Черное-белые дни

– Что это?
– удивился Адам.

– Это наш папа!
– мечтательно вздохнула миссис Таунсенд.

– Давно он не брал ее в руки!
– хмыкнула Эмма.

– Зато теперь понятно, откуда у Эрика талант!
– рассмеялась Джулия.

Блайд немного посомневался, но все же поднялся и вышел из кухни, чтобы заглянуть в кабинет отца. Притаившись в дверях, он не рискнул нарушать творческое наитие родителя и выждал, когда на него обратят внимание. Мистер Таунсенд опустил скрипку и снова сел за стол.

– Возможно, она права, - задумчиво разглядывая инструмент, признал отец.

– Кто?
– переспросил парень.

– Подруга твоя, - вздохнул упрямец, отвернулся, достал из стола квадратную пластмассовую коробку и выложил на стол.

Эрик посмотрел на предмет и очень удивился, опознав в нем диск с собственными песнями. Это был самый первый его альбом! Блайд хотел извиниться перед отцом, и тут вдруг весь дом наполнился криками. Мужчины мигом вылетели из кабинета в кухню, где вопила Эмма. Адам придерживал ее под руки, выводя к машине. С другой стороны роженицу уговаривала дышать правильно мама, а Анна бегала по ступенькам с уточнениями, где лежит необходимая сумка, как она выглядит и что нужно прихватить еще. Альфред плакал, перепуганный до ужаса. Его успокаивала Джулия.

– В следующий раз сам рожать будешь!
– отчитывала супруга Эмма и передразнивала краснеющего Адама.
– "Давай родим девочку. Это же так классно иметь дочку!". Убью!

– Милая, ну не переживай так!
– приговаривал муж.

– Не переживай?
– орала она.
– Дайте мне нож! Я хочу показать ему, как мне сейчас приятно!

Как бы ее не успокаивали, она всю дорогу грозила супругу расправой, кастрацией и прочими жуткими делами. "Вот не думал, что она такая кровожадная!" - пробурчал папе Эрик, сидевший за рулем.

– Я не хочу замуж! Не хочу детей! В монастырь уйду!
– как мантру повторяла младшая сестра, наблюдая за муками старшей.

В ближайшей к дому клинике Эмму сразу же увезли в родильное отделение, оставив всю семью дожидаться в приемном покое. Адам не находил себе места, меряя шагами коридор. Эрик пытался его успокоить, но получалось плохо, поэтому к делу по усмирению зятя подключился мистер Таунсенд. Однако, на все их уверения мужчина пугливо оглядывался по сторонам и тихо бубнил себе под нос: "Она меня точно убьет!". Женщины сидели за небольшим столиком и мастерили что-то из оберток от конфет.

– Что вы делаете?
– заинтересовался Эрик.

– Нервы успокаиваем! Вам тоже было бы не плохо!
– ответила ему Джулия, не отвлекаясь от занятия.

Вскоре бумажными поделками увлеклись не только мужчины, но и другие посетители клиники. А медсестры с удовольствием пожертвовали цветную бумагу для миленьких оригами, созданных семейством Таунсенд.

Эмма родила. Еще одного мальчика. Его как раз принесли матери, когда посетители пришли в палату, обступив кровать роженицы. Адам боялся подойти к супруге, грозившей ему совсем недавно разнообразными изуверствами. Но, кажется, сейчас ей было не до этого. Она глядела на крошку в своих руках и улыбалась.

– Как ты себя чувствуешь, родная?
– спросил все таки Адам и пожалел об этом, когда встретился взглядом с женой, явно не забывшей об озвученных ранее обещаниях.

– Я тебя люблю!
– напомнил он и выставил вперед себя Альфреда, любопытно разглядывающего сверток в маминых руках.

– Джули, - обратилась роженица к девушке.
– Хочешь подержать?

– Давай его нам!
– не дал опомниться ей Эрик, стоявший за спиной украинки и протянул руки вперед, подхватывая малыша.

Джули оказалась в объятиях Блайда, колышущего при этом ребенка. Она смотрела на крошечное беззащитное создание и чувствовала, как наворачиваются слезы на глаза.

– Я тоже такого хочу!
– выдал у самого ее уха Эрик.

– Блайд, - улыбнулась девушка.
– С твоим счастьем у тебя родится девочка! Она будет сводить тебя с ума требованиями купить куклу, помаду, побрынчать на твоей гитаре...

– Короче, будет полностью твоей копией!
– рассмеялся парень, повеселив и остальных свидетелей их диалога.

– Да уж, вам бы действительно своего ребенка завести!
– констатировала миссис Таунсенд и мечтательно закотила глаза.
– Внучка, похожая на Эрика!

Парень тут же вернул младенца матери, но девушку так и не выпустил из объятий. Ей было хорошо и так уютно чувствовать себя частью его мира, его семьи, что Джули просто светилась от счастья, наверное, даже больше, чем Эмма.

Новые идеи

Счастливые спокойные будни в семье музыканта достаточно резко закончились. Настало время возвращаться к работе, обратно в Лондон. Прощаться с Таунсендами было больно. Джулия чуть ли не рыдала, когда ее по очереди обнимали: мама, Анна, Альфред и Адам. Мистер Таунсенд обошел скромным кивком, но с сыном он все же обнялся, забыв о прошлых разногласиях, чему порадовались абсолютно все. Однако, после фразы, брошенной мамой Эрика: "Теперь ты часть нашей семьи!" - Джулия разревелась так, что Блайду пришлось ее успокаивать минут десять и подавать один платок за другим, которые тут же слюнявились и выбрасывались.

Серебристый мерседес въехал в столицу, когда Джулия удивила Эрика, попросив отвезти ее домой... Домой к Саре. Аргументировав это тем, что не хочет мешать личной жизни парня. Он чуть не выказал всю раздражительность по поводу ее "аргумента" разъехаться, но сцепил зубы, промолчал и развернул машину. Потом Блайд вернулся в пустую квартиру. Переступил порог, и ему стало так тошно от царящей здесь тишины. А стоило музыканту представить, что теперь всегда будет так скучно, захотелось что-нибудь сломать.

Джулия же украсила дом, готовясь ко встрече подруги. Сара как-то не особенно радовалась возвращению в родные стены. Она поставила сумку, села на диван и грустно поглядела на пирог, выпеченный украинкой.

– Почему такая мрачная?
– удивилась подруга.

– Там, в пансионе, - заговорила бывшая модель и разрыдалась, примостив голову на коленях девушки.
– Я познакомилась с одним парнем. Он был таким классным! Таким... Таким... Мы каждый вечер забирались на крышу и разговаривали. С ним я не чувствовала себя уродиной. С ним было так легко!..

– И что случилось?
– затаив дыхание в предчувствии ответа, спросила Джулия.

– Сегодня утром я зашла в его палату. А его уже не было. Медсестра сказала, что Рональд... Он, - блондинка просто захлебывалась от слез, - умер. Его лечащий врач мне долго объяснял про какую-то жуткую болезнь. Так и не запомнила ее названия. Рон давно болел. А в пансионе просто проводил свои последние дни. Понимаешь? Он знал, что совсем скоро умрет. И улыбался! Выслушивал глупости, которые я ему рассказывала, успокаивал, болтал о всяких философских вещах, а сам готовился к смерти! Зачем он так со мной?