Если честно, оно меня только напрягает.

 — А кто тебе мешает помочь жене открыть бизнес, начать свое дело и поддержать на первых порах? — удивлялся Рома Яланский, который строил для Шевелева целый коттеджный поселок под продажу.

 — Моя жена лучший хирург в городе, и она чихать хотела на мои деньги, — подтверждал их слова Матвей Северов, — а для меня самое важное это она и трое моих детей.

Илья соглашался с ними, но только сам себе мог признаться, что у всех до единой девушки, прошедших через его постель или в любой момент на это готовых был один-единственный недостаток — ни у кого из них не было таких густых пшеничных волос до пояса, такой открытой улыбки, такого ясного взгляда, и самое главное, ни одну из них не звали София Верес.

С тяжелым сердцем въехал Илья в город, откуда шесть лет назад уносился на всех парах, подгоняемый гневом и жаждой доказать всем, а в первую очередь упрямой девчонке, какую ошибку она допустила. Только по итогу проигравшим со всех сторон оказался сам Илья. София давно замужем, у нее растет дочь, так ему донесли добрые люди.

Одна из знакомых, что тогда тусовалась в той их компании, рассказала Шевелеву, как видела Софию с маленькой дочерью и молодым мужчиной. София нашла свое счастье в том же курортном городке, и Илья вроде должен был порадоваться за нее, но он напротив ушел в глухой недельный запой. А вынырнув не поверхность, понял что на самом деле все это время надеялся на чудо, ждал, что София вновь появится в его жизни и что теперь он окончательно ее потерял.

Глава 5

Бес с удовольствием вытянул ноги и потянулся, разминая конечности. Он проделал хорошую работу, можно и отдохнуть. Самым сложным было уговорить Илью. Надо же, как он радовался когда-то несговорчивости и упрямству своего бывшего подопечного, и как сильно они теперь ему мешали! Зато дальше все пошло как по маслу. Оставалось только привести Евочку на прогулку с Мариной, подругой Софии, у которой девочка жила, пока сама София находилась в больнице. А уж организовать встречу дочери с отцом было раз плюнуть.

Илья где-то на полпути к городу, теперь осталось его дождаться, и можно сказать, дело сделано. Бес лениво взглянул на монитор с городским парком и… обомлел. Киоск, где продавали черничное мороженое и где по замыслу Беса должны были пересечься Илья с маленькой Евочкой, был закрыт, роллеты опущены, а на дверях висел большой амбарный замок.

Бес лихорадочно принялся рыскать в базе, пальцы дрожали и не попадали по клавишам. Просмотрев всю цепочку, он застонал и в бессилии уронил голову на клавиатуру.

— Что случилось? — раздалось участливое за спиной, Бес безнадежно мотнул головой в сторону монитора.

 — Все плохо. Они больше не делают такое мороженое. Это конец! — ему хотелось плакать от отчаяния.

 — Ну прямо уж и конец, — заглянул в монитор из-за плеча приятеля Ангел, — дай посмотрю!

Он несколько минут вглядывался в монитор, просматривая цепочку людей и событий, а потом ткнул пальцем в самое начало.

 — Смотри, вот отсюда все идет. Если тут внушить нужные мысли, то можно успеть.

 — Думаешь? — с надеждой поднял голову Бес.

 — Уверен, — кивнул Ангел, — только тебе стоит поторопиться.

 — Мне бы крылья… — вздохнул Бес, но Ангел только руками развел. Не положено!

 — Беги. А я попробую тут прикрыть.

Бес выскочил из Канцелярии, посмотрел на часы покачал головой — «Не успею, бежать долго!» — и камнем рухнул вниз.

* * *

Анна Аркадьевна Хмельник смотрела в окно и хмурилась. Анне Аркадьевне было двадцать шесть, настроение у нее было никакое и личная жизнь приблизительно такая же. К тому же долгожданный и взлелеянный отпуск отодвигался на неопределенное время. Кафе, которое внезапно свалилось на нее в качестве наследства и в которое она вложилась, взяв приличный кредит, желаемой прибыли не приносило. Анна потянулась за чашкой, чтобы сделать кофе, передумала, потом снова потянулась.

— Что, накрылся твой отдых медным тазом, Аннушка, — раздался сзади сиплый голос, с шумом прорывающийся сквозь прерывистое дыхание.

Она с изумлением обернулась и увидела смуглую фигуру, одной рукой держащуюся за дверной косяк, а второй за сердце.

— Ну накрылся, — с вызовом ответила Анна Аркадьевна, потом подозрительно прищурилась, — а ты кто такой?

— Я твое спасение, — прохрипела фигура, по кривой пересекла кабинет и, продолжая держаться за сердце, упала в кресло напротив.