Чернобыльская рокировка
Шрифт:
Самые смелые журналисты с дистанции в километр снимали колючую проволоку, натянутую вдоль периметра. Редакторы давили, страна ждала новостей, и самые умные понимали, что недалек тот день, когда придется ехать на заставу в лагерь «зеленых беретов». В преддверии этого ужаса они пили, решив уничтожить все спиртное в отдельно взятом городе. В госпиталь стали поступать пациенты с алкогольными отравлениями.
Зона, Бар
Вечер удался. Джентльмены выпивали и закусывали. Сейчас, когда все нормально вооружены, решили расширить рабочий сектор. На всю деревню, включая дальний край, близкий к базе наемников. Наш новый снайпер сидел в углу, перебирал патроны. Тасовал свой запас, как ему удобней. Ковбой так и не появился. Переживем.
Тут дятел стал за права людские заступаться. Кричать, что никто вольным
— Здрасте, — говорит и смотреть пытается дерзко.
— Склад поделили, — говорю, — по твоему совету. Кто не успел, тот опоздал. Закон Зоны, однако. Что еще сказать хочешь?
— Я на «Росток» пойду, — заявляет.
— Иди куда хочешь и когда хочешь. Ты в самом свободном месте на планете, — пожал в ответ плечами. — Сержанта увидишь, привет передавай. Скажи ему, что ты его сторонник. Хотел ему долю дать со склада трофейного, да не получилось. Он тебя за это не больно убьет. Пика, брат, ты человеку запрещал хоть что-нибудь? Нет? Видишь, у нас для всех воля. Завтра у нас рабочий день, час посижу, если Стилет песни будет петь, послушаю и на боковую. Свободен.
— Не понял, — говорю Филину, — зачем он подходил.
— Оружия хотел для всех потребовать, — усмехнулся тот. — Да наглости не хватило.
Вдруг гитара за столом жалобно запела. Снайпер наш инструмент в руки взял. В ход пошел армейский репертуар. АН-12 скорость набирает и уходит в солнечную высь. И другая романтика. Понял я, что это надолго и пошел в комнату спать. Пусть веселятся. Разделся, сполоснулся под краном, душа здесь не было, к стене залег и решил, что до утра не шевельнусь. Размечтался.
Сначала меня тряхнули за плечо. Вырвался. Отобрали одеяло и подушку. Обидно стало. Выразил негодование и спросил сколько времени.
— Два часа, — сказал Филин. Он сидел в полной выкладке с двойным боекомплектом.
Три часа поспать дали. Низкий вам поклон.
— Ты удалился, Котел решил крутость показать. Пошел на Дикую Территорию. Прапору через час померещилось, что крики слышит. Сбегали на разведку.
Это он о дятле наглом говорит, догадался я.
— Мне он не нравится, но не настолько, чтоб его на Арену звать, — говорю.
Вышли из гостевого коридора в общий зал, потом на улицу. Еще три поворота и мы на центральной площади Бара. Черный Сталкер, сколько же здесь людей. Около сотни. Наши в толпе не потерялись. Стоят двумя шеренгами. Ага, у Пики все автоматчики, а у Стилета стрелки с западным калибром. Игла с Ярлом рядом со Скрипом стоят. Протиснулись сквозь толпу, кровью свежей запахло.
На асфальте тело лежит. Тяжело умирал глупый человек. Резали его живого на куски. Тайн он не знал, просто развлекались.
— Клан «Сталь» объявляет своей территорией Темную Долину и Агропром. Они доступны всем сталкерам, независимо от принадлежности к группировкам. На своих и нейтральных землях мы будем вести поиск Сержанта, Кровника и Овсянки.
— Мы не вмешиваемся в дела союзных кланов и не предлагаем им следовать нашим решениям, — добавил Стилет.
Намек тонкий. Никому не указываем и вы нам не пробуйте. Одно утешает, сегодня вместе со мной весь Бар не спит. Многие не ложились. Сейчас в нашей спаленке тесно станет. Подошел я к Пике, рукой махнул Стилету и Ярлу.
— Никаких погонь, тем более, ночных. Какой Сержант боец не знаю, но дитя гор с фантазией двигается, преследователям много крови попортит. Не наше это дело. Предлагаю завтраком пренебречь и по ночной прохладе до Милитари дойти.
Через двадцать минут выступили. Предстоящий день обещал быть долгим.
1942 год
Утро началось с отчета Сереги Котлярова о поездке в Чернобыль. Лагерники, выпущенные под надзор комендатуры, как с цепи сорвались. К приезду группы поддержки время разговоров уже прошло. Пьяная толпа буйствовала на площади, уже устроив два пожара. Отправив машину за помощью обратно в лагерь, сержант Красной Армии ввел свое отделение на первый этаж городской управы и занял круговую оборону. Через десять минут в здании не осталось ни одного целого стекла, и внутрь влетел первый факел. Гореть не хотелось, и Котляров отдал приказ открыть огонь. Десяток автоматов и ручной пулемет очень убедительный довод удалиться — для оставшихся в живых. В сухой пыли осталось лежать около двух десятков застреленных и затоптанных.
На помощь явились поляки и за городок взялись всерьез.Был сожжен шинок и охально изобижена прислуга. Всех изловленных построили на грузовом дворе элеватора, включили прожектор и вытащили шестерых поцарапанных насильников. Их повесили прямо на воротах, чтоб далеко не ходить. Остальных стали сечь. Пять ударов кнутом каждому. Приведя народ в чувство, двинулись тщательно прочесывать развалины кожевенного завода. К утру не хватало троих, самых умных или везучих. Остальные были на месте, живые или мертвые. Первый взвод польской роты остался в городе, заняв немецкую комендатуру. Германский флаг не тронули, просто рядом польский повесили. Тогда Серега прикрепил рядом и советский. Комендант вышел, посмотрел, замечание сделал за обувь грязную. Правоту немца признали, пошли чистить. Так вся ночь и прошла.
Сложилась новая диспозиция на день. Первый взвод поляков удерживает город. Второй занят строительными работами в скальном доте укрепрайона, восстанавливает механизм дверей на нижние уровни, маскирует вход. Егеря готовят подземелье к консервации, расчищают проходы и не забывают про кровососов. С ними и основная группа. Танкисты занимаются машинами. Советская рота охраняет склад в бывшем лагере и ведет наблюдение за зондеркомандой.
Все при деле. Вот и славно. До обеда расчистили половину третьего уровня. Две комнаты были заставлены ящиками с драгоценностями. Кольца, серьги, кулоны, другие, которым Викинг и названия не знал. А большой каземат артиллерийского склада заполняли доверху брезентовые мешочки. Вскрыл сталкер один. Обручальные кольца с золотыми зубами вперемешку. Кровавое золото НКВД, за четверть века накопили. Киев большой, а Украина еще больше. Было, кого в подвалах расстреливать. По ленинградским застенкам ходил на экскурсии кучерявый поэт Сережа Есенин, с приятелем своим чекистом Блюмкиным. Нанюхаются кокаинчика, и на расстрел, чтоб жизнь полнее ощущать. Сережа с властью всегда дружил, знал, где масло на хлеб намажут. Стишки свои, персидский цикл, он на востоке писал. Был он в Персии с Красной Армией, готовился воспеть успехи в походе на Индию, да не срослось. А у киевских коридоров расстрельных своего певца не нашлось. Обидно, понимаешь, брат сталкер? Золото вместе добывали, а слава врозь. В сороковые годы соревнование выиграло Одесское областное управление. Его начальник в Москву на повышение и уехал. Отшвырнул Викинг брезент в сторону, руки брезгливо вытер. Это мы наследникам чекистов оставим, пусть радуются подвигу отцов. В соседнем коридоре ударили очереди.
Никуда кровососы не делись. Просто выход им завалили, а разобраться в хитросплетениях подземного убежища мутанты не смогли. Услышав шум и унюхав запах пищи, они, поплутав немного, вышли к месту работ егерей. Да только за спиной у солдат были холодные скалы Норвегии, раскаленные горы Греции и Мальты и год войны на Восточном фронте. Столкнулись две силы, не знающие страха и жалости, ни к себе, ни, тем более, к другим. Сцепились насмерть, уходить никто не собирался. Кровосос с отстреленной рукой, ударом ноги распорол живот автоматчику. Тот, не тратя последние секунды жизни на ерунду, выхватил кинжал и всадил его обидчику в глаз по самую рукоятку. Недаром на его клинке были отштампованы рунические буквы, сливавшиеся в надпись: «Германия превыше всего». Когда Викинг выскочил из-за угла, все было кончено. Три егеря сами легли на вырубленный в скале пол темного коридора, но и двух вампиров уложили рядом. Короткий кровавый след на нижний ярус показывал путь отхода последнего, матерого кровососа. Ушел. Раненый и голодный, скоро опять на охоту рискнет выйти. Перекрыли выход в основной сектор этажа пулеметным расчетом и стали тела погибших и туши мутантов выносить. Теперь точно знали, последний монстр там, в глубине укрепрайона.
Поднялись на поверхность. Серега после бессонной ночи еле шевелился. Бойцы его с неожиданным другом Заточкой в городке военном отсыпались, а он решил со всеми работать, по стахановски.
Тут поляки крикнули, что закончили с дверью. Ходит плита каменная бесшумно, и спуск перекрывает без единой щелочки. Заказал Викинг ведро бетона и болтов с гайками ненужных две пригоршни. Получив требуемое, приступил к настенной мозаике. Память решил о себе оставить в веках. Несколько тысяч лет назад, хорошо поевший неандерталец, взял в руки уголь из прогоревшего костра и провел по стене пещеры первую линию. Так началась история искусства. Сейчас его гены вели за собой Викинга.