Черное правосудие

Сегодня голос бандита звучал особенно жестко. О подземном домике два на два говорил, о могилке. Похоронить его собирается, если дело по гражданину Сычеву не будет закрыто.

Саша уже хорошо знал, кто он такой, этот Хохол. Так, ничего особенного. Небольшая банда, контролирующая мелкий рынок и ряд торговых лавок. И то этой кодлой заправляет не он, но гонору выше крыши. Где-то на уровне вора в законе.

Все, терпение у Саши лопнуло. Еще раз этот урод позвонит, он свяжется с кем надо. Одного рейда собровцев хватит, чтобы сбить спесь с этого кретина. А пока об этих телефонных угрозах он не говорил ни с кем. Только отцу рассказал, в порядке, так сказать, досужего информирования.

Отец у него огонь и воду прошел, за время службы в «конторе» такое повидал! Но к угрозам Хохла отнесся без иронии. Сказал, что «мелочь» в своем поведении непредсказуема. Хохол мелкая рыбешка, но стремится стать крупной, а для роста нужен авторитет. Возьмет и убьет его, Сашу. Докажет братве, что слова у него не расходятся с делом. И сделает это так, что никакое следствие ничего не докажет.

Саша посмотрел на часы. Рабочий день уже заканчивается. Через час у него встреча с отцом.

До кафе он доедет на машине. Естественно, охраны у него никакой нет и не будет. Но вдруг и вправду этот Хохол готовит на него покушение? Этот ублюдок дал ему два часа сроку. Даже если из кожи вон лезть, так быстро уголовное дело не закроешь. И Хохол наверняка это знает. Значит, по сути, он его уже приговорил. Хотя скорее всего это чистой воды блеф.

А вдруг нет? Доставая из шкафа дубленку, Саша не забыл и про свой бронежилет, друг из ОМОНа подарил. Наденет его на всякий случай.

Лопух сидел в одиночестве за столиком в кафе «Парус» и мелкими глотками пил кофе. Сейчас бы хорошо водяры вмазать, да нельзя. На дело с залитыми глазами не ходят. Даже сто граммов для храбрости могут сбить с ритма.

У него сегодня дело чрезвычайной важности.

Летом прошлого года он занимался одним банкиром. Никогда у него не было такой невезухи, как тогда. Хотя дело было не столько в невезении, сколько в бабе, которая хранила банкирское тело. Он ее за секретутку, помнится, принимал. Думал, она случайно увела банкира от пули. Ан нет, это она сделала спецом. Она же и в ловушку заманила его. Тщательно проанализировала ситуацию, курва. Врубилась, какие комбинации он предпочитает. Любовник и любовница. И потянула своего шефа в постель. Сама выкручивается на нем, стонет как последняя лярва, за его шею держится. А в руке пистолетик. Ловко она им управилась. Пулю ему в грудину закатала. Еще бы чуть-чуть, и отлетела бы его душа к праотцам. Но нет, бог миловал. И человек нашелся добрый. Помог из объятий костлявой выбраться, а потом так ловко провернул все, что Лопух на свободе оказался. Как будто умер он и его похоронили. Фиктивная смерть. А из какого места вытащил! Сразу понятно, из важных чинов этот человек.

Кто он, его благодетель, Лопух точно не знал. Узнать хотелось, да не получалось, уж больно крепко он шифровался. В квартире его какой-то поселил, денег на харч дал, спортивные тренажеры поставил, чтобы формы не терял. Время от времени в тир возил, для поддержания все той же формы. Явно готовил для дела. Для какого, и так понятно. Ведь он, Лопух, только одно умел делать – убивать.

И вот он в деле. Свою жертву Лопух знал в лицо. По фотографии срисовал. Но не ведал, кто он такой. Благодетель воздерживался от комментариев. Сказал, что от выполнения задания зависит очень многое, а также пообещал деньги, много денег. Сто тысяч долларов. С этими деньгами он может спокойно ехать за границу и жить там до самой смерти в свое удовольствие.

Хотелось бы в это верить, да не получалось. Уж слишком гладко стелет его благодетель. И больно много поставлено на карту. Инстинкт нашептывал ему об опасности.

Двое – молодой и пожилой – вошли в кафе ровно в половине восьмого. Отец и сын. Остановились у порога, окинули взглядом заполненный зал. Ищут свободное место. Но свободное место нынче найдешь только на кладбище и то не сразу.

Черный юмор собственной выпечки взбодрил Лопуха. Быстрым взглядом он также окинул зал. Нет ли опасности?.. Вроде все спокойно. Он быстро встал со своего места, широким шагом приблизился к жертвам, на ходу вынул семнадцатизарядный «глок».

Молодой начал расстегивать дубленку, и в это время Лопух надавил на спусковой крючок. Одна пуля ткнулась обреченному в сердце и отбросила его назад. Вторая вдогон врубилась в живот. Первый пошел.

Второй широко раскрытыми глазами уставился на Лопуха. Этот пойдет как свидетель. Этого свидетеля благодетель оставлять в живых категорически запретил. Что ж, пусть будет так. Еще три пули вылетели из ствола. И все три достались бедняге. Он упал, заливая зал кровью, которая фонтаном забила из шеи.

Свидетелей убийства полно. Полный зал. Но убить велено только пожилого. Вот кого на самом деле нужно убивать в первую очередь. Темнит что-то благодетель, водит его, Лопуха, за нос. На другого стрелки перекидывает. Впрочем, ему все равно кого убивать.

Пожилой мужчина получил одну пулю в живот, вторую в шею, третью в голову. Контрольный выстрел в случае с ним – пустая трата патронов и времени. Другое дело молодой. Ему продырявить череп не помешало бы, для очистки совести.

Но выполнить свое намерение он не успел. Откуда-то из-за стойки бара выскочил бравый официант с пистолетом в руке. Вот уж кто не вписывался в его планы.

Лопух вильнул в сторону, сделал шаг к выходу. Официант, он же, наверное, и охранник по совместительству, выстрелил, но пуля прошла мимо. Он выстрелил еще раз, и снова промахнулся. Продолжая уходить к выходу, Лопух выстрелил в ответ. Но и у него стрельбы не шла. Официант не стоял на месте, ловко использовал стойку бара в качестве прикрытия.

Но все же Лопух в этом поединке победил. Победа заключалась в том, что он ушел из кафе целым и невредимым. К тому же и заказ исполнен. Заказчик будет доволен. Только вот как он отблагодарит исполнителя?

Для выстрела в упор облегченный кевларовый бронежилет по характеристикам своим был слаб. Но в левой части груди он был усилен титановыми пластинами, а потому легко удержал пулю, которая должна была пробить сердце. Вторая порция свинца пробила защиту и врезалась в желудок. Но смертельным исходом это не обернулось.

От болевого шока Саша потерял сознание. Когда очнулся, вокруг суетилось много народу. Врачи, милиционеры, зеваки. Его положили на носилки и куда-то понесли. Но прежде чем его упаковали в машину «Скорой помощи», он успел понять, что его отец погиб. Киллер стрелял и в него.

Значит, прав был отец, предостерегая его от Хохла. Этот отморозок сдержал свое слово. Это он послал ему в «подарок» киллера. Только погиб не он, а отец. Какая несправедливость! От телесной, а скорее от душевной боли Саша снова лишился чувств.

Толкунов уже знал о смерти Рябина. Он радовался с трагической миной на лице.

Рябин-младший не погиб. Его спас случай и бронежилет. Но это ничего не меняло. Покушение было совершено на него. Сергей Леонидович погиб как бы из-за него.

Но тайное может стать явным, если вдруг выйдут на киллера, на Лопуха. Он многое может рассказать. И умные люди быстро разберутся во всем. А умные люди в России пока не перевелись.

С Лопухом он встречается сегодня, на конспиративной квартире. Это будет последний в их жизни разговор. Подъезжая к знакомому дому, он инстинктивно нащупал в кармане куртки отечественный «АПС». Он знал, что эта «машинка» не подведет. Выходя из машины, он взял с собой и кейс. В нем лежали деньги, сто тысяч долларов – подлинных, и заграничный паспорт, тоже не липовый. Хотя все это киллеру не понадобится.

Лопух открыл дверь по условному сигналу, впустил в квартиру. Джинсы на нем, свитер, в прихожей теплая куртка на вешалке дожидается. Наверняка отчалить собирается. Как только получит обещанные деньги. Только получит ли он их?

Толкунов прошел в комнату, положил кейс с деньгами на столик.

– Заказ исполнен, молодец, – сухо поблагодарил он киллера. – Сто штук баксов, как обещано. И паспорт заграничный.

Лопух явно не чувствовал подвоха. Иначе бы он просто взглянул на содержимое кейса. Ну, в крайнем случае достал бы одну купюру, наскоро на глаз удостоверился бы в ее подлинности. Но нет, он принялся считать деньги, и не по числу банковских упаковок, а по количеству купюр в пачках. Точно что лопух.

Рука сама потянулась в карман, резко выхватила «стечкин». Но в этот миг словно какая-то пружина распрямилась в Лопухе. Рывком он ушел в сторону и оказался сбоку от Толкунова. Последовал удар по руке с пистолетом. «АПС» полетел на пол, но Лопух ловко подхватил его на лету. И также ловко направил на Виктора Ефимовича.

Толкунов не питал иллюзий. Лопух – киллер, он привык убивать. И рука его не дрогнет. А оснований, чтобы выстрелить, у него предостаточно.

Только Лопух не стрелял. Свободной рукой он вытащил из кейса паспорт, глянул на него. На подлинность проверил. Как будто это так легко сделать на глаз.

– Твое счастье, козел, что лаве твои не липа, и ксива, похоже, не фиговая, – криво усмехнулся киллер. – А то бы мочканул тебя без понтов. Прощевай, благодетель, и не ищи меня, я ухожу за кордон.

«Ну и пусть уходит, хрен с ним». В голову полезли и другие мысли, но Лопух коротко замахнулся и ударил Толкунова пистолетной рукоятью в висок. Мысли вылетели из головы вместе с сознанием.

Лопух наклонился над бесчувственным телом, нащупал пульс. Жив. Он мог бы убить этого козла, но не стал этого делать. Все-таки он обязан ему свободой. Да и жизнью тоже: если бы не благодетель, сдох бы скорее всего он на койке тюремной больницы. А Лопух умеет помнить добро.

Конечно, благодетель поступил с ним подло. Но это жизнь. Бывают случаи, когда после исполнения заказа киллеры должны умереть. Тут как раз тот случай. Он уходит, даруя благодетелю жизнь. Тот, возможно, будет его искать. Но за границей. Только там он его не найдет, даже если задействует все силы мира. А все потому, что Лопух подастся не на запад, а совсем в другую сторону – в далекие уральские края. Там его ни одна зараза не сыщет.

Из ресторана Хохол с Риткой отправился в сауну, там им спецом номер приготовили. Попарились, потрахались. Подставила она ему таки свою «шоколадницу». Так все в кайф было, что все мысли о Рябине вместе с болтом в Риткину щель ушли. А ведь собирался позвонить ему снова, отбой дать. Кажется, даже извиниться собирался. Во всем должна быть мера, а он забыл обо всем. Ну да и хрен с ним, с этим «следаком».

А поутряне, с перетраху и перепою, Хохол двинул к Багру, перетереть нужно было конкретно по одному делу. Козел там один возникать начал, надо бы рога ему пообломать. О Ритке и о Рябине он даже и думать забыл.

Только Багор ему о них напомнил. В кафе он его поджидал. Не кафе, а кафешка – комнатуха пять на пять, с полдюжины столиков, ну и сервис так себе. Правда, с недавних пор «Лаванда» вроде как их резиденцией стала. Целыми днями братва ихняя откисает там, но все культурно так, чин чинарем.

– Слушай ты, гондон дырявый, – обрушился на Хохла Багор. – Какого ты хрена на «следака» ментовского наехал?

На Багра страшно смотреть. Ростом он по среднему. Но вширь все одно что шкаф трехдверный. И накачан крепко, до ужаса. Голова у него квадратная, большая. Мозгов там вряд ли много. То ли дело у него, у Хохла. Ритка и та намедни восхищалась его умом…

– Да ты не кипишуй, – усаживаясь напротив босса, развязно бросил он.

– Я те ща сяду, в рот тебя дери! – рявкнул Багор, глаза его налились кровью.

Он подскочил к Хохлу, схватил его за грудки и с силой сдернул с места. Тот отлетел к противоположной стене, сбив по пути столик.

– Ты, мудила стебаный! – заорал в бешенстве Хохол.

Чего этот урод себе позволяет? Надо его на место ставить. Зашибить бы его сейчас наглушняк. Повод есть. Глядишь, и место центровое освободится.

С диким ревом Хохол ринулся на Багра. Тот ловко ушел из-под удара, подцепил его кулаком в солнечное сплетение. У Хохла перехватило дух. И тут же его за руки снова вздернули. Багор ударил головой ему в переносицу. Перед глазами пошли круги, и все исчезло.

Очнулся Хохол все в том же кафе. Он лежал на спине, а на нем стоял стул, стягивая ножками, как тисками, его тело. И на стуле этом сидел Багор. Нагло ухмылялся.

– Нассать бы на тебя, мудила ты недоделанный, – куражился он. – Знал я, что мозги у тебя, бля, куриные, но не думал, что ты стопудовый дебил. Теперь, базара нет, все об этом знают. Гы-гы-гы!

Послышалось ржание и со стороны. Хохол повернул голову и увидел Кочана и Пугало. Они смеялись и смотрели на него, как на поверженного авторитета. Какое унижение!

– Бля, ну это ваще писец, по «сотке» на «следака» наезжать, да еще беспонтово, из-за какой-то соски. Дебилизм конкретный.

Хохол вроде никому не говорил, что на Рябина угрозами сыпал. Может, Ритка трепанулась?

– Ритка, сука, раскололась? – спросил он, невидяще глядя на Багра.

– Ритка? Эта твоя прошмандовка? Не-е, это не она мне сболтнула.

– Тогда кто?

– Я же говорю, что ты дебил. Дебилом и сдохнешь. Ты хоть на децал врубись, писец ходячий. Если ты на «следака» наезжаешь, об этом вся ментура знать будет. Но твой «следак» хавло не разевал, никому тебя не сдавал. Тоже думал, что ты дебил. Думал, что ты чисто понтуешься, на пушку взять его хочешь. Не знал он, что ты дебил в квадрате. Какого хрена ты «следака» этого мочканул?

– Что?! – смысл сказанного не сразу дошел до Хохла.

– «Следака» какого хрена вальнул?

– Я?! – Он почувствовал, как его глаза вылезают из орбит.

– Ну не хрен же с бугра!

– Я никого не мочил.

Не трогал он «следака», как есть не трогал. А ему предъяву клеят. Непонятки!

– Правильно, не мочил. Но хотел мочкануть. «Следаку» пузо продырявили. В больничке он сейчас, ему лепилы полжелудка отчекрыжили. А пахан его в морге стынет. Пахана его вместе с ним положили. Ну да какого хрена мне тебя грузить? – Багор кипел от злости. – Ты и сам, недоносок, в курсах всего.

– Гадом буду, я не в курсах, – от страха тело Хохла стало ватным.

Никого он не убивал, но ведь теперь все будут валить на него. Он же, а не кто-то другой, катил бочку на «следака». Вот влип, блин!

– Мне только что Латунь звонил, – сказал Багор.

Латунь – из «деловых», «блатарь», «черная масть». Не законник, но все одно в большом авторитете. Он для их банды вроде как наставник и покровитель. На него Багор самолично вышел. Покровительством заручился. А это многое значит. Скоро их команда еще круче станет. И пацанов раз в пять больше будет, и стволов обломится немерено. Только останется ли Хохол в ней на прежних позициях?

– По каналам своим он просек, что в ментовку откуда-то наводка на тебя пошла. На тебя все валят. Пахан «следака» – гэбэшник бывший и сейчас круто где-то подвизается. На «вышак» пойдешь.

– Да не мочил я никого! Я же, в натуре, ради понта «следаку» звякал, куражился. Это не я мента мочкануть хотел, отвечаю. Я перед ним даже извиниться хотел, бля буду. Это подстава, спецом подстава, в натуре!

Багор внимательно посмотрел на Хохла.

– В натуре не ты вальнул?

– Да зуб в натуре даю!

– Хорошо, я с Латунью насчет тебя перетру, может, по ходу, точняк подстава. А ты в бега сдергивай.

– Куда?

– Это твои проблемы. Хоть на край света, к белым медведям, пусть сожрут твой хрен к едрене матери.

Хохол расслабился. Багор ведь мог и мочкануть его. Какой с покойника спрос? Но не дорос он еще до крутого мафиози, которые лихо валят своих кентов. Хотя после того, как он с Латунью связался, каша в его котелке круто заваривается. Масштабно мыслит, гад. Но его отпускает – дает «зеленый свет» в бега. И на том спасибо. А уйти в бега Хохлу не проблема. Тачка у него есть, бабок штуки три баксов, зароется куда-нибудь в глухомань таежную и будет там бобылем век доживать. Все одно это лучше, чем на тот свет за здорово живешь отправляться.

Багор встал со стула, отставил его в сторону – расстреножил Хохла.

– Мы тут и без тебя разберемся, а ты вали.

Хохол вышел из кафе, нервно озираясь по сторонам. Как будто за ним уже следили. Сел в машину, завел мотор. И тут увидел, как из кафе выходят Багор, Кочан и Пугало. Крутые до усрачки. Спортивные костюмы, кожаные куртки, массивные цепи на бычьих шеях. Морды – приснятся ночью, в холодном поту проснешься. Настоящие бандиты, самая натуральная крутизна. И он, Хохол, еще часу не прошло, как был таким. Но уже развенчан. Прощай, бандитская жизнь!

Он тяжело вздохнул, наблюдая, как бывшие его кореши усаживаются в тачку. И вздрогнул, когда на его глазах серебристая «Ауди» на фонтане пламени взлетела на воздух и развалилась на части. Его «Тойота» затряслась под ударами взрывной волны. Хорошо, машины далеко друг от друга стояли.

Писец Багру, довыстебывался. Бандитский век недолог. Хохол не смог сдержать предательской злорадной улыбки. , нужна эта бандитская жизнь! Пора делать ноги.

Он стронулся с места и почувствовал внутреннее напряжение. А ведь и его машина может взлететь на воздух. Ведь и его тачку могли заминировать. Но нет, багровская «Ауди» взорвалась, когда заводили мотор. А его движок работает уже давно, и ничего, все цело и невредимо. Все. Делаем ноги из столицы, и с музыкой. Кстати, а где же музыка? Из сауны катился без музона, и сейчас динамики на уши не давят. Щас исправим. Хохол потянулся к магнитоле, вдавил внутрь кассету. Первые звуки музыки совпали с грохотом взрыва. Смерч пламени вырвался из-под сиденья и разорвал бренное тело бандита на куски.

Направленный взрыв уничтожил не только Хохла. Досталось и «Тойоте». Но из тех, кто в общем автомобильном потоке двигался по шоссе вслед за его машиной, не пострадал никто.

Полыхающая машина бандита врезалась в придорожный столб и остановилась. Рядом затормозили другие машины. Нажал на тормоз и Максим. Он вышел из своей «семерки», в качестве зеваки приблизился к горящей иномарке. Все, сомнений не осталось – Хохол перестал существовать. Задание выполнено.

Пока «Тойота» не взорвалась – а такое вполне могло произойти, – он поспешил занять место в своей машине. Ему уже нечего здесь делать.

Машину Хохла он заминировал, когда та стояла возле сауны. Но бандит не удосужился сразу включить автомагнитолу – заряд замыкался на нее. Пришлось поколесить за ним, дожидаясь, когда он вставит кассету или выйдет на волну какой-нибудь радиостанции. И дождался.

Но прежде он стал свидетелем того, как взлетели на воздух Багор и его братки. Этот взрыв не его рук дело. Тогда почему же это случилось? Впрочем, голову ломать не стоило. Объяснений можно придумать массу. Сведение счетов, бандитские разборки и так далее и тому подобное.

Итак, первая его акция завершилась успехом. Иного и быть не могло. Как и предполагалось, Хохол оказался для него задачкой в одном действии. Тем не менее одним бандитом на земле стало меньше. Аванса, полученного за Хохла, хватило как раз на то, чтобы купить почти новую «семерку», и то пришлось доложить остатки от «подъемных». Теперь он получит вторую половину гонорара. Гуляй, не хочу. А гулять он хочет. Не зомби же он какой-то, чтобы думать исключительно только о ликвидациях: настоящих и предстоящих. Нет, он обыкновенный человек, у него нормальные чувства и эмоции, он живет как все. Как все и работает. Только работа у него специфическая. Такая, как, например, у охотников, которые отстреливают волков. И платят ему за «шкуры» убитых «зверей».

В отключке Толкунов пролежал недолго: час, может, чуть больше. Жаль, недооценил Лопуха, дал ему обвести себя вокруг пальца. Теперь ищи ветра в поле. Хорошо, хоть этот киллер проявил благородство. Не пристрелил в отместку за подлость.

Голова раскалывалась от боли, на виске вздулась шишка, ноги предательски подкашивались. Но он сумел выйти из квартиры, добраться до своей машины, доехать до дома. Там он сделал специальный компресс, утихомирил боль, принял снотворное и мертвым сном проспал до самого утра.

А утром новая головная боль, но уже несколько иного характера. Его к себе вызывал генерал из действующей службы контрразведки. Условное наименование – Куратор. Он служил указующим перстом, направляющим и координирующим деятельность Организации. За ним стояло государство и его безопасность. Руководитель не подчинялся ему, но во многом от него зависел. Поэтому Куратор воспринимался всеми как высшее начальство.

Рябин погиб. Об этом и пойдет разговор. И конечно же, встанет вопрос о его преемнике. Им должен стать Толкунов. Но у Куратора по этому поводу могла быть иная точка зрения. На место Руководителя он мог определить и Капитонова. Вот почему болела голова у Виктора Ефремовича, когда он ехал на встречу в верха.

Куратор встретил его приветливо, распорядился насчет кофе.

– Как это ни прискорбно, но Организация осталась без Руководителя. Рябин убит, – тяжело вздохнул он, хотя глаза оставались холодными. – Ума не приложу, как такое могло произойти.

Как это «ума не приложу»?.. На какое-то мгновение Толкунову стало не по себе. Ведь должен же был кто-то знать, что Рябину-младшему угрожали бандиты. Ведь не только отцу своему он об этом рассказывал, но и коллегам по работе.

– А разве не существует версий? – осторожно спросил Толкунов.

– Версии есть. А у вас есть какая-то версия? – Куратор испытующе посмотрел на него.

Как будто готовил подвох.

– Я не следователь, мне версии выстраивать как-то не с руки.

– И все же?

– Нет, версий у меня нет, – твердо отрезал Виктор Ефремович.

– А вот у меня есть версия. И эта версия уже в деле.

Куратор готовился выложить козырь. Против кого? Толкунов внутренне напрягся.

– Надеюсь, эта версия приведет к поимке преступника.

– Преступник будет ликвидирован. Если это уже не произошло.

– Конкретно?

– Виктор Ефремович, может, хватит темнить? – В голосе Куратора звякнул металл.

Душа ушла в пятки. Неужели этот старый лис докопался до истинной причины убийства и выводит его на чистую воду?.. Толкунов приложил максимум усилий, чтобы не выдать охватившую его панику.

– О чем это вы, товарищ генерал?

– Вчера у меня был Капитонов. И поспешил сообщить, что покойный Рябин незадолго до смерти дал ему задание разработать группировку некоего Багра. Один из его бандитов по кличке Хохол якобы угрожал следователю прокуратуры Александру Рябину. Вы, надеюсь, понимаете, о ком речь?

– Разумеется, – Толкунов сделал вид, что сдается.

С души свалился тяжелый груз. Оказывается, его обвиняют в сущей мелочи. Да и обвинение ли это?

– Я лично подобрал исполнителя, который должен был ликвидировать Хохла.

– А почему об этом не знал я? – Куратор не казался расстроенным.

– Это уже претензии к Рябину. Я человек маленький: мне сказали, я сделал.

– Какой с Рябина спрос? Почему вы не сообщили мне о банде Багра сейчас?

– Мне кажется, что вы негативно относитесь к самодеятельности со стороны Организации.

– Нет, почему же, – взгляд Куратора оживился. – Мне нравятся некоторые идеи, воплощенные в жизнь. Вот, например, банки. Рябин молодец, что догадался брать их под свою опеку, за комиссионные, разумеется. Это отличный источник спонсирования нашей благородной миссии. Вот только Рябин не очень энергично развивал эту инициативу.

Разговор плавно перешел с одного на другое. Толкунову это не очень понравилось. Ведь разговор о банках мог таить в себе определенный подвох.

– Сергей Леонидович считал, что имеющихся средств вполне хватает для нужд Организации. Хотя, конечно, нужно было думать и о нуждах тех, кто стоит над нами.

– Во! – Куратор вывел кверху указательный палец. – Этой мысли от вас я и ждал. Да, о нас, тех, кто сверху, забывать нельзя. Мы ведь тоже люди.

На последней фразе он сделал особый многозначительный упор. Да, генералы тоже люди и кушать хотят. И на «Мерседесах» собственных не прочь поездить, и в особняках личных пожить. А на это нужны средства. Неучтенные средства. И эти средства может дать Организация. А Рябин об этом как-то не думал.

Да, подвох в этом разговоре имелся, но в пользу Толкунова. – Организация обладает огромным потенциалом. Мы в состоянии взять под контроль раз в десять больше коммерческих структур, чем имеем на нынешний момент, – доложил Виктор Ефремович.

Теперь он точно знал, чего от него хочет Куратор.

– Так в чем же дело?

– Я готов приступить к делу немедленно.

– Отлично. Тогда считайте, что кресло покойного Рябина за вами.

«Ты мне – я тебе» – этот принцип незыблем во все времена, меняются лишь формы.

– Я хотел бы узнать номер счета, на который Организация должна перечислять, скажем так, излишки от коммерческой деятельности.

Дальше пошла рутина. Кто куда и сколько должен.

Толкунов добился своего – он стал Руководителем. Теперь дело с банками пойдет на лад. Главное, они сошлись во мнении с Куратором.

Они договорились между собой об основном, затем дежурными фразами погоревали о безвременной кончине всеми уважаемого Сергея Леонидовича, пожелали его убийцам скорейшей кары.

На прощание Куратор спросил:

– Виктор Ефремович, как вы относитесь к Капитонову? Какого вы о нем мнения?

– Отличный организатор, талантливый исполнитель, в своей работе компетентен. Рябин претензий к нему не имел. Думаю, и я не разочаруюсь в нем. А почему вы об этом спросили?

– Не понравилось мне вчерашнее рвение Капитонова. Пришел и с ходу выложил про бандитов, которые угрожали Рябину-младшему. У меня сложилось такое мнение, что он спешит перевести стрелки на этих самых бандитов. А ведь Рябина-старшего мог убрать и кто-то другой?

– Не понял? – Толкунов искусно сделал вид, что он действительно ничего не понял.

– Мне показалось, что Капитонов очень хочет занять освободившееся место Рябина. Теперь понятно?

Вот куда метит старый хрыч! Думает, что Рябин погиб из-за своего кресла. По крайней мере, не исключает подобный вариант. Только не в ту сторону волну гонит. Капитонов здесь ни при чем.

– Неужели вы думаете, что Капитонов способен на такое? – искренне возмутился Толкунов.

– Я ничего не думаю, – покачал головой Куратор. – Но желательно, чтобы в отношениях с Капитоновым вы держались с предельной осторожностью.