Черное пламя Раграна

Что я уже только не передумала за это время. О том, что надо было соглашаться на его предложение — Карид, разумеется, тот еще гад, но я бы не стала его женой по-настоящему, я бы просто была рядом с сыном. О том, что адреналиновая буря после встречи с Вайдхэном заставила меня совершить непоправимую ошибку. О том, что я все еще могу ему позвонить и предложить отменить суд. Останавливало меня только одно: Лар Кариду не нужен. Ему нужна ширма семейного благополучия, которая станет обузой, как только он получит желаемое.

И что за жизнь тогда будет у моего сына? Мать с отцом, которые вообще не общаются, но главное — что будет, когда Лар поймет, что не нужен, никогда не был и никогда не будет нужен своему отцу? Мне даже сейчас больно было об этом думать, и это возвращало мне уверенность в том, что я правильно поступила.

Я. Правильно. Поступила.

Все остальное — неважно. Выкрутимся, Аврора. И не из такого выкручивались.

— Проходите, — повторил адвокат. — Плащ можете повесить в шкаф.

Плащ мне привезли на следующий день. Еще до того, как пришло уведомление о суде, незнакомый представительный мужчина в костюме просто позвонил в домофон, когда я кормила Лара завтраком, и показал плотный бумажный пакет с логотипом Ровермарка: символическое изображение высотки-дракона с расправленными крыльями.

— Добрый день, риам Этроу. Это ваше.

Это было все, что он сказал, а после того, как пакет с плащом оказался в моих руках, развернулся и направился к лифтам. Я закрыла дверь и опустилась на тумбочку в прихожей вместе с пакетом. К сожалению (или к счастью) долго поразмышлять над возвращением плаща и отсутствием обвинений со стороны Вайдхэна мне не удалось. Спустя десять минут, когда я мыла посуду, пиликнул смартфон и пришло то самое злосчастное уведомление, после чего мне стало не до Ровермарка, черного пламени и всех драконов этого мира, вместе взятых, во главе с Вайдхэном.

— Добрый день, — я прошла к адвокатскому столу и расположилась на стуле, который жалобно скрипнул. Рабочее место назначенного мне социального защитника находилось у глубокого окна старого образца, с рамой, которая открывается вовнутрь. За ним тускнел пасмурный осенний день, стремительно наливаясь густотой синевы.

— Что ж, рад знакомству. Меня зовут Доминик Чожмак, и я буду вашим защитником.

— Рада знакомству, риамер Чожмак.

— Взаимно. Я изучил материалы вашего дела. Предварительно ознакомился с ними, так сказать, — он близоруко сощурился, уставившись в старенький монитор, который стоял перед ним. Здесь новыми технологиями и не пахло, отовсюду протянулись провода, и я в них чуть не запуталась, когда попыталась устроиться поудобнее. — Я буду строить вашу защиту, исходя из того, что отец изначально не просто отказался от ребенка, он требовал от вас аборт. Это верно?

— Верно. — Говорить об этом с незнакомым мужчиной было странно, но в данном случае другого выхода не было. Тем более что я сама предварительно заполняла конфиденциальную анкету для изучения социальными работниками и адвокатом. Все эти материалы уже были у него, так что Ферверн я ему не открыла.

— Хорошо. Прежде чем мы с вами перейдем к деталям и рекомендациям, я бы хотел познакомиться с вами получше. Расскажите, как проходит ваш день. Сколько времени вы проводите с сыном, как строится ваш рабочий процесс?

— Что вас интересует?

— Все. Любая деталь может оказаться важной.

Я кивнула.

— Утро, день и первую половину вечера я всегда провожу с сыном.

— Так, — мужчина поправил очки.

— С утра мы обычно гуляем или, если на улице неуютно, играем или читаем дома. Иногда ездим в супермаркет или торговый центр, но чаще я заказываю доставку. После обеда Лар спит, а я занимаюсь домашними делами, когда мы просыпаемся… — Я тут же поправилась: — Когда он просыпается, мы смотрим мультики и перекусываем чем-нибудь полезным. Летом чаще всего опять идем гулять, осенью переходим к развивающим играм и учим буквы. Потом — ужин, и если я остаюсь дома, то это опять совместные игры, если еду работать, то отвожу Лара к друзьям. У них всегда дома либо Даг, либо Зои…

— Даг и Зои. Они женаты?

— Да. У них тоже маленькая дочь, Кати.

— Они согласны выступать в качестве свидетелей?

— Да. Да, разумеется.

Когда Зои сказала, что придет в суд с банкой мочи, чтобы полить Карида, я, конечно, посмеялась, но попросила ее обойтись без столь радикальных мер. На что подруга ответила, что радикальных мер она мне еще не предлагала, а после опять ругалась полвечера и очень расстраивалась, что не может одолжить мне денег на нормального адвоката, потому что они все вбухали в ипотеку. Могла бы и не объяснять, я знала эту историю, в свою квартиру они переехали только перед рождением Кати, до этого, как и я, жили на съемной.

— Кто еще согласен выступать в качестве свидетеля на вашей стороне? Отец? Мать?

— С отцом я не общаюсь уже давно. С матерью… все сложно.

— Плохо, что сложно, — Доминик откинулся на спинку стула. — Нет никакой возможности восстановить отношения?

— Нет, — я покачала головой.

— Ладно. Тогда дальше. Вы сказали, что, когда не работаете, вечера проводите с сыном. Никаких разовых свиданий? Может быть, парень или постоянный любовник?

Я приподняла брови:

— Вы предполагаете, что я привожу любовников в дом, где у меня двухлетний сын?

— Нет, я предполагаю, что такая красивая женщина должна встречаться с мужчинами. В этом нет ничего страшного, Аврора, если вы еще какие-то вечера проводите с мужчинами. Вы же все равно оставляете сына у друзей.

— В этом, возможно, и нет ничего страшного, но у меня нет ни парней, ни любовников, ни свиданий. Это правда, и это легко проверить. Если вы захотите.

— Окей, окей, — Доминик поднял руки вверх. — Я не буду ничего проверять. Просто мне нужно владеть информацией в полной мере, и мне сейчас это кажется очень странным.

Зои тоже так говорила. Говорила, что мне надо вылезать из панциря, начинать ходить на свидания, но я не чувствовала в себе ни сил, ни желания. Иногда мне казалось, что я вообще больше никогда не посмотрю ни на одного мужчину, как на мужчину. Недавно Вайдхэн это мое «казалось» опроверг, он не просто его опроверг, а выжег из меня, одновременно запустив в кровь какой-то токсин драконьего помешательства. Вот стоило даже сейчас о нем подумать, как волоски на коже приподнялись, а в достаточно продуваемом кабинете стало жарко.

— Ваша работа. Как вы работаете?

— Я танцую балет в ресторане. Это не полноценный балет, скорее, эмоциональные сценки на двадцать-тридцать минут в начале вечера и на двадцать-тридцать минут в конце. Сюжетные миниатюры, своеобразная «фишка» заведения, где я работаю.

— У вас оклад? Договор? Официальное трудоустройство?

— Нет, я работаю по договору подряда. Оплата сдельная, за каждое выступление. Но налоги я все плачу, и…

— Здесь большое значение имеет именно официальное трудоустройство, — перебил меня адвокат, поправляя очки. — То есть ваш постоянный заработок. Нам надо доказать, что у вас есть источник постоянного дохода, и вы не окажетесь на улице в любой момент. Вы написали, что пробовали найти дополнительную работу.