Чернильные миры
Шрифт:
– Уф, – Дима расстегнул ворот до ужаса неудобной гимнастерки, лицо красное, как у рака, глаза выпучены.
– Чего так проштрафился-то? – негромко интересуюсь я, прихватывая специальным ремнем руки американского пилота. – Иди помоги Абдурахману.
– Да я не подумал, что этот гад таким пронырливым окажется. Наверное, он боксом занимался.
– Ага, или джиу-джитсу. Думал, ты один ловкий?
Власов виновато пыхтит, аккуратно бинтуя голову Шарипову, ему не хило прилетело его же лопаткой. А ведь наш киргиз хоть из запаса, но служил горным стрелком. Их перебросили с Закавказья сюда на усиление. Там советские войска совместно с персами уже гонят турок к Эгейскому морю. Это же сколько пленных турок будут лет десять трудиться на стройках народного хозяйства? Реалии местной Отечественной
Внимательно осматриваю «курок» американцев. Да, тут и второй пилот валяется, правда, без сознания. Видимо, повредился при жестком приземлении. Лежит на свернутых парашютах, только тихонько постанывает. На всякий случай его также стреножу, подхватываю по пути вражеское оружие и боеприпасы, еще раз тщательно обыскиваю. Хм, никаких документов и личных вещей. Или на боевой вылет с собой не берут, или этот резвый успел спрятать. Нахожу у них только увесистую коробку маленькой рации. Ни хрена себе! Она напоминает мне трубки сотовой связи из наших девяностых. На всякий случай выковыриваю из неё батареи. Вдруг она заодно работает пеленгатором?
Двое «языков» – это верный орден. Хотя не стоит заранее делить шкуру убитого медведя. Мы сами сейчас в подвешенной ситуации. Надо побыстрее перебазироваться поближе к грунтовке и укрыться там. Место я с Власовым уже присмотрел. Такс, у нас пять стволов и один снайпер. Хм, не так уж плохо. Хотя, пожалуй, Кожемят это полствола. Жаль ручник оставили в бронетранспортере, не хотели лишнюю тяжесть тащить.
– Ты как, вольный киргиз?
– Нормально, командир, я ко всему привычный, – Абдурахман кривится от боли, но хохорится. Джигит ведь или кто там у них в Киргизии? Он как-то рассказывал о своей родной долине, лежащей перед Памиром, но я запомнил только слова кумыс, яки, аил.
– Тогда присматривай за этими, – я киваю в сторону американцев. Здоровяк уже очухался и недобро на меня посматривает. Круглолицый и конопатый он сильно смахивает на какого-нибудь паренька с Рязани или Торжка. Блин, что мы делим друг с другом перед лицом надвигающейся Черноты? Сами же собственными руками ломаем родной мир. Те еще люди паскуды на самом деле.
На вопросы секунд-лейтенант отвечать отказался, и я его отлично понимаю. Врага надо уважать. Он же прекрасно сознает, что теперь находится под защитой Конвенции, и война для него окончена. Хотя как бы я сам себя чувствовал на его месте? Поспешил бы заявить, что чую скорый приход всё уничтожающей Вселенной Тьмы? Почему тогда не объявляю об этом советским? Один хрен, что наши спецслужбы, что их заточены под один и тот же алгоритм работы. Хваленый «свободный мир» на поверку еще более жестко выстроен, чем «тоталитарный» советский, только намного алогичней и безумней по сути. Так что нафиг-нафиг!
Для меня вот лично было большим потрясением узнать, что знаменитое ЧК и обладающее мрачной славой Гестапо ведут свою родословную из тайной полиции Фушэ времен того самого Наполеона. Император Франции известен не только своими военными победами, но и построением колоссального, устроенного на новых принципах государства. Первый Еврорейх, по сути! Поток литературы, хлынувшей к нам во времена перестройки и в начале девяностых, чрезвычайно отрезвил многие горячие головы. Ничего нового в подлунном мире не оказалось, все придумано до нас. Чего ж вы, кремлевские старцы, прятали ту сторону жизни от нас, рядовых советских граждан? Какого, спрашивается, хрена! Мы все равно узнали об этом позже, только уже обдирая в кровь собственные шкуры.
– Товарищ младший сержант, Потапов на связь вышел, они уже неподалеку, – из короткого тупичка неглубокого оврага выглянул Кожемят, он остался за радиста. Только я радостно выдохнул от приятного известия, как внезапно взорвалась одна из поставленных растяжек. Вот и накаркали, враг совсем рядом!
– К бою!
Пуля уже в патроннике АК, осталось только отжать предохранительную планку на одиночный огонь. Где они? Верчу головой, но почему-то не могу определить нужное направление. Так бывает, когда смертей слишком много или… Или тут же проявило себя басовитым рокотом заработавших пулеметов, где-то впереди нас здорово жахнуло, заорали от внезапно окатившей их боли люди. Дальше по длинному оврагу раздались деловитые короткие очереди,
сухие одиночные выстрелы, ухнуло разрывом гранаты. Бэтэры начали работать с самой дальней дистанции, громогласно заявляя о прибытии подмоги. Мои бойцы их дружно поддержали, выдавая расположение временных позиций. Сейчас они как раз должны перебегать на запасные, более удобные. Там уже заранее аккуратно сложены снаряженные магазины и гранаты.– Хелп ми, хелп ми!
Черт, конопатый кляп вытащил, кто-то совсем неподалеку ответил ему на бодром английском. Там, за группой раскидистых деревьев! Даже без листьев они дают достаточно места для прикрытия. Выхватываю с пояса наступательную гранату, выдергиваю чеку и швыряю в ту сторону, затем отбегаю дальше вперед по оврагу, жду разрыва и наобум делаю несколько выстрелов. Запасную позицию я также определил себе заранее, ныряю в промоину и оказываюсь за небольшим бугорком.
Вот они голубчики! Грамотный у спецов-спасателей камуфляж, нам бы такой! Один из них держит в руках какую-то трубку. Смутно припоминаю ручной гранатомет из нашей Вьетнамской войны. Вот же дьявол! Пришлось выдать свою позицию, даже толком не прицелившись, но, кажись, в кого-то попал. Бегу обратно к промоине, когда передо мной внезапно встает черный султан разрыва. Что-то больно ударяет в грудь, и я проваливаюсь в темноту. Неужели Чернота таки схватила меня за задницу? Как все-таки безумно жаль покидать этот чокнутый мир!
– Командир, ты как?
Сквозь что-то мутное на меня уставилась кудлатая голова. Кто-то прочищает мои глаза, изображение малость фокусируется, различаю Власова и Афанасьева.
– Товарищ сержант, вам осколок прямо в запасной магазин ударил, второй рядом, но крови немного.
«Уф, пронесло!».
Моя неуставная привычка надевать на выходы самодельный, пошитый из брезентухи «лифчик» поначалу здорово подбешивало взводного командира. Потом бойцы пригляделись, оценили и некоторые даже стали шить себе похожие. Уж больно неудобно сделаны местные варианты разгрузок. Я взял за основу "лифчики", которые советские бойцы носили в Афгане, ну а у тех ноги росли из китайских, поставляемых духам.
Война обычно резко двигает всевозможный прогресс вперед. Неуставная одежда и обмундирование прощается ради эффективности. Зато сейчас я жив и… Вот же черт, как больно! Похоже, это осколок от разрывной гранаты во мне пошевелился. Плотная ткань «лифчика» его только чуточку приостановила.
– Сидите спокойно, Косарев, – слышу знакомый ворчливый голос. Это наш взводный санитар-коновал. Так Женю Брюхова в шутку обозвали еще в учебке, он ведь учился на ветеринара, но на фронте все сгодится.
– У вас, похоже, переломы ребер, сейчас наложу стягивающую повязку и сделаю укол. Ребята, помогите снять сбрую.
– Как он? – перед мои взором появляется лыбящаяся физиономия взводного.
– Проникающее ранение, товарищ лейтенант, ребра сломаны, но в целом нормально.
– Ой, бля!
– Терпи казак, атаманом будешь!
– Мы же не махновцы какие под зеленым флагом, – отвечаю кисло, но после укола стало полегче.
Потапов и остальные смотрят на меня с подозрением. Тьфу ты, опять забыл, что не в своем слое нахожусь. В этом плане в Среднерусье было намного проще. Там твои воспоминания вызывали искренний интерес. Перед глазами все плывёт, хочется прилечь надолго и лежать, лежать…
– Ты это, ладно, выздоравливай, – взводный снова улыбается, списали мои слова на шок, – в госпитале тебя обязательно навестим. Метеосводку передали – в ближайшие недели сильнейший циклон обещают, так что отдыхать будем. Зато успели напоследок «товар» отхватить. Косарев – ты молоток, с меня причитается! Самолет нашли, двух "языков» взяли, спас группу противника выбили. За такие дела, знаешь, что бывает? Сейчас передам нашим, чтобы их вертолет ждали. Наверняка своих искать будут.
Меня уже положили на носилки, и я слабо улыбаюсь лейтенантскому энтузиазму. Еще бы – ему-то светят капитанская шпала, а мне лишний угольник. Глядишь, таким Макаром до старшины дослужусь. Навожу справки. Мои все живы, только нашего боевого бурята зацепило шальной пулей, он садится в Бэтэр рядом, предлагая прикурить сигарету. Но самое главное – я совершенно не ощущаю вокруг себя предвестников смерти. Вот и не надо, на сегодня хватит. Хватит.