Чернильные души

– Ладно, потом расскажешь, – Соня поняла, что ей гораздо интереснее поскорее принять горячий душ, чем слушать трескотню Радика. Одноклассник её не пугал. Он был едва на пару сантиметров выше её, и его она знала с детства. Не слишком хорошо, но знала. И тогда во втором классе он провожал её и списывал математику… Нет, он её не пугал.

Молча они поднялись до её квартиры, Соня открыла дверь и втолкнула Радика внутрь.

– Поставь чайник и налей кошаку нежирного молока, жирное мне для чая, я сейчас вернусь, – произнесла она, прямо с порога проходя в ванную комнату. – И входную дверь закрой!

Последнее она прокричала уже из-за двери, на ходу снимая туфли и куртку и бросая на пол. Туда же полетела испачканная в грязном снеге юбка, разодранные колготки сразу отправились в мусорку.

Соня думала, что быстро согреется и выйдет, но на деле ей так хотелось избавиться от воспоминаний о мерзких прикосновений от своей кожи, что она терла мочалкой до тех пор, пока не стала вся красной. Так что, когда она наконец прошлепала на кухню в глуповатом мамином халате в цветочек, Радик уже пил чай и гладил Промокашку, а её собственный остывший чай стоял напротив.

– Предатель, – буркнула Соня котенку и взяла бутерброд, которые нарезал Радик из всего, что нашел. Чай был вкусный, бутерброды тоже, и все кошмары вечера отступали. Плакать уже не хотелось. Соня лениво подумала, что поревет потом, когда Радик уйдет, но потом сообразила, что спустя время ей реветь захочется того меньше.

– Я не следил за тобой, – снова начал Радик. – То есть, следил, но не так, как ты думаешь. Мне достаточно было знать, что ты дома и у тебя всё хорошо. Ты по вечерам обязательно подходила с кружкой к окну, я привык видеть тебя и уходить домой. Даже после того, что с тобой случилось, ты всё равно так делала. Ты такая сильная, Соня, ты не представляешь! А сегодня тебя не было и я… я не знал, что думать. Я волновался, понимаешь?

Он замолчал и уткнулся в чашку с чаем, чтобы не продолжить спрашивать, а Соня пыталась понять, сердится она или больше удивлена. Хотелось спросить у Радика, почему он беспокоился именно о ней и как давно это продолжается, но она на самом деле не была уверена, что готова узнать ответ.

А потом – она не ожидала от себя такого, невыплаканные слезы вдруг стали словами, и она заговорила о том, что собиралась держать в себе до самого исчезновения. Она не вела дневник и не была близка с мамой, да и лучшая подруга Лена точно не узнала бы этого. А вот Радику не повезло, и все её переживания вылились на него потоком.

– Я думала, что мне будет всё равно, ну какая разница, что со мной случится, если я всё равно скоро умру, – Соня говорила всё быстрее, словно опасаясь, что Радик её остановит, но он молчал. Только подтянул к себе один бутерброд, но не ел, а машинально отламывал по кусочку и оставлял на столе. – Но когда Эдик полез мне под одежду, я почувствовала себя странно. Будто это не я. Будто не имеет значения, что я скоро умру, и надо всё равно быть собой. Во что бы то ни стало. Как будто это всё еще важно! А эти… эти уроды в парке… Они лапали меня как вещь. Мне хотелось убить их, как будто…

Она замолчала так резко, что зубы больно ударились друг о друга, и она схватилась за челюсть. Чуть было не проговорилась про убийства, ну надо же какая дура!

Соня снова была на своей кухне, а перед ней сидел её одноклассник Радик с таким лицом, что она немедленно вспомнила слово в слово всё, что она говорила.

– Э-э-э, – она схватила чашку и уставилась в неё, словно надеялась найти на дне ответ. Подбеленный молоком чай был мутным и ответов не давал. – Прости. Забудь всё, что я наболтала. У меня стресс, и я не совсем трезвая, и вообще, что ты тут делаешь?

– Я же объяснил, – начал было отвечать Радик, но она его прервала.

– Ты понравился Промокашке. Будешь за ним смотреть, когда меня не станет? – она замялась. – Я знаю, что не должна была заводить котенка, но просто это вышло почти случайно. А один он пропадет.

– Подожди! – Радик вскочил, отчего Промокашка свалился на пол и с недовольным мяуканьем бросился к миске – заедать стресс. – Ты это чего? Рано ты себя хоронишь! Мы обязательно что-то придумаем!

– Мы? – Соня покачала головой. – Здоровые люди не помогают пятнистым, все сами по себе – так говорит Суббота, и у меня нет причин ему не верить. По крайней мере в этом.

– Ты такая умная, Соня и при этом такая дура! – в сердцах выпалил Радик, а потом и вовсе случилось странное. Он вдруг как стоял, так и наклонился через стол и поцеловал её. Хорошо хоть Соня уже знала, чего ждать от поцелуев, и не отпугнула его хохотом. Радика так трясло, что руки, на которые он оперся, ходили ходуном. Смеха он мог и не выдержать.

– Ты чего, зачем это, – слабо запротестовала наконец Соня, отодвинувшись вместо со стулом от стола и Радика. – Тебе что, не противно? У меня пятно на пол лица!

– И что? – глаза Радика блестели, он выглядел так, словно у него была лихорадка и температура под сорок. – Разве этими пятнами можно заразиться?

– А если да? – Соня смутилась и от этого говорила резче, чем могла бы. – Ты мог бы хотя бы спросить! Уж это я могла бы тебе рассказать!

– Мне всё равно, – тряхнул головой Радик и обошел стол, становясь рядом с Соней. – Даже если заражусь. Но ты напрасно считаешь, что не можешь мне рассказать всё. Потому что это не так, ты можешь. Ты можешь и должна. И вместе мы обязательно что-нибудь придумаем, потому что не может оно просто вот так закончится. Не может!

– Проблема в том, что рассказать я тебе почти ничего не могу, – Соня тоже поднялась на ноги, но лишь для того, чтобы скрыться за дверью холодильника. Сделала вид, что ищет что-то в нем, и заодно дала себе небольшую передышку. – Есть кое-что, доступное только тем, кто уже заражен. И мы все клянемся не обсуждать это с другими.

– Даже по секрету? – спросил Радик, берясь за дверцу холодильника прямо рядом с её пальцами и тоже заглядывая внутрь, хоть и с другой стороны.

– Даже так, – Соня неожиданно поняла, что думать о том, что ей, возможно, придется убить человека или как минимум, присутствовать при его смерти, не так страшно, как о влюбленном в неё Радике. А то, что он влюблен и, похоже, далеко не первый день, можно было догадаться. И одно дело целоваться с Эдиком, симпатичным, которому она вроде как правда нравилась, но влюбленный одноклассник? Это было слишком. Всё было слишком. Слишком мало времени для того, чтобы разобраться. Всё происходило слишком быстро.

Против своей воли она снова вспомнила омерзительные прикосновения незнакомцев в парке. Что если Радик – это её последний шанс почувствовать себя любимой, а не использованной? Понять, что же всё-таки все находят в этих отношениях и сексе?

Она закрыла холодильник и сделала крошечный шаг к Радику, и этого оказалось достаточно, чтобы он просиял и сам двинулся ближе, прижимая обеими руками к себе. Его глаза были до того счастливыми, что Соня даже усомнилась, видит ли он вообще её безобразное пятно. Вроде бы должен, но он ни на мгновение не останавливал взгляда на пораженной щеке, не отрывая взгляда от её глаз. А потом поцеловал. Снова.