Черное евангелие

Торбэк нахмурил брови.

— Ты провалилась?

Сэцуко печально опустила голову.

— Вопросы по языку были страшно трудные. По всей видимости, провалилась.

— Ну пойдем, милая! — сказал Торбэк. — Что ж мы тут стоять будем!

Он чувствовал, что надо ее развеселить, утешить. Может быть, все еще не так плохо, просто после экзамена у нее не прошло возбуждение.

— А другие так хорошо отвечали! — сказала Сэцуко на ходу. — Я слушала их, и мне было стыдно. И зачем только я пошла срамиться!

В последних словах слышалась уже некоторая обида на Торбэка: ведь это он настоял, чтобы она пошла сдавать экзамен.

— Просто у тебя плохое настроение, — старался ее утешить Торбэк, — я уверен, что ты преувеличиваешь.

— Нет, — резко перебила его Сэцуко, — конечно, я очень волновалась. Но вопросы были очень трудные. Нет, не стоит зря надеяться. Больше и пытаться не стану. Куда мне в стюардессы с моими знаниями!

— Но ведь результаты еще не известны, — не унимался Торбэк. — Зачем же заранее отчаиваться? Очень может быть, что ты и выдержала. Да что я говорю! Ты, конечно, выдержала, и сомневаться не стоит. Просто наговариваешь на себя.

— Торбэк, — твердо сказала Сэцуко, — спасибо тебе за добрые слова. Но я говорю правду, у меня ничего не вышло, честное слово!

Она остановилась и прямо посмотрела ему в глаза.

— Выпьем кофе?

Они вошли в ближайшее кафе.

— Ты напрасно падаешь духом.

В кафе Торбэк продолжал успокаивать Сэцуко.

— Очень может быть, что другие сдали еще хуже тебя. Ну, улыбнись же наконец! Ведь результаты еще не объявлены, и никто из претенденток не знает своей судьбы.

— Это верно, но надеяться могут лишь те, кто хоть сколько-нибудь уверен в своих знаниях. — Совсем приунывшая Сэцуко сжалась в комочек и не отрываясь смотрела на чашку. — А что до меня… Я отлично понимаю, что провалилась.

— Ты забываешь о боге. — Неожиданно Торбэк перекрестился, и это крестное знамение в многолюдном кафе выглядело особенно строгим и торжественным. — Верю, бог поможет тебе. В таких случаях всевышний всегда протягивает руку помощи. Сейчас я пойду в церковь и буду молиться за тебя…

— Но, Торбэк, — прервала его Сэцуко, — нельзя же просить бога за неуча. Пожалуйста, не будем больше говорить об этом. Я по-прежнему буду работать в приюте, буду нести детям слово божие.

— Это, конечно, тоже важно. Но, Сэцуко… — тут у Торбэка голос дрогнул, — а что, если ты выдержала испытания?

— Это было бы просто чудо!

— Вот именно чудо! — воскликнул Торбэк. — А бог всегда творит чудеса, и я не сомневаюсь, что он явит нам это чудо.

На мгновение лицо Сэцуко посветлело, но тут же снова затуманилось — она вспомнила экзамен.

— Пожалуйста, не будем больше об этом говорить! — сказала она грустно. — Я поступила необдуманно. Меня ни за что не возьмут. Послушал бы ты, как отвечали другие девушки. И притом какие они красивые! Зачем же нужно из груды жемчуга выбирать простой камень.

Поздно вечером Торбэк отправился к Ланкастеру.

Там уже был один гость — японец.

Торбэк от неожиданности застыл на месте и с удивлением посмотрел на хозяина.

— Познакомьтесь, господин Торбэк, — невозмутимо проговорил Ланкастер, — Окамура, мой хороший знакомый, у нас с ним деловая дружба.

Незнакомец поклонился. Его лицо расплылось в улыбке.

— Мы уже давно работаем вместе, — продолжал Ланкастер, — при нем можно говорить откровенно. Так что не стесняйтесь. Что привело вас ко мне в такой поздний час?

Ланкастер говорил не по-японски. Трудно было предположить, что японец его понимает. Окамура как-то неопределенно улыбнулся.

— Сегодня я видел ее после экзамена. Меня беспокоят результаты, — овладев собой, проговорил Торбэк.

— Так.

Ланкастер сел в кресло и набил табаком трубку. Окамура протянул руку и щелкнул зажигалкой.

— Спасибо, — поблагодарил Ланкастер по-японски. — Как же обстоит дело? — обратился он к Торбэку.

— Кажется, провалилась, во всяком случае, она так думает. Плохо отвечала по языку. Она очень расстроена.

— Значит, провалилась, говорите?

Лицо Ланкастера оставалось спокойным. Он с наслаждением выпускал клубы дыма.

— Я пришел, чтобы поскорее вас предупредить. Если вы собираетесь что-либо предпринять, это нужно сделать немедленно.

— Благодарю вас, господин Торбэк. Но я же говорил вам, что я всегда добиваюсь того, чего хочу. В данном случае мне нужен голубь, и он у меня будет, несмотря ни на что. Скажете, каприз? Пусть так, но свои капризы я привык удовлетворять. Запомните это, пожалуйста, господин Торбэк. Нам с вами еще долго придется работать вместе.

Торбэк молча слушал.

— Еще раз благодарю вас, но меры уже приняты. Запомните: если она не ответила даже ни на один вопрос, она все равно будет принята.

Ланкастер встал, подошел к Торбэку и положил ему руку на плечо.

— А вот дальнейшее уже будет зависеть от вас. Голубь очень скоро отправится в Гонконг. И управлять им будете вы. Надеюсь, вы меня понимаете, господин Торбэк?

Торбэк стоял перед Ланкастером, словно школьник перед учителем, и тот невольно рассмеялся.

— Не сердитесь на меня, Торбэк. Ведь надо же иногда немного и пошутить. А за свою голубку не беспокойтесь, все будет в порядке. Кстати, вам следует поближе познакомиться с моим гостем. Мистер Окамура, — обратился Ланкастер по-японски к незнакомцу, — это священник из церкви святого Гильома. Вы, кажется, ее посещали в прошлом?

Торбэк удивленно поднял брови и внимательно посмотрел на японца. Нет, он его не помнит. Правда, в церкви бывает много народу и всех запомнить невозможно.