Черника на снегу

– Фотографии, видеоматериалы, что еще? Но ты меня хоть убей, я никогда не поверю, что Марк способен на измену. Ну не такой он человек. Он очень любит Риту, это все знают… – Борис налил себе еще кофе. – Как тебе паштет?

– Вкуснота! – ответил Левка с набитым ртом. – Я тоже хочу нормальной семейной жизни, паштетов, бутербродов, приготовленных заботливой женой, в своем кармане, а дома – щей и котлет. Я – нормальный мужик! Да только бабы все пошли вокруг какие-то странные. Им все денег подавай. Никому не нужна моя нежная душа и преданное, полное любви сердце.

– Знаешь, а вот я бы на месте моей жены давно бы меня бросил. Представляешь, каждый день по локоть в мертвецах копаюсь. Но мне повезло – моя жена считает, что у меня ужасно интересная работа. Я часто рассказываю ей о том, чем занимаюсь…

– Она у тебя случайно не некрофилка?

– Вроде того. Так что с Марком-то? Что будем делать? Как его спасать?

– Не знаю… Так хочется ему позвонить, расспросить, помочь!

– Да чем ты можешь помочь? Хотя бы найди убийцу Гарашиных. Для начала.

– Ладно, Борис. Давай теперь о них, о покойниках. Что с ними?

– Женщина, Александра Гарашина, молодая, здоровая. Незадолго до смерти имела половой контакт. Но не с мужем, а с кем-то другим. Отравили ее атропином. Или же она отравилась сама. Этого я сказать не могу.

– Знаешь, в таком случае, как этот, то есть сомнительном, всегда находятся такие детали, которые указывают на то, отправился ли человек на тот свет по своей воле или же ему помогли.

– Что ты имеешь в виду?

– Александра Гарашина была домохозяйкой, и в круг ее обязанностей входило много разных домашних дел… Так вот, в день убийства, скорее всего, утром, поставив мариноваться курицу и сварив бульон, она сбрызнула и приготовила, то есть свернула рулонами для глажки явно пересушенное постельное белье, поставила тесто, наконец!

– Интересно, когда же она успела все это сделать, если незадолго до смерти, я повторяю, она была с любовником?

– Думаю, она все приготовила, затем отлучилась из дома, отправилась на свидание, но очень быстро вернулась. В карманах ее мы обнаружили банковский квиток, чек из супермаркета – она за час до смерти купила продукты, кое-какие женские мелочи, что указывает на то, что она явно не собиралась умирать, что она жила будущим! Да, кстати, отделение банка расположено, как и супермаркет, неподалеку от дома, где жили Гарашины, но в банке она была примерно в восемь, а вот в магазин зашла только в половине десятого, думаю, на обратном пути.

– А что она делала в банке?

– Мы выяснили – сняла со своего счета сорок пять тысяч рублей.

– И где они, известно? – оживился Анджан.

– Да, мы нашли их в платяном шкафу, в ящике для белья.

– Значит, не ограбление. Что еще?

– Кроме того, в ее сумочке мы нашли сложенную в несколько раз простынку(!), презервативы и одну-единственную визитку Вениамина Абрамовича Зимина с пометками, сделанными, как выяснилось, ручкой погибшей.

– И кто такой этот Зимин?

– Вот этим-то вопросом я и занимался весь вечер. Выяснилось, что Вениамин Зимин – муж матери Александры Гарашиной, Валентины Суровцевой, который в прошлом был как бы женихом этой самой Александры, но потом влюбился в ее мать и даже женился на ней, хотя и моложе ее, значительно… Пометка на визитке – это подчеркнутый номер как бы нужного, правильного телефона, одного из трех… Собственно, по нему я на него и вышел. Сначала я позвонил этому Вениамину, сказал, что мне надо с ним встретиться, он назвал мне свой адрес, и я приехал – и застал совершеннейшую семейную идиллию. Но речь не об этом. Сообщение о смерти дочери вызвало страшную реакцию у матери. У нее началась самая настоящая истерика. Она буквально волосы на голове рвала. Нестарая еще женщина, очень привлекательная, и до моего прихода выглядевшая вполне счастливой. Пока мы с Вениамином отпаивали ее успокоительными каплями, он успел сообщить мне, что у них в семье в свое время произошла драма. Что прежде он встречался с Сашей, словом, он рассказал мне все то, что я тебе уже сообщил. И мать все эти годы чувствовала свою вину перед дочерью за то, что увела у нее жениха. Лет пять они с ней практически не встречались, не поддерживали отношений, несмотря на то что Саша вышла замуж за Гарашина и с ним тоже была вроде бы счастлива.

Я показал Вениамину его визитку, спросил, когда он в последний раз видел Сашу. На что он ответил мне, что даже не помнит, когда. Но все это, как ты понимаешь, предстоит еще проверить. Потому что, услышав мой вопрос, Валентина, ее мать, как-то вдруг встрепенулась, странно посмотрела на Вениамина и спросила, мол, ты что, снова с ней?

– А муж ее не мог отравить? Из ревности, к примеру?

– Мог, конечно. К тому же у него, в свою очередь, тоже была любовница, так что мотив, сам понимаешь, налицо. Но спросить его об этом нельзя – он тоже, как ты знаешь, кем-то отравлен. Секретарша сказала, что в день убийства Гарашина к нему в кабинет заходила его жена – убитая ныне Саша. Поэтому я хотел бы задать тебе несколько важных вопросов: когда наступила смерть Гарашина и его жены?

– Значит, так. Смерть Юрия Гарашина наступила вчера, между шестнадцатью и семнадцатью часами.

– То есть как раз тогда, когда секретарша уже отсутствовала. Другими словами, он попросил секретаршу приготовить ему чай, и после того, как он его выпил, он умер. Кстати говоря, чем был отравлен Гарашин? Тоже атропином?

– Крысиным ядом, который можно купить в обычном хозяйственном магазине.

Локотков сделал себе пометку в блокноте: спросить у секретарши, в чем она подавала Гарашину чай, в чашке ли, в маленьком чайнике?

– Постой… Кажется, я вспомнил еще кое-что… Лена сказала, что когда к Гарашину пришла его жена, то она сразу попросила воды. И секретарша пошла за водой. То есть Лена вышла из приемной. Жена Гарашина, Саша, могла отправить ее за водой по двум причинам: первая – она действительно захотела пить, вторая – ей понадобилось зачем-то, чтобы в приемной никого не было. Если верно второе, она собиралась что-то сделать, то есть вполне вероятно, что как раз в то время, пока секретарши не было, Саша и подсыпала яд… Только вот куда?

– Может, в заварочный чайник?

– Но тогда секретарша бы увидела. Во всяком случае, чтобы сыпануть яд в заварочный чайник, требуется, чтобы он оказался пустым, без старой заварки, и чистым. Но тогда тем более невозможно воспрепятствовать тому, что секретарша, перед тем как насыпать туда чаю, непременно увидела бы донышко чайника.

– Значит, куда-то в другое место…

– Но и не в чай, это точно, потому что секретарша бросила такую фразу: «Я купила еще сахару и чаю, у нас все как-то разом закончилось». То есть чая на момент прихода Александры Гарашиной в приемной не было. И не в черничный джем яд положили, потому что секретарша купила его уже после ухода Саши.

– Черничный джем… – пробормотал Борис и пожал плечами. – Как странно!

– Словом, надо еще кое-что проверить, подумать… Когда наступила смерть Гарашиной?

– Тринадцатого декабря, между девятью и десятью часами утра, как я и предполагал в самом начале. То есть на следующий день после смерти мужа.

– Получается такая картина. Двенадцатого декабря в приемную приходит Александра, подсыпает яд в питье мужа и спокойно уходит. После ее ухода, около пяти часов вечера, ее благоверный погибает от яда и остается лежать за диваном в своей комнате отдыха… Ночевать он, естественно, домой не возвращается. Но это не огорчает Гарашину. Утром она спокойно, заметь, проделывает все свои домашние дела, выходит из дома, отправляется на свидание, по дороге заходит в банк, берет деньги, сорок пять тысяч рублей, встречается со своим любовником, проводит с ним время, потом возвращается домой, на обратном пути посещает магазин, покупает продукты. На следующий день, утром она, возможно, завтракала, и вместе с едой или питьем приняла смертельную дозу атропина…