Черное копье

Его и впрямь разыскали через несколько лет, которые он провел, живя тише воды, ниже травы в учениках у одного старого рангтора, научившего его, помимо всего прочего, и основам искусства боя двумя клинками. Поначалу просьбы были пустячные и касались в основном известий о заброшенных гномьих поселениях. Уже потом Малыш узнал, что так было положено начало богатствам Вождя, — он разыскал несколько забытых кладовых. Потом Малыша спрашивали о Голубых Горах, о разных коленах Гномов… Он честно рассказывал все.

Затем наступил многолетний перерыв.

Малыш клялся всем святым своего народа, что до появления Радагаста на поле боя под Форпостом он, Малыш, и помыслить не мог, что вторгнувшимися командует его спаситель, что тот превратился в смертельную угрозу для Средиземья. Но и услышав, Маленький Гном не мог в это поверить. И одному ему известным способом он послал о себе весть; там, в Ангмаре, это было еще возможно. Ответ не заставил себя ждать — Олмер напоминал о былой дружбе, о том, кому именно обязан жизнью Маленький Гном, и просил понаблюдать за его, Малыша, друзьями, «к великому прискорбию попавшими под влияние эльфийских прихвостней», как написал Олмер. Никаких приказов убить или вообще навредить любым способом — только наблюдать.

— Но здесь наши пути разошлись, — продолжал Малыш. — Он не знал ни о нашем походе, ни о его целях. Я не стал ничего сообщать ему, связь прервалась.

— И на том спасибо, — мрачно бросил Торин.

— Вот почему тогда, в его лагере, я советовал вам ни в коем случае не ждать его возвращения, — с отчаянием в голосе продолжал Малыш. — Однако все обошлось — Олмер был уверен, что мы посланы в разведку, и хотел проследить за нашими действиями. Помнится, тогда мы обсуждали такую возможность… и оказались совершенно правы. Знай он, что мы идем его убивать — он ни за что бы не выпустил нас из своих лап.

— Мы-то шли его убивать, — процедил сквозь зубы Торин. — А вот ты зачем тащился?

— За тем же самым, — твердо отвечал Малыш. — Пока мы пробирались на восток, я многое понял. И как ни тяжело было мне пойти против спасшего мне жизнь, я понял, что иного выхода нет. Хотя всякие там Драконы мне по-прежнему не по нутру, — закончил он.

— Ладно, — сказал Торин. — А теперь я буду спрашивать, а ты — отвечать. Да смотри не вздумай вилять!

Малыш часто закивал.

— Как ты сносился с Вождем?

— Он назвал мне своих людей, которым нужно передать сведения. Дальше их отсылали они сами, думаю — с улагами.

— Хорошо! Где ближайший отсюда?

Малыш затряс головой.

— Откуда мне знать, Торин? Самое восточное из известных мне — в Железных Холмах. Когда мы с Олмером сговаривались, никто и помыслить не мог, что нас занесет так далеко на восток.

— Почему же тогда Берель отпустил нас? Если Вождь не полный глупец, он должен был прислать тебе какое-то слово. Или, по крайней мере, велел бы как следует допросить нас в лагере Олмера. Он же прекрасно понял, что мы ему врем!

— Не знаю, — опустил глаза Малыш. — Наверное, он понял, что я окончательно перешел на вашу сторону и теперь со мной бесполезно сговариваться за вашей спиной.

Торин молча покивал, задумчиво теребя бороду. Малыш ждал, сцепив руки.

— Что скажешь, брат хоббит? — Торин повернулся к Фолко.

— Он говорит правду, — тихо произнес хоббит.

— Это я и сам вижу. Но что нам с ним делать? По-моему, — лицо Торина окаменело, взгляд стал жесток, — пусть идет на все четыре стороны. Не думаю, что нам следует терпеть его дальше. Предал один раз — пусть не до конца — предаст и вторично. Оружие и припасы поделим по справедливости, не бойся, голым его не прогоним.

— Не спеши, Торин, — остановил разгорячившегося гнома Фолко. — Прогнать — это самое простое. Что, Малыш хуже тебя дрался в ущелье, когда мы едва не покончили с Вождем? Для Олмера он сейчас — враг еще злее нас с тобой, потому что он когда-то был с ним заодно, а потом пошел своим путем. Мне кажется, Малыша надо простить.

— Все-то тебе прощать да прощать, — пробурчал Торин. — В том, что ты сказал, резон есть, и все-таки, все-таки…

— Подожди! Малыш, а сам-то ты теперь — куда, с кем, зачем? Сам-то ты что мыслишь?

— Что мне мыслить… — с трудом выговорил Маленький Гном. — Я шел с вами, потому что вы — мои друзья…

— Которых ты с легкостью предал, — вставил Торин.

— Да не предавал я! — заорал Малыш. — Олмер тоже был моим другом! Другом, пойми ты, круглая башка! Если бы я решил встать на его сторону, я бы давно сделал это! Сперва я шел с вами из любви к вам и приключениям… Потом уверовал, что Олмер страшный и всеобщий враг, а теперь вижу, что все мы были неправы. Я ж говорил — он не хуже и не лучше других! Все таковы! Все рвутся к власти! Чем ты слушал?!

— Чем я там слушал — это уж мое дело, — отрезал Торин. — Не в том дело. Лично я не считаю, что в этом мире все силы одинаковы, но если ты так думаешь — твое дело. Только тогда тебе с нами не по пути. Для меня Олмер — враг, для Фолко тоже. А если для тебя он — бывший друг и не более того, нам лучше расстаться.

Малыш закусил губу.

— Ты предал и его, и нас, — продолжал Торин. — И в моих глазах любая измена отвратительна!

— Погоди! — прервал его хоббит. — Измена злу, возвращение к свету — тоже отвратительны? Тогда вы с Малышом ни в чем не различаетесь.

Торин осекся.

— Я сам вначале хорошо относился к Олмеру, — продолжил Фолко. — До тех пор, пока не узнал доподлинно, кто он такой. И сейчас… сейчас я тоже жалею его, — прибавил он тише. — Мне действительно жаль того смелого и сильного воина, каким я видел его в Арноре и на Сираноне. И мне жаль, что нам придется запятнать себя его кровью, каким бы он ни стал теперь.

Торин в свою очередь закусил губу.

— Малыш! — продолжал Фолко. — Если хочешь быть с нами — будь. Только… только не обессудь, нам придется убить тебя, если мы поймем, что ты нас обманул.

— Ну хорошо, — хрипло сказал Торин. — Ты, хоббит, умеешь видеть скрытое… поверю тебе. Только вот что… Малыш, скажи мне — только честно! Теперь, зная все, ты убьешь Олмера, если представится случай?

— Да, — глухо вымолвил Малыш.

Больше на эту тему они не говорили, но между гномами пролегло долгое и неприятное отчуждение.

Дорога к форпосту Черных Гномов прошла тягостно. И путь выдался нелегким — перебирались через болота и заросшие овраги, одолевали вброд речки. Торин был смертельно обижен, а Малыш, чувствуя свою вину, впал в мрачную апатию. От эльфов не ускользнул разлад среди друзей, но Форве лишь с тревогой на них поглядывал, избегая вмешиваться. Если бы не спутники принца, хоббиту пришлось бы совсем туго. Он болезненно переносил случившееся, из кожи вон лез, чтобы сгладить неловкость, однако все шло прахом из-за Торина. Тот не мог простить Малышу неискренности…