Чёрное сердце: Ненависти вопреки

— Почему для решения написать завещания что-то должно случиться? — Ивакин отставляет бокал. Облокачивается, не сводя холодных глаз, сцепляет в замок ладони.

— Не понимаю, — смягчаю тон, пытаюсь достучаться до правды, — с чего вдруг озадачился завещанием?

— С того, что не молодею, солнышко моё. Хочу быть уверенным, что всё, что у нас есть, в случае моей смерти достанется тебе.

— Вадимушка, мы женаты официально…

— Помню, — наконец, муж очаровательно улыбается и лёгким жестом поддевает кончик моего носа: — Поэтому под моим завещанием, ты найдешь и своё — идентичное моему.

Растерянно опускаю глаза на документ, листаю… И, правда, моё завещание. Вот муж даёт?!.

— Костя, — захлопываю папку, обращаясь к другу, — хоть ты объясни, что это значит?

— То, что сказал Вадим, — спокоен Мичурин. — Он хочет юридически обезопасить вашу семью, на случай, если с одним из вас что-то случится. Не забывай, по закону ты имеешь право на то, что нажито в браке, а у Вадима, как знаешь, до встречи с тобой был капитал и имущество. Родственники есть и хоть он с ними не поддерживает связь, в прочем, как и они не стремятся, от греха подальше, он решил всё завещать тебе. Ты, девочка умная, понимаешь, что после смерти, и родственники объявляются, и несуществующие братья, сёстры… дети… — говорит без тени смущения и улыбки. Осушив бокал, ставит на место. — Твоё же завещание — чисто формально. Есть у него, есть у тебя. С тебя только подпись…

Доводы веские, к тому же как показывает адвокатская практика Мичурина, по его словам, такое происходит сплошь и рядом. Задумываться над более глубокими причинами не стоит — подозревай я мужа в неверности и желании от меня избавиться, первым же делом получила бы ярчайший аргумент — мы уже десять лет вместе. Отметили деревянную свадьбу, сейчас на носу оловянная, хотелось бы дотянуть и до жемчужной, серебряной, золотой, платиновой и всех прочих… Бывает — поругаемся, повздорим, но у кого не случается?.. Мы же живые! Насчёт родственников Вадима — лишь раз видела одну… полноватую женщину. Заявилась через год после свадьбы. Кидалась проклятиями и грозила вечными муками в Аду.

Причину тогда не поняла — спросонья глазами глупо хлопала и только. Вадим выпроводил нерадивую тётушку и напоследок сухо пригрозил:

— Не появляйся больше, а не то засажу в психушку. Денег отчисляю прилично — живи и обо мне забудь.

Я успела подивиться: муж никогда даже не заикался о родственниках. Была уверена, что у него никого, а тут… как с бухты-барахты. Ивакин объяснил, отголоски прошлого, копаться в них нет смысла — мосты сжёг, из памяти старательно вычеркнул. Пожалуй, это первая и последняя встреча с родственниками. Вызнать, что да как не пыталась. Дело мужа. Захотел бы, рассказал, но с тех пор, никого больше появлялось.

Возможно, муж и Мичурин правы — стоит себя обезопасить, а то налетят будто коршуны и костей не достанется. В конце концов, не денег жалко — решил бы, завещал часть родственникам. Если этого не сделал, значит, пусть будет, как указано в завещании. Желание мужа — закон! Ближе Ивакина никого.

Делаю глоток вина, беру предложенную Костиком ручку и ставлю резолюцию на двух своих экземплярах завещания. Вадим заметно светлеет. Костя одаривает очередной скупой улыбкой:

— Молодец! — забирает документы, беглым взглядом проверяет. Закрывает папку: — Вит, доверься, так нужно. Разве мы когда-нибудь тебе желали зла?

Сомнения испаряются.

— Нет, — немедля качаю головой. — Надеюсь, теперь больше о смерти не будем?

— Правильно! — подмигивает озорно Костик. — Дела закончили, пора и отдохнуть. — Прячет документы в чемодан. — Завтра у нас с тобой важная сделка.

— Я бы сказала, — поднимаю бровь, — сделка жизни! Когда такое предложение ещё получишь?.. — мужчины вновь загадочно переглядываются, понимающе кивают, будто соглашаются с мыслями друг друга:

— Это точно!.. Да… — сливаются мужские голоса в недружный хор. Получается настолько театрализовано, что не сдерживаю смеха. Вадим поднимает бокал с водой — врачи убедительно настояли на исключении алкоголя, — я, Костик — с вином, и Мичурин уже откинув привычную для работы строгость и серьёзность, тихо провозглашает:

— Тост! — секунду молчит: — За великие свершения, долгую жизнь, счастливое будущее.

Мы с Вадимом обмениваемся воздушными поцелуями — как всегда мыслим глобально, что нам тихая спокойная старость в деревенском домике?

Глава 3

Глава 3

Раннее утро, сбор, перелёт — будто отрепетированное действо. Ни заминки, ни опоздания, ни суеты — всё по графику и с точностью швейцарских часов. Даже вечные пробки не смущают. Такси ловко лавируя между машинами, привычно довозит нас с Костиком до пятизвездочного отеля «Гостиница Националь» в центре Москвы. Размещение в любимом номере кремово-кофейно-пурпурных тонов с угловыми окнами, видом на Кремль и Красную площадь проходит в считанные минуты. Элегантный, в классическом стиле: высокие потолки, антикварная мебель. Телевизор с плоским экраном на старинном комоде, позолоченный светильник на прикроватной тумбе. Угловой столик между окон с полками для документов и зеркалом как на антресоли. В отеле облагораживают номера — украшают живыми цветами в горшках. По моей просьбе в этом номере к моему приезду убирают. Не знаю, почему, но, сколько бы ни пыталась обставить дом цветами, они скоропостижно увядают, гниют, высыхают, даже, несмотря на дотошность по их уходу. Литературу покупала, в инете читала, советы «знатоков» принимала, по фен-шую выставляла — ничего не спасало несчастных от гибели. Во избежание дальнейших жертв, решила: лучше без тех и других.

Облачаюсь в фирменный халат отеля, принимаю душ. Переодеваюсь к встрече. Сегодня насыщенная программа. Днём — осмотр офиса в Меркурий-Сити, переговоры и заключение контракта с Дегтерёвым. Вечером в ресторане банкет по случаю приезда Вейти Лаурьер — знаменитой дивы. Подадут традиционные блюда французской кухни, будет исполняться живая фортепьянная музыка, а, возможно, певица порадует своим пением. Подобные мероприятия — не люблю, но ради подписания договора — вечерок стерплю.

Первое пришедшее в голову, когда вхожу в офис Меркурий-Сити: «Боже, это будет моим! Как же давно мечтала о нём! Уже не верила, что может сбыться». Переполняющие чувства настолько поглощают, что толком не слышу Вердина, главного менеджера Дегтерёва. Марат Олегович с воодушевлением распинается, из штанов выпрыгивает, чтобы прогнуться перед будущей хозяйкой.

Два офиса с рядовыми менеджерами в постельных желто-персиковых тонах и светлой мебелью. Ещё один, — главного менеджера, — в тёмно-коричневых. Простенькая, но элегантно оборудованная как для приготовления, так и для подогрева еды зеленовато-оранжевая кухня. В комнате для отдыха красуется журнальный столик и жёсткий угловой диван. На голубом успокаивающем фоне одну стену занимают фотообои — безбрежный океан с игривыми барашками, песчаный берег, ласковые отблески заходящего солнца. Белоснежный санузел и крохотная курилка с огромным окном во всю стену, — для вентиляции один из модулей открыт.

О персонале справки навела давно, знаю о работниках всё — даже какие носки предпочитают одевать в понедельник… среду… или воскресенье. Вкусы, интересы. Мне известны слабые и сильные стороны, а главное личностные качества.

В штате офиса шесть сотрудников: четыре менеджера среднего звена. Двадцати шестилетняя Негласова Юлия Валерьевна — пассия нынешнего главного менеджера.

Юрчев Остап Викторович, двадцати восьми лет.

Горсимов Иосиф Адамович, двадцати девяти лет.

Тридцати четырёхлетняя Аглыбова Гамзан Адыгова — гремучая смесь южной красоты и столичного пробивного начала.

Вердин Марат Олегович — надзиратель, а по совместительству «главный менеджер» офиса.

Лавкина Клавдия Матвеевна — шестидесяти трёхлетняя уборщица. Приехала в столицу из Вологды из забытой богом и людьми деревни. Смерть единственной дочери — найдена мёртвой при невыясненных обстоятельствах, — вырывают из мирной жизни и забрасывают в суету мегаполиса. Удивительно, но старушка не загибается от духоты и тесноты столицы — подыскивает работу и мирно доживает свой век в квартире убиенной дочери.