Черное кружево, алый закат
Шрифт:
В ответ она мало того что уже была с головой укрыта одеялом, так еще и сунула голову под подушку.
– Кира, – произнес детектив погромче, – пойми, я совсем, честное слово, не намерен влезать в твои секреты! Я отнюдь не страдаю повышенным любопытством к чужой личной жизни. Но мне нужно узнать, кто убил Костю. Помоги мне – дай мне основания считать, что ты тут ни при чем!
Подушка немного пошевелилась.
– Этот разговор останется между нами, – добавил Алексей. – Степан о нем не узнает.
Из-под кучи выпросталась ее тонкая смуглая рука с затейливым браслетом, которая
– Точно? Вы ему точно не скажете? – приподнялась Кира на локте.
– Обещаю.
– И никому другому?
– Никому другому.
Она кивнула, принимая его обещание. Затем снова уселась на диване в прежней позе: сплела руки вокруг колен, обтянутых пижамными брюками.
– Я ради него даже готовить научилась… Вам нравится, как я готовлю? – вдруг спросила она по-детски.
– Да. Очень.
– Ему тоже, – улыбнулась Кира. – И мне понравилось стряпать. Я раньше и не подозревала, что в этом есть что-то творческое! Похоже на картину: тут провел линию, там заштриховал, там растер тени, потом еще штрих-другой – и раз, все вместе стало портретом!
Она говорила о своих рисунках, конечно. Но Алексей не подал виду, что знает.
– А раньше ты не умела готовить?
– Раньше… Это считалось низменным, – усмехнулась она с некоторым сарказмом. – Все, что было похоже на жизнь – нормальную жизнь! – все считалось пошлым…
– Для «готов»?
– Да… Меня увлек этим течением муж… Я была замужем, Алексей Андреевич.
– Я ознакомился с твоим личным делом, Кира. Кстати, а почему ты сказала Степану, что тебе двадцать два? Ты не в том возрасте, чтобы скрывать свои годы.
– Так легче сделать вид, что ты дурочка… И потом, это избавляло меня от вопросов, на что я потратила годы, которые обычно тратят на учебу…
– Потому что ты их потратила на увлечение «готическим течением»?
Кира вскинула на него свои темные глаза.
– Вы это понимаете?
– Ты искала себя.
– Да…
– Я почитал то, что смог найти об этом течении. Мне показалось, что идея его несколько расплывчата, но это не так уж важно…
– Это течение протеста против современного общества потребления, – немного грустно улыбнулась она.
Алексей вспомнил мысль Саши: «Древняя, как мир, схема: кто может предложить – тот предлагает; кто не может предложить – тот отрицает». Но делиться ею с Кирой не стал.
– И ты к этой идеологии присоединилась. Ты поверила в ее ценности. Потому что ты верила мужу. А потом…
Кис сделал паузу, рассматривая Киру, и она тоже вскинула на него глаза в ожидании продолжения.
– А потом оказалось, что все свелось к наркотикам… Да, Кира?
– Я его любила. Запомните это – я его любила!
В голосе ее прозвучал какой-то надрыв, словно она обращала эти слова к тени мужа… Возможно, освобождаясь от власти былых убеждений, Кира казалась себе предательницей по отношению к нему?
– И ты верила каждому его слову… Он тебе говорил, что наркотики есть способ уйти в другие измерения, где жизнь видится иначе… Где не существует презренных вещей в виде приготовления пищи и прочих материальных ценностей… Есть только музыка,
искусство – и наркотики, которые помогают искусство постичь, овладеть им…– Откуда вы все это знаете?! – Кира широко распахнула глаза. – Откуда?!
– Но однажды… однажды твой муж умер от передозировки. Два года тому назад.
– Я его любила! – повторила Кира.
– Конечно. Но после его ухода тот мир, который он создал вокруг тебя, стал постепенно размываться. Рассыпаться. Потому что это был не твой мир. Тебя в него затянули.
– Добровольно!
Алексей не стал вступать в дебаты. Степень добровольности в деле промывания мозгов – вещь тонкая, слишком тонкая, чтобы пускаться спорить о ней.
Он помолчал, и Кира тоже не нарушила тишину.
– Теперь, после двух лет траура и вдовства, ты влюбилась в Степана… – проговорил он наконец. – Он полная противоположность твоему мужу. Он земной, простой…
Она вдруг вскинула голову, и глаза ее снова сверкнули – чего, в порядке исключения, он не наблюдал последние минут двадцать их относительно задушевного разговора.
– Он не простой! Земной, да, но не простой! Он настоящий! Он ничего не сочиняет о себе, он не стыдится себя, ему не нужны маскарадные костюмы, чтобы себя украсить, – ему не нужны вымышленные миры, чтобы жить! Он любит жизнь, Степа… Такой, какая она есть! Это особый талант, он не каждому дан!.. И потом, я в него не влюблена! – вдруг добавила она.
Как это – не влюблена? А что они тогда обсуждают?! Если догадка его неверна – значит, она втерлась к Степану по наущению какого-то третьего лица… И она имеет отношение к смерти Костика!
Алексей уж было собрался расставить все точки над i, как вдруг Кира сказала:
– Он мне просто нужен. Очень нужен.
– Кто? – тупо спросил Кис.
– Степа. Вы знаете, что такое перекати-поле?
– Трава такая вроде бы… Без корней.
– Вот-вот, без корней. Как я.
Она вновь погрузилась в молчание, созерцая рисунок пижамы на коленях.
– Степан – это возможность обрести недостающий корень?
Кира подняла на него удивленные глаза, словно забыла, что в ее комнате находится посторонний человек.
– Корень? Да, наверное… После смерти мужа я пыталась… Пыталась уйти из жизни….
– Она потеряла смысл?
– Да.
– Но все же ты… Кира, ты поняла, что…
– Что все это было выморочным, вы хотите сказать? – усмехнулась она.
– Да нет, я только имел в виду, что это не твое…
– Деликатный способ намекнуть, что я потратила лучшие годы моей жизни впустую!.. – Она вдруг вскочила с дивана и встала перед детективом, сидевшим в кресле. – Да! – выкрикнула она ему в лицо. – Вы это хотели услышать? Что я бездарно растратила свою жизнь на поиски несуществующих ценностей?
Он поймал ее руку, потянул, насильно усаживая ее на край дивана.
– Жизнь еще не кончилась, – заметил он. – И опыт никогда не бывает бездарным. Особенно когда его осмысливаешь.
– Опыт! – Кира хмыкнула. – Опыт – это череда разочарований… Кому нужен такой опыт?!