Чёрное пламя клана Учиха том I

– А-а-а, – алкаш махнул на всех рукой и пошёл работать.

Вот же придурок… Потом кто-то удивляется, почему ниндзя Кири жестят, да с такими клиентами никаких нервов не хватит.

– Старый козёл… – буркнула Сакура, подсознательно пытающаяся держать при мне образ благовидной девушки.

– Это, – я проследил за действиями Тазуны, – точно.

На нас перестали обращать внимание, коситься косились, однако лезть перестали, в том числе Тазуна, около часа ходящий надутым, хоть на нервы не действовал, уже большой прогресс. Всё это нисколько не мешало охранять старого мудака и понемногу развивать каналы чакры в ногах и глазах, где у меня наибольшая просадка по мощности, хотя с глазами всегда недостаток пропускной способности. Говоря о глазах… в последнее время они начали… «почёсываться», будто что-то хочет выбраться наружу, но никак не может из-за непонятной преграды, думаю, это намёк на скорый переход шарингана ко второй ступени развития, уже пора. Почти наверняка следующий уровень будет взят либо за следующую неделю, либо когда заявится Забуза, там уж как повезёт, первый вариант предпочтительней, но не уверен, насколько всё зависит только от моих стараний.

Одних стараний бывает недостаточно, шаринган – это эмоции, неважно светлые или тёмные, важна их сила, яркость, концентрация, тогда пробуждается шаринган. Конечно же, почти все случаи пробуждения и развития наших глаз связаны с не самыми приятными эпизодами, этого не отнять. Это жестокий мир, где правит сила, действительно светлых и чистых эмоций добиться сложнее, жестокие и травмирующие кадры оставляют след раньше той же любви, потому нас и прозвали Кланом Проклятых. Эти люди не видели записей клана, где указывались различные случаи пробуждения глаз, среди коих есть подтверждённые случаи пробуждения глаз от любви, некоторые пробуждали их во время первого секса. У всех по-разному, однако чаще всего светлых чувств недостаточно, иначе шаринган был бы почти всех, а не одной трети, в обязательном порядке идущих в шиноби.

А пока посмотрим, чего я достигну за следующую неделю, надеюсь, обойдётся без экстрима, не люблю его, будь моя воля, ушёл бы на гражданку в глухой лес, но нельзя, тем более у меня есть шанс стать одним из сильнейших в этом мире. Глупо отказываться от силы в мире сильных, это попахивает каким-то слабоумием, ведь чем я сильнее, тем безопасней моей семье… будущей семье, всё-таки клан сам себя не восстановит, да и шиноби не самый плодовитый вид, м-да. Сила-сила-сила, где же её взять, хоть правда к Орочимару уходи, если он адекватный… насколько может быть адекватным отступник-вивисектор с очень сомнительным прошлым, кое даже родители не смогли раскопать. По словам отца, там точно постарался Данзо, больше некому, так что… хрен его знает.

Пока размышлял «о вечном», время неуклонно стремилось вперёд, солнце опускалось к горизонту, прекращая прогревать нашу сторону планеты, пока в какой-то момент не пришло осознание скоро заката. Рабочие начали расходиться по домам, чтобы завтра вернуться сюда, вновь рискую жизнью ради непонятной мне мечты переиграть Гато на его же поле, но люди верят в это, строя чёртов мост не жалея себя. Но всё это представляло мало реального интереса, кроме одного работяги, подошедшего к Тазуне, когда большая часть рабочих уже ушла, старый хрен в этот момент снимал каску и уведомил нас о необходимости заглянуть в магазин по пути домой.

– Эй, Тазуна, – тот самый строитель решил сказать, что ж ему надо.

– Хм? – алкаш не был заинтересован в разговоре, он устал и хотел домой, показывая это всем видом. – Что такое, Гиччи?

– Знаешь, я тут подумал и решил, – вид у работяги стал решительным. – Я больше не приду работать над мостом.

Слова проняли алкаша, он взбодрился и полностью протрезвел, а то подливал себе иногда:

– Но… но почему?! – мне тоже интересно, разве у них не братство? – Вот так вот вдруг! Неужели и ты уйдёшь? – так это не первый случай?

– Тазуна, я знаю тебя уже много лет, я хочу помочь тебе, но если мы продолжим работу, Гато нас убьёт… Если всех нас убьют… зачем нам мост?.. Давай прекратим? – мужик спросил с надеждой. – Прекратим это строительство.

– … Я не могу этого сделать… Это наш мост… Мы начали строить его все вместе, в надежде, что он принесёт процветание нашей стране, – как много мрачной возвышенности.

– Но нас же всех убьют! – у мужика сдали нервы. – Как ты не понимаешь?!

– Уже вечер, на сегодня работа окончена, – Тазуна повернулся к нему спиной и пошёл к канатной лестнице, внизу видно лодку и знакомого нам придурка лодочника. – Гичи, – посмотрел он через плечо, – завтра можешь не приходить.

Пока Гиччи приходил в себя, мы успели спуститься к лодке и помчаться до города, Тазуна всё это время был сам не свой, много молчал, не хамил, зато думал за десятерых. Момент оказался удобным, чтобы кое-что прояснить, если помнить о «качествах» источника информации…

– Тазуна, в чём смысл постройки моста? – спросил я, пока мы не добрались до города. – Гато обложит проезд налогами, будет получать деньги.

– Ха… пацан… ты знаешь, какие налоги установит Гато? – дед пытался острить. – Мы знаем… Гато поднимет налоги до луны… никто не будет пользоваться мостом.

– Пф, тогда почему не взорвать его? – я бы так и сделал. – Это дешевле найма Забузы.

– А он пытался, – Тазуна и лодочник мрачно улыбнулись. – Много раз пытался. Без шиноби… не любит он вас… – старый козёл отвернулся и посмотрел в воду. – Если бы не Кайза… пропал бы наш мост, пацан…

– Поэтому Гато казнил его?

Тазуна грузно вздохнул, всё и так было ясно:

– Не говорите Цунами… ей без того тяжело… Кайза… он был солдатом… пока не осел у нас… Цунами не знала… никто не знал… я и сам случайно узнал… глупый был случай.

– Так зачем Гато сохранять мост, если он хочет обложить его невыгодными налогами? – лучше вернуться к основе разговора, а то опять начнут про своё превозмогание.

– Символ, пацан… Мост даёт людям надежду избавиться от Гато… неиспользуемый мост будет напоминать об ошибке, будет угнетать нас. Символ надежды станет памятником упадка.

Очередные угнетённые…

– Допустим, это так, – всего три слова, а Тазуна и лодочник готовы улететь в космос, – зачем Гато заниматься чем-то подобным? В чём смысл?

– Даймё он хочет стать, даймё, – лодочник не выдержал. – Жирный ублюдок хочет захватить власть в нашей великой стране! – в чём величие быть задницей мира размером с ноготок? Обрезанный. – Мало ему богатств! – не такой уж он богатый, на их фоне да, но если брать обычного столичного жителя. – Он захотел власти! Хочет стать равным другим даймё!..

Весь путь недоделанный революционер рассказывал, какой Гато плохой, как жаждет власти и признания, якобы вот станет он даймё, а другие правители вмиг признают его равным себе, в элитные кружки по интересам позовут, ещё больше денег дадут. Возможно, в головах сельских придурков это так работает, в реальности нет, никогда породистое благородие не признает себя равным какому-то бандиту, сумевшему захватить власть в заднице мира. Хорошо хоть путь до города был недолгим, это радует, иначе… пошёл бы пешком, только бы не слушать поток маразматических фантазий двух кретинов с завышенным самомнением.

Тем более, ни в коем случае нельзя забывать главного, Тазуна – лжец, каких поискать, он скажет что угодно, только бы выставить себя в хорошем свете или несчастной жертвой, алкашу плевать, кто погибнет из-за его действий. Ради банальной экономии он был готов убить команду шиноби. Может, он говорит правду, но никакого сочувствия не заслуживает, он подонок и мудак, из-за жадности готовый убить джонина и учеников-подростков чужими руками.

Мы с Сакурой вздохнули, когда лодка остановилась на небольшой пристани, а два идиота соизволили заткнуться, остановив поток бреда, конспирологии и маниакальной веры в собственную исключительность. К тому моменту любые крохи стремлений как-то вмешаться в этом болото были утоплены на дне океана, население Страны Волн, конкретно центрального острова, живёт в каком-то выдуманном мире и сами ведут себя не лучше Гато из их же описаний. Хорошо хоть думать об этом долго не пришлось, когда Тазуна повёл нас по весьма бедным улочкам города с плотной, но крайне низкой застройкой, стало не до сторонних измышлений, всё-таки мы обязались охранять его. В долг.