Чернобыльская рокировка

Я на драку не отвлекался, следил за остальными. Не потянется ли кто рукой шаловливой к стволу. Пристрелю всех. Нет человека, нет проблемы. Так говорил товарищ Сталин. Услышал хруст костей за спиной. Так тебе и надо.

— Хорош. Отвел душу, и хватит. Бери автомат и пошли.

— А второй? — кипел праведным гневом Фома.

— Держи зрителей на прицеле.

Подошел к пострадавшему.

— Что, больно? — участливо спросил я его.

— Да, очень! — обрадовался он.

— Наркоз нужен? — поинтересовался у него.

— Да! — закричал он.

— Держи, — гаркнул я, и двинул ему автоматом по голове. — Вот нога и не болит.

Мы с Фомой и прибежавшим Бродягой медленно отходили, держа сталкеров на прицеле. Поднявшись по склону, наша группа укрылась за бульдозером, и быстрым шагом двинулась к развалинам трансформаторной будки.

— Если зрители недовольны, кинутся наперерез, по трубе дренажной, — прохрипел Фома. Отбили грудину дядьке.

— На то и расчет, — ответил Бродяга. — Кошка скребет на свой хребет.

Дошли до ворот благополучно.

— Надо растяжку опять снять, — сказал Дмитрий, и тут-то и рвануло. — Не надо. Обезвредили. Не живется людям спокойно, не сидится на месте. А могли бы жить.

Истыкали Охотника уколами, уложили в койку и пошли осматривать место взрыва. Граната в замкнутом пространстве бетонных колец не оставляет шансов. Собрали, что можно и решили, что будем ходить по насыпи. Убирать ЭТО не было ни желания, ни возможности. Дошли до злосчастного лагеря. Четверо их было в трубе. Остался в живых тот, которому Фома руку сломал. Плохо я своего противника по голове ударил, слабо. Быстро он в себя пришел и побежал мстить.

— Твои спутники на растяжке подорвались. Один ты остался, — сообщили мы ему, то, что он и сам уже понял. — Когда в следующий раз захочешь кого-то избить, вспомни сегодняшний день.

— Перевяжите меня, — заскулил он.

— Иди к Болотному Доктору. Здесь у тебя друзей нет, — закончили мы разговор.

— Накрылась наша премия. Перемерли отмычки, — вздохнул Бродяга.

— Придут еще. Дураков не сеют, не пашут, они сами растут, — утешил я его.

Сдали железо, и пошли на болото снорков гонять. Я же им говорил, достану ствол, всех перестреляю. Пусть их экологи в красную книгу включают.

Зона, Бар

К посту на базе «Долга» подошел сталкер в потертой плащ-палатке.

— Проходи, не задерживайся, — лениво погнал его командир наряда.

— Весточку от Кэпа передам и пойду, — согласно кивнул тот головой.

Бойцы напряглись, даст сейчас очередью в упор, камикадзе. У анархистов часто крыша съезжает. А Кэп — мастер авторитетный. Может на Барьере так плохо, что помощь любая нужна. Из Мертвого города перед выбросом вместе убегали, оба клана и одиночки.

— Вышел ваш разведчик с Радара. Проспится, придет. Все.

Развернулся и пошел.

— Кто вышел, как? Говори, что знаешь, — накинулись на него с вопросами часовые.

— Это целая песня. Я ее в баре исполню за выпивку. Приходите, послушаете.

— Стоять!

Понял сталкер, что шутки кончились.

— Скрипка, за полковником, бегом. Пусть сам решает, пропускать этого, или здесь будут разговаривать.

Через минуту шеф особого отдела слушал подробный рассказ как его боец, через заслоны монолитовские, вышел к Барьеру, слегка поцарапанный и в зюзю пьяный. С бутылкой в одной руке и автоматом в другой. Качнулся Петренко в задумчивости с носка на пятку, махнул рукой собеседнику, свободен, мол. Бойцы караула дождались, пока начальство уйдет, и только тогда зашлись в хохоте.

— Несталкер, хорошо сказано. Непонятно, кто это из наших, но «Свободу» мы умыли по полной программе!

— Только наши по одному не уходили, — сказал кто-то, и смех стих. Как отрезало.

В баре свободных стульев не было. Новички цедили водочку из стаканов, устроившись у стойки. Кабан не хотел привлекать к себе внимания лишними вопросами. За его спиной остались десятки, если не сотни прокуренных залов. Азия, Африка, Центральная Америка. Если посидеть часик неподвижно, тебя перестанут замечать. Сольешься с интерьером. Держи уши открытыми, а язык за зубами, и вскоре будет понятно, с кем стоит иметь дело, а от кого надо держаться подальше. Бармен к тихой компании пригляделся вскользь, когда за выпивку рассчитывались. Деньги в пачке, тысяч несколько. Платежеспособные клиенты.

Информатор радовался договору с Сотником. Его авторитет в последнее время пошатнулся. В Зоне все понимали правоту старой эсеровской песни: «Товарищ, помни, дело прочно, когда под ним струится кровь». Чем больше крови, тем прочнее. Выпив лишку, завсегдатай бара расслабился, утратил хватку и смотрел на пришельцев просто. Здесь таких орлов не одна тысяча мелькнула, и исчезла на просторах. Хотя возможность заработать чуял.

Тут в подвальчике нарисовался тип в брезентовой накидке с рассказом о лихом Несталкере. Пора, решил Кабан. Выгреб из рюкзаков посланцев Кордона все пистолетные и ружейные патроны, присовокупил к этой куче старенький «Макаров» и два обреза, куда же без них.

— Водки за все, сколько получиться, — сказал бывший наемник бармену.

Вышло четыре бутылки. Передав Белому Псу и его спутнику «Гадюки», собственную и Крепыша, повел всех к столу в центре зала.

— Подвиньтесь, ребятки, нам для общего сталкерского дела надо, — веско сказал он.

— Гляди, если соврал, сразу в морду, — буркнули из-за стола потеснившиеся одиночки. — У нас с этим просто.

— А что, Арена сгорела? Выйдем по взрослому с ножами, сбрызнем песок кровушкой. Хочешь? — вызверился Кабан.

Все затихли. Пора к делу переходить.

— Добровольцы нужны на Кордон. Там Лис травму получил, ногу подвернул и новички. Остальных военные в плен взяли, когда те их же раненым помогали. Пятьсот монет подъемных первым пяти добровольцам и выпивка за наш счет.

Положил рядом с Псом пачку денег.

— Здесь три штуки, водка рядом. Бери всех, кто подойдет. Работай, сталкер. Командир группы — Белый Пес.

— Не знаем такого, кто за него слово скажет?

— Два мастера и Серый в придачу. Дойдешь до Ангара, там тебе мастеров назовут.

Все обступили стол вербовщиков, засыпая их вопросами. Кабан осторожно выбрался из толпы и подошел к владельцу потертого брезентового плаща.

— Когда на Милитари обратно пойдешь? — спросил сталкера, наливая его стакан до краев. Тот довольно хмыкнул.

— Толком говори, в «Свободу» хочешь вступить?

— Не сейчас. Раненый у меня. У блокпоста остался, отдыхает. По ночному холодку его сюда приведут. Нам бы до хутора добраться и с Кэпом о проходе за Барьер договориться, — сказал Кабан почти правду.