Чернильные души

– Наверное, всё дело в том, что эти существа потенциально значат для кого-то конкретного или мира в целом, – рассеянно произнесла она. Глаза у неё слезились, но можно было теперь свалить это на пронизывающий ветер, а не свою восприимчивость. – А с детьми это лотерея. Поди узнай, кто из него вырастет, второй Моцарт или второй Гитлер.

Когда молчание показалось ей уж слишком нарочитым, она скосила взгляд на Влада. Тот стоял прямо с открытым ртом, словно собрался говорить и забыл что. Надо же, она и не думала, что так в реальной жизни бывает.

– Ты гений, – прошептал наконец он. – Как ты это делаешь, а? Мы кумекали столько времени, а ты только пришла – и сразу сообразила!

Слышать это было приятно. Соне порой отвешивали комплименты за её внешность или характер – не особо заслуженно, правда, а вот её ум обычно оставался забытым. Но она справедливости ради всё-таки уточнила:

– Взгляд просто не замыленный. Это на поверхности лежала, а вы сразу копали вглубь. К тому же правильно сказать «предположила», а не «сообразила». Всё может быть совсем не так. Да и убийства… может, дело в эмоциях, а не в самом убийстве.

Влад прищурился.

– Поверь, это давно проверили, – сухо произнес он. Словно не радовался только что как ребенок. – Ты напрасно думаешь, что мы получаем от этого удовольствие.

Если бы Соня смотрела на него, она заметила бы, что он отвел взгляд. Но и без этого она понимала, что он снова кривит душой.

Она внимательнее присмотрелась к мутной воде. Странно, ей показалось, будто она была сегодня какой-то другой. В холодном море с каменистым неровным дном и без того купались только ребятишки, да пьяницы, но вряд ли оно кого-то при этом пугало. Не нравится – просто не лезь в воду и всё. Но Соне не просто не нравилось – она ощущала тревогу, когда смотрела на эти волны. Словно мало ей других проблем.

Влад, похоже, даже не видел того, что мысленно она не здесь.

– Однажды нам повезло, и убили надежду современного искусства, нового Моцарта практически. Так в газетах говорили, – произнес он и пошлепал губами, с восторгом вспоминая тот момент. Соня с трудом удержалась от брезгливой гримасы, до того гадко выглядел Влад в этот момент. Память услужливо подкинула черно-белое фото мальчишки лет семнадцати, тонкая шея, светлые зачесанные волосы, открытый взгляд. Похоже, дело вовсе не в том, что убийств в городе было мало или много, она не интересовалась этим и не запоминала. Как и другие её ровесники. Да что там, даже её мать не тратила на сплетни об убитых больше пары часов. Среди не было их знакомых, чего обсуждать?

– У всех, кто там был, даже у присосок очистился хороший кусок кожи, – мечтательно продолжал Влад. – Эх…

– Присосок? – Соня всё еще смотрела на воду, и от этого ей почудилось, словно в толще воды мелькнула тень щупальца. Глупости, конечно. У них тут не водились осьминоги или кальмары. Кроме вот этих. Сухопутных.

– Присоски – кто сам не убивает, но находится рядом, – пояснил Влад, пристально глядя в глаза Соне, отчего ей хотелось постоянно отвести взгляд. – Их не гоняют – получают они немного, но кому-то и этих крох хватает. Если слабачка, можешь сейчас готовиться умирать или тщетно давить тараканов. Если нет – велкам.

– Я, пожалуй, останусь, – Соня довольно долго молчала, непозволительно долго. Но Влад лишь кивнул и с довольной улыбкой развалился на скамейке, которую они заняли.

– Пойми меня правильно, – продолжала Соня. – Я, может, и слабачка. Но я ведь смогу уйти позже, верно?

Теперь молчал Влад.

– Да, сможешь, – он поднялся с скамейки и развел руками, разминая затекшие мышцы. – Только помни, что при любом раскладе ты не имеешь права кому-то рассказывать обо всем этом. Это важно, ведь иначе нам всем будет… неприятно.

Соня продолжала смотреть на него, и Влад пояснил:

– Убийство зараженных ничего не дает. Пятна не становятся меньше. Поэтому никому не нравится возиться с предателями. Это как работа, за которую тебе не заплатят. Смекаешь?

Соня тоже поднялась.

– Смекаю, – сухо ответила она и демонстративно посмотрела на часы. – Я еще успею к третьему уроку. Не люблю прогуливать математику.

– Эд тебя проводит, – Влад не двинулся с места, и на его лице было не разобрать, разочарован он чем-то или ему всё равно. – Увидимся завтра.

Соне бы гордо промолчать и отказаться от провожатого, но вся её отвага закончилась раньше. Поэтому она кивнула и добавила:

– Увидимся.

4 глава

– Влад на самом деле очень хороший. Ему непросто, но он старается, – Эдик просто не замолкал ни на секунду, и Соня уже много раз пожалела, что пошла с ним. – Он еще и пытается жить как прежде, в школу ходит. Может, даже поступать будет. Ты ведь догадываешься, что большинство сразу забивает на обычную жизнь и ведет себя так, словно надеется в угаре веселья исчезнут незаметно для самого себя.

Эдик поправил упавшие на лоб волосы и покачал головой. Его рукав задрался, показывая фиолетовую кожу руки. Соня искоса посмотрела на его узкое лицо, обрамленное светлыми кудрями совсем как у девчонки, и вздохнула. До чего красивый и до чего занудный, что ты будешь делать!

– Знаешь, я передумала, – вдруг произнесла она, прерывая очередную тираду. – Я не хочу в школу сегодня, пойду домой.

– Тогда я провожу тебя до дома, – ничуть не расстроился Эдик. – Я рад, что мы познакомились, Соня. То есть, мне, конечно, жаль, что у тебя пятно, но ты мне сразу понравилась, веришь?

Соня кивнула. Она не верила ни единому слову Эдика, но пока никак не могла понять, зачем ему она нужна. Потому как она не для того провела у зеркала столько часов еще до появления пятна, чтобы верить всей той лапше, что уверенно навешивал на её уши этот пятнистый. Она на самом деле была довольна и лицом, и фигурой, да и густые волосы редкого медового оттенка, лишь на пару пальцев длиннее, чем у этого Эдика, были предметом её гордости, но ей уже было не пятнадцать, чтобы полагать, будто при этом она красавица, к ногам которой штабелями складываются парни. Если уж на то пошло, у неё и парня-то не было. Поэтому она и пошла на эту дурацкую вечеринку Линды. Надеялась познакомиться с каким-нибудь парнем и влюбиться. А то все подружки уже встречались с кем-то и не по разу, а она до сих пор могла только похвастаться безответной любовью в вожатого в лагере четыре года назад, да еще во втором классе одноклассник Радик Вакин несколько дней подряд провожал её до дома и нес портфель. Ха-ха, большая первая любовь. Или она её придумала за те три или четыре раза, что мальчик ходил с ней, да просил списывать математику.

Так что нет, она не поверила Эдику. Только порадовалась, что не успела ни в кого влюбиться до появления пятен. Ей хватало и беспокойств за мать, чтобы думать еще о том, что ей не суждено прожить достаточно долго, чтобы они с возлюбленным надоели друг другу. Если Суббота не врал, то ей осталось совсем немного. Вряд ли она решится убить человека даже ради спасения собственной жизни. К тому же, её смерть не должна была стать мучительной. Она просто истончится и исчезнет. Вот и всё.

Эдик продолжал болтать как заведенный, но Соня уже не слушала его, позволяя ему просто держать её за руку.