Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

– О Валентине?
– Радостная улыбка сползла с лица тяжелого атлета как бы кусочками. Губы его еще продолжали улыбаться, но глаза сделались холодными и настороженными. Он вскочил с тахты и забегал по комнате.

– Но его же убили?!
– слегка успокоившись, произнес Ростислав.

– Вот-вот…

– Ага. Ты же по криминальной части… Судебные очерки… Как же?.. "Выстрел на окраине"… "Жареные" фактики выискиваете.
– Он снова заметался.
– Знаете что, товарищ корреспондент, на эту тему я беседовать с вами не желаю, уж извините!

– Ты вроде испугался?

– Вроде?! А чего мне пугаться? Меня уже пугали и так и сяк. В ментовке… Все признания добивались. Откуда я знаю, кто его убил? Только-только отстали. А теперь вот ты! Кто тебя послал? Менты?

– Да нет, я же говорю, что хочу написать судебный очерк. Произошло зверское убийство, а преступник так и не пойман.

– Тебя, наверное, мамаша Валькина подговорила. Или купила?
– Парень

пытливо взглянул на журналиста.
– Скорее всего второе. Ну признайся, тогда, может быть, чего и скажу.

– Мать Сокольского действительно встречалась со мной, - осторожно сказал Осипов, - но дело тут не в деньгах… Просто я специализируюсь на этой тематике…

– Тематике, - усмехнулся Ростислав.
– Забашляли тебя, вот и вся тематика. Ладно, почему не поговорить.

Он нажал клавишу магнитофона. Из динамика полились жуткие, скрежещущие звуки, словно лесопилка пыталась в спешном порядке перевыполнить план.

– Классно!
– убежденно сказал Ростислав, кивнув на магнитофон.
– Джимми Хендрикс, "Электрик леди ленд", во чувак заливает. Ты знаешь, он самый клевый гитарист в мире. Круче нет. Играет не только руками, но и локтями, и даже зубами.

– А членом он не умеет?

– Членом?
– Ростислав хихикнул.
– Может, и членом умеет, а яйцами ритм отбивает… Вот-вот! Слышишь?! А? Классный рифф! А ты, я вижу, шутник. Хотя в роке, конечно, не сечешь… Этот придурок Валентин тоже не врубался. Ему все Том Джонс, Эйгельберт Хемпер-динк, Элвис… "Битлов", правда, слушал, но до "Роллин-гов" не допер. Ясное дело - "голубенький". Ты знаешь, что он был "голубым"?

Осипов кивнул.

– Мамочка его, что ли, просветила?

– Да нет, нашлись другие источники.

– Ну ясно, в ментовке сообщили! Впрочем, какая мне разница. Поговорить о Вальке я с тобой могу, хотя прекрасно понимаю, что ты ничего про него не напишешь. А если и попытаешься, то все равно материал не пройдет. Не пишут у нас об этом. Если только где на Западе опубликуют. Хотя сомнительно, ты же не враг себе. Скорее всего ты хочешь попытаться распутать это дело. Заплатили тебе, ты и отрабатываешь. Ладно, подкину информацию, но, если найдешь убийцу, с тебя ящик коньяка. Договорились? И еще одно условие. Нигде о том, что толковал со мной, не свисти. Я, конечно, ничего нового тебе не скажу, из меня в конторе все вытянули, но тем не менее моего имени упоминать не надо. А если… - Он не договорил и согнул руку, продемонстрировав могучие бицепсы.
– Не посмотрю, что ты известный журналист. Можешь спрашивать.

– Ты был с ним в приятельских отношениях?

– Да не то чтобы очень. Только в последнее время. Он, ты понимаешь… меня хотел. Ну как мужчину.
– Ростислав усмехнулся.
– Прямо, гад, домогался. Развращен он был до мозга костей. Я, конечно, тоже не ангел, но с педиками не якшался. По мне девочки лучше. Хотя у каждого свой вкус. Так вот. Валька в меня влюбился. Мне, конечно, смешно, а он… Ну, ладно, у него башлей - выше крыши, я, конечно, тоже не бедный, а он вообще. Крез! И нежадный. По кабакам любил шататься, ну и меня с собой. Вроде как похвалиться перед своими хотел. Падла такая… ты, наверное, даже не представляешь, сколько их в Москве. Но!
– Ростислав поднял палец.
– Конспирация у них будь здоров! Как у большевиков в период проклятого царизма. Вообще-то, конечно, я хватил… Никакой особой конспирации нет. Кентуются почти открыто. Но большие фигуры, кто этим делом балуется, те, конечно, стараются не светиться. Валька мне много чего порассказал. О некоторых и вовсе не подумаешь. На вид орел орлом. Героев в театре и кино играет, настоящих челове-ков, а в натуре - пидор! Вот она какая - наша творческая интеллигенция.
– Он хохотнул и замолк. Потом внимательно посмотрел на Осипова.
– А ты вроде с бодуна? Что-то глаза больно красные. А, журналист? Вы вроде это дело любите. Давай похмелю, и разговор поживее пойдет. Эй, старая!
– заорал он.
– Ты где застряла? Тащи закуску. Хочу с хорошим человеком выпить.

Через пару минут старуха внесла поднос, на котором стояли две чашки дымящегося кофе и вазочка с печеньем.

– Колбасы принеси, - распорядился Ростислав, - и хлеба.

– Сутра нажираешься, - заканючила старуха, - и вы, - она с укором посмотрела на Осипова, - а еще в газете работаете.

– Вали, вали, - беззлобно прикрикнул на нее хозяин. Он достал из тумбочки бутылку "Айгешата".
– Давай по портвешку пройдемся.

Я тебе вот что скажу, - произнес он немного погодя и вытер мокрые губы тыльной стороной ладони, - марочные вина не уважаю, больно сладкие. То ли дело обычный портвейн, ну, скажем, "13" или "66", а уж "Три семерки"… - Он закатил глаза.
– Ну что, пресса, захоро-шело?

Осипов действительно почувствовал себя получше.

– А Валька любил именно такие напитки, - сообщил Ростислав, - собственно, это его "Айгешат". Он мне как-то целый ящик приволок, мы с тобой остатки допиваем. Я всегда, между прочим, удивлялся, почему он не родился девчонкой. Что уж такое сотворила его мамаша, а может, съела чего не то… Вот и вырос…

вместо дырки. Красивый мальчик был… Хотя определение "мальчик" к нему не подходит. Но в целом ничего, безвредный. В тот день, когда его грохнули… Помню, был конец апреля, до майских праздников оставалась неделя, стояла отличная погода. Почти лето. Солнечно, даже жарко. Он меня уговаривал на дачу к нему поехать. Видно, расчеты какие-то имел. Я тоже, знаешь, кое-чего планировал, А планировал я развлечься с одной классной кадрой - Наташкой (она тоже проходит по этому делу), и не где-нибудь, а на даче у нашего красавчика. Но главное, чтобы он ничего не знал, а то скандал, ревность и все такое прочее. Я Наташке сказал, что поедем с ночевкой к одному моему другу на дачу Министерства обороны. Роскошная хата, телефон, центральное отопление, мебель из красного дерева… Запудрил, одним словом, мозги. Но, говорю, мы вроде отправляемся готовиться к сессии. Приятель мой, толкую, отличник, очень правильный студент, гулянок не любит. Но ничего страшного. Выпьет чуток и развеселится. Ты, главное, не должна показывать, что моя девушка. До поры до времени, конечно. Пока он к тебе не привыкнет. А для этого я возьму с собой нашего одногруппника Вовку Кутузова, ты должна изображать, что ты - его подружка. Наташка сначала начала упираться, мол, что это ты придумал… Три парня, а я одна. Хором, мол, хотите… Я поклялся всеми клятвами, что все будет тип-топ. Никакого насилия, никакого криминала… И вот ведь сглазил! Мы приехали на дачу, выпивка, закуска… Музыка играет, танцы-шманцы затеяли. Все идет нормально. Вовка с Наташкой, а вокруг меня Валька увивается. А у него все ужимки бабские. Он даже, идиот, накрасился… Она, конечно, ничего понять не может, и глаза у нее становятся все круглее. Потом смотрю, они с Вовкой исчезли. Я, понимаешь, разозлился. Как же так, думаю. Ведь мы договорились и с ней, и с ним. Зачем же друга кидать? Минут через двадцать они появляются… Я на Наташку смотрю, вижу, ее смех распирает. Так и есть, думаю, уже… Но вроде не потные и одежда в порядке. А этот сукин сын ей все рассказал. Про Вальку то есть. Открыл глаза, ты понимаешь! Эта змея и решила развлечься за мой счет. Мы, значит, танцы устроили. Вовка с ней танцует, а в меня педик вцепился. Я, честно говоря, изнемогаю. Наконец меняем партнеров. Валька сидит, а мы с Наташкой. И тут она молча расстегивает штаны и сует туда руку. Ты понял! Педик сидел-сидел и заплакал. Эта дура хохочет как сумасшедшая.

Тогда наш благодетель впадает в истерику и закатывает такой скандал, которого я, честно говоря, от него и не ожидал. Набросился на девку, вцепился ей в волосы, меня исцарапал. Откуда что и взялось. Я плюнул - и в дверь, а Наташка и Вовка за мной.

Прихожу на другой день на занятия. Вальки нет. Я не придал особого значения. Он вообще к учебе относился с прохладцей. На другой день опять его нет. Я решил: выдерживает характер. Потом его мать прибежала: где, спрашивает, Валентин? А я откуда знаю. Был, объясняю, вместе с нами на даче. Мы уехали, а он остался. Потом его находят в лесополосе. Первые подозреваемые, конечно, мы. Нас повезли на опознание. Ты себе не представляешь, как он выглядел. Наташка в обморок грохнулась. Вовка давай блевать, да и я… Менты, как я понимаю, хотели нас на испуг взять. Мол, посмотрите, что вы натворили, и колитесь скорее. Но нам виниться не в чем. К тому же нашлись свидетели - соседи по даче, которые видели, как мы уезжали в город, и время запомнили, а уж после этого, на следующий день, утром встретили Вальку живым и здоровым. То есть он еще минимум часов двенадцать был жив. А вот что потом случилось?
– Ростислав замолчал, налил себе вина и залпом выпил.
– Эта история всем нам много крови испортила. Мало того, что в деканате меня и Вовку шпыняли, словно Белку и Стрелку. Дошло до ректора… Запахло отчислением. Хорошо, у меня предок - человек влиятельный. Заступился. У Наташки дома тоже скандал. Словом, влипли. Тут еще разные сплетни но институту пошли… "Голубой", не "голубой"… Бодяга!

– А как ты сам думаешь, кто его убил? У тебя на этот счет, наверное, есть собственное мнение?

Ростислав почесал затылок, облизнул губы и разлил остатки "Айгешата" по стаканам.

– Знаешь что, старичок, - насмешливо произнес он, - ты уж извини, но я не Шерлок Холмс. Мне это все ос…ло, ты не представляешь. Только из уважения к популярной молодежной газете, где ты пашешь, я с тобой сейчас говорю. И все-таки… - он замолчал и сделал важное лицо, - и все-таки, мистер Мейсон, я открою вам страшную тайну.
– Он засмеялся.
– Чейза читал? Хотя ты, наверное, по-английски ни бум-бум. Так вот. Я думаю, что его убили свои. Так называемые гомосексуалисты. Из ревности.

– Это я уже слышал, - равнодушно сказал Осипов.

– Послушай еще раз. Ты понимаешь, в этой среде господствуют такие страсти, куда там Отелло. Пришибли его свои. Может быть, даже из-за меня. Приревновали.

– А почему тебя не пришибли?

– Типун тебе на язык! Что за глупости! Я-то тут при чем? Клянусь, у нас ничего не было. Впрочем, у меня есть еще одна версия. О ней я никому еще не говорил, ни единой душе.

– Ну и?..

– Какой скорый. Тут без второго пузыря не разобраться.

Поделиться с друзьями: