Чёрное сердце: Ненависти вопреки
Шрифт:
— Поэтому не спущу с тебя глаз, пока не посчитаю возможным, — отрубает Андрей. Распахивает дверь и бесцеремонно толкает меня внутрь. — Лучше принять как должное!
Едва не упав, оказываюсь в небольшой комнате с десятком, если не меньше шкафчиков. В остальном ничем ни отличается от предыдущих раздевалок. Пара дверей в туалет и душевую.
Меня трясёт от негодования. Выхода, как избавиться от плена не вижу. Не кричать же «Пожар!» в самом-то деле…
— Псих! — дрожу точно осиновый лист.
Андрей беспристрастно затворяет дверь. Проходя мимо, открывает дверцу номер один и на скамейку напротив моего шкафчика небрежно ставит сумку. Как ни в чём не бывало идёт дальше. Останавливается возле седьмого.
Спокойствию
— У тебя три минуты! — вздрагиваю от командирского голоса.
— Издеваешься? — неосознанно оборачиваюсь, широко открыв глаза. Андрей уже в спортивном костюме: широких серых брюках и толстовке.
— Пока споришь, время тикает, — складывает руки на груди, на лице ни намека на шутку. — Уже две с половиной.
— Что за концлагерь? — вскидываю руки нервным жестом.
— Хочешь это обсудить? — недвусмысленно ухмыляется Андрей: — Могу в красках рассказать, что будет, если не успеешь. Две…
— Хоть отвернись, — ненавижу себя за слабость, но в голосе покорность и мольба.
— Конечно, это ведь много, что изменит, — Зепар цинично улыбается и картинно поворачивается. Еле нахожу слова от бестактной наглости — ведь он бессовестно разглядывает меня через прямоугольное зеркало между туалетом и душем:
— А отойти в сторону нельзя или глаза закрыть?
Театрально шагает в сторону и закрывает глаза:
— Полторы…
Как переодеваюсь — плохо понимаю, но вещи летают точно в вихре и даже некогда поменять нижнее бельё, тем более, поплакаться из-за боли в руке. Сняв платье, надеваю спортивные брюки, футболку, носки. Впопыхах вспоминаю о лекарстве — мне бы успокоительного… Успеваю закинуть пилюлю, глотаю без воды и втискиваюсь в кроссовок, хватаю второй…
— Время закончилось! — звучит приговором, поднимаю глаза на Андрея. Зепар будто хищник, в два шага оказывается рядом. Закричать не успеваю — рывком хватает за запястье и тащит из раздевалки. Поспеваю с трудом. Скачу на одной ноге, перехожу на обе, но с прихрамыванием, удерживая кроссовок в руке:
— Я на тебя в суд подам, — лютуя, выдавливаю сквозь зубы. Прекрасная мысль! Гениальная! Как раньше не догадалась? Давно пора… вот только мне до полиции не добраться. По телефону не сообщить — все звонки прослушиваются, да и некогда — Андрей всё время рядом. В яростном запале тараторю: — Выиграю дело, буду навещать в тюрьме, и добивать: ну как тебе в неволе? Хочешь ещё кого-нибудь охранять? Силу показать?
Зепар ни на секунду не останавливается:
— Не уверен, что до суда доживёшь, — колкость сухого ответа неприятно режет.
Хам! Нет, он не хам — испорченный подонок, скотина!
Радует, что по дороге никто не видит моего позорного шествия. Коридор пуст, а минуя залы, усматриваю: подопечные усердно занимаются в залах и на выход не смотрят. Андрей на ходу распахивает дверь в «малый», где обычно тренировалась со Стасом. Грубо толкает меня внутрь и, зайдя следом, щелкает замком. Шумно выдыхаю, — слава богу, нет блондинки с инструктором, — и сразу же напрягаюсь: а зачем затворил?
Нервно оборачиваюсь, быстро надевая второй кроссовок:
— Ты не тренер, а садист с больным, воспаленным альтерэго, — пячусь, выплёвывая с ненавистью каждое слово.
— Тебя это беспокоит? — до омерзения невозмутим Андрей. Подступает с ленцой и нерасторопностью барина, знающего, что в своём доме он всевластен.
— Да! — не сдерживаю крика и неожиданно упираюсь спиной в ринг.
— Тогда вали прочь, — коротко кивает на выход. — Если сможешь… — добавляет многозначительно, уголок губ криво ползёт вверх. Настораживаюсь. Кошусь на дверь — спасительную и такую непосильно далекую… Смотрю на Зепара. Чёрт! Ещё пару раз шагнёт, и я в плену. Понимаю всю абсурдность надежды на
спасение, но она теплится:— Выпустишь?
— Рискни.
Скотина играет! Тоже мне загонщик нашёлся! Ненавижу…
— Ты сильнее, не выпустишь, — мямлю поглядывая то на тренера, то на выход.
— Разве ты хочешь уйти? — вскидывает бровь Андрей.
— Да… — бормочу невнятно, сознание подленько насмехается: «Да, да, да… именно потому уже выбежала из зала и спешишь в раздевалку».
— Не уверен, — самоуверенно хмыкает Зепар. — Давай, иди. Я даже рук не распущу… — неспешно убирает руки за спину, но в совете столько угрозы и скрытого предупреждения, что сжимаюсь сильнее.
— Маньяк! Может, это ты меня пытаешься убить?
Андрей закидывает голову и громко смеется — впервые вижу, его такую реакцию. Даже замираю на секунду — низкий бархат щекочет слух, в груди теплеет, в животе предательски трепещут бабочки.
— Конечно! — звучит искренне хохот. Зепар останавливается напротив так близко, что ощущаю нестерпимый огонь.
Краснею, удушливо вздыхаю, озираюсь, ища спасения, тереблю горловину футболки, будто специально врезающуюся в кожу. А обжигающе холодный перстень на груди, вот-вот оставит ожог на пунцовой от жара плоти.
— Поэтому, — возвышается надо мной Андрей, — не сделал этого раньше, хотя возможности было выше крыши, и только сейчас решил довершить начатое до конца.
Истерика побеждает.
— Дай пройти! — срываюсь на крик, рвано дышу.
— Иди! — рычит в тон Зепар, но не сдвигается и с места. Пытаюсь уклониться от свирепой силы — Андрей с лёгкостью перекрывает ход. Ещё попытка, но в другую сторону — вновь преграждает путь. Я точно мышка в лапах тигра.
— Пошёл прочь! — взвизгиваю, теряя контроль — нервно дергаюсь назад и, как назло, ударяюсь о столб ринга затылком. От ужаса, боли и обиды текут слёзы. Унять не получается. Обхватываю плечи руками, опускаю влажные глаза. Понимаю, позорно ретируюсь, но что могу?!
— Кто мешает?
— Ты! — запинаясь, давлюсь солёной влагой.
— Найди выход. Прогони, уговори… ударь! — кидает просто, точно рассказывает о погоде. Шагает ближе — толкаю неуверенно и квело. Андрей даже не качается. Бью — даже не утруждается отступить, лишь чуть уклоняется.
— Безвольная слабачка! Ходячий труп…
Бью сильней — тот же результат.
— Это всё? — рычит с вызовом Зепар. — А если я себе «такое» позволю?..
Не успеваю понять смысл фразы, Андрей подступает совсем близко и бесцеремонно прижимается ко мне всем телом. Жаркое дыхание опаляет кожу. Ощущаю крепкое, твёрдое возбуждение… Зепара. Опешив, хлопаю глазами. Секунда, чтобы прийти в себя, и бросаюсь на гада, точно разъярённая кошка, озвучивая атаку разгневанными вскриками и негодующим шипением. Про кулаки и не вспоминаю — машу, как могу, пытаясь расцарапать наглую рожу. Сколько наступаю — не имею понятия, но силы иссякают, а бешенство в ещё большем запале. Ведь ни разу так и не задеваю противника. Андрей издевается с лёгкой ухмылкой — ловко уворачивается, но когда ладонь вжикает совсем рядом с его щекой, рывком подтаскивает меня к себе. Ловит в кольцо мощными ручищами, пережимая мои — стискивает ягодицы и по-хозяйски поглаживая, шлепает по заду. От негодования, беснуюсь, но хват тренера силён. Тщетно вырываюсь — словно птица в силках. Неистово бьюсь — точно бабочка в паутине. Безрезультатно… Громила возвышается надо мной скалой. От злости негодую, пыхчу на грани бешеного визга неврастенички. Ещё секунда на сражение взглядами… Хлесткими, жадными, кричащими страстью. Мгновение, и застываю будто вкопанная — Зепар впивается зверским поцелуем. Это даже не поцелуй — демонстрация силы: жёсткой, грубой, неуёмной, первобытной. До боли в губах, помутнения в голове и сладкой истомы в теле. Отбиваюсь, что есть сил, но только… мысленно. На самом же деле, обвиваю уже освобожденными руками шею мучителя, страшась, что пытка закончится.