Черное сердце

– Не шевелиться, оба! – рявкнул Туэйт и занял позицию за опрокинутым креслом. Ответом ему был грохот 45-го калибра: пуля пробила дверной косяк, от сотрясения которого по всей комнате, словно снег, полетела старая штукатурка.

Туэйт плавно сместился в сторону, прицелился и дважды нажал курок – внимательно, хладнокровно, не испытывая при этом никаких чувств: в конце концов, это его работа, а в данный момент он как раз на службе.

Он неторопливо поднялся, пнул ногой пушку 45-го калибра.

Меблирована квартира отвратительно, сплошь разрозненные предметы. Сдвинул диван: двадцать пластиковых мешков. Его внезапный визит, видимо, помешал осуществить намеченную транспортировку товара.

Туэйт плюнул на наркотики и подошел к скорчившейся в углу Мелоди. Она с ужасом смотрела на трупы своих друзей.

Она очень красива, думал Туэйт, особенно когда густые поблескивающие волосы падают на щеку. Он разорвал один пакет, взял Мелоди за волосы и заставил поглядеть на содержимое:

– Вот. Взгляни, чем на самом деле занимаются твои друзья! Ты сейчас смотришь прямо в лицо смерти, Мелоди. – Он сильно тряхнул ее за волосы. – Нет, нет, не отворачивайся. Я хочу, чтобы ты как следует все рассмотрела. Вот! И вот! Иглы для мальчишек и девчонок... Для таких, как моя Филлис. Я...

Он бросил взгляд на Мелоди и увидел, что она медленно выводит из-за спины руку. В руке ее был пистолет. Пока он возился с диваном, ей каким-то образом удалось подобрать его.

– Ты убил моих друзей, – она говорила на удивление спокойно и очень тихо. – Ты ворвался сюда, использовав меня как подсадную утку...

– Ради всего святого! – закричал он. – Послушай, что ты несешь! Неужели ты не понимаешь, чем занимались твои друзья? О, Боже мой, они же...

– Мы учились в одной школе, – словно не слыша его, продолжала Мелоди. – Они присматривали за мной, когда отец не хотел, а мать не могла. Если бы не они, мне не удалось бы получить образование. У нашей семьи не было денег.

– А что они хотели взамен, а? Только не говори, что они вкладывали в тебя деньги по доброте душевной.

– Да. – Она поглядела на него с вызовом. – Именно по доброте душевной.

– Довольно вранья!

Она навела на него пистолет и передернула затвор:

– А если это не вранье? Впрочем, тебе это уже неважно, так ведь?

Туэйт как завороженный следил за движением ствола, от которого веяло холодом смерти.

– Я не хочу умирать, Мелоди.

Она взмахнула рукой:

– Я обязана убить тебя, подонок! Ты изнасиловал мое сознание, ты изнасиловал всю мою жизнь... Ты и только ты!

Теперь настала его очередь использовать крик как способ убеждения. Туэйт упал перед ней на колени:

– Сукин сын, который уничтожил мою семью, занимался таким же дерьмом, Мелоди. – Он отбросил пакет с героином в сторону. – Проклятый торговец. А я позволил ему заниматься этим бизнесом. Просто еще один подонок, так я тогда подумал. – Лицо его стало багровым. – Такой же, как Красавчик Леонард, Задира Джо и все остальные, которых я взял на заметку, но за серьезных людей не держал. Вот только оказалось, что он совсем не такой, как они. Он – точь-в-точь, как твои друзья, продавал смерть детишкам! Теперь ты в состоянии понять мои чувства?

Пистолет выскользнул из ее ладони – она обняла его за плечи и, прижав голову к груди, стала осыпать Туэйта поцелуями, жарко шепча ему в ухо:

– О, Дуг! Я действительно порвала с прошлым. От него ничего не осталось, и я ужасно боюсь: боюсь, что отныне мой удел – душевная пустота.

Тепло ее рук растопило лед, и Туэйт понял, что Мелоди была абсолютно права: он погряз в самосожалении, которое ослабляло его и от которого требовалось освободиться немедленно. О своих чувствах к ней он сейчас предпочитал не задумываться – единственное, что он понимал: успокоение ему может дать Мелоди, одна только Мелоди.

Прошел не один час, прежде чем они вернулись в ее квартиру – умиротворенные, успокоенные. Но дело есть дело, решил Туэйт и, все еще колеблясь, протянул ей перевязанный красной тесьмой свиток.

– Это и есть то самое одолжение, о котором ты меня просил? – Мелоди села в постели и облокотилась на подушки.

Туэйт кивнул:

– Я подумал, что ты сможешь это перевести. Она не стала спрашивать, почему он не обращается к профессиональному переводчику, а просто развернула бумагу. Взгляд ее быстро пробежал по столбцам иероглифов.

– О Боже! – она изумленно поглядела на Туэйта. – Неужели ты действительно нашел триста пятьдесят килограммов необработанного героина?

– Так оно и есть. – Он сел рядом с ней, любуясь игрой света на матовых щеках женщины. – Еще что-нибудь тут сказано?

Она снова посмотрела на него:

– Ты когда-нибудь слышал о компании под названием «Моришез»?

Туэйт покачал головой.

– Нет. А разве должен?

– Товар заказывала именно эта фирма, – она еще раз пробежала глазами бумагу. – Похоже, это одна из обычных поставок в адрес компании, Дуг. Скажи, возможно ли импортировать такое огромное количество наркотика, не рискуя, что на каком-то этапе его обнаружат?

– С этой партией никаких проблем не возникло, – он кивнул на сверток. – А адреса этой самой «Моришез» здесь нет?

– Есть.

– Вот и хорошо. Поехали.

* * *

Офис Золотого Дракона располагался в одной из бесчисленных кустарных мастерских Гонконга. Для человека его ранга – для фен шуй – выбор места для штаб-квартиры представлялся несколько странным, но, как поговаривали, владельцем мастерской был брат Золотого Дракона.

Как бы там ни было, но сейчас Трейси направлялся именно туда. А все потому, что ему нужен только фен шуй. Золотой Дракон, один из самых могущественных людей в Колонии. Он не единственный фен шуй, однако десница Господня распростерлась лишь над ним одним. Он самый лучший и самый главный фен шуй.

Люди мирились с его существованием, потому что легенды, которые о нем слагали, на поверку оказывались сущей правдой. Это был астролог, колдун и чародей, умевший прочесть судьбу в порыве ветра, в завихрениях струй, по цвету и форме облаков. Он тесно общался с духами и демонами – по мнению китайцев, все окружены ими, духов куда больше, чем живых людей. Поэтому прежде чем предпринять что-то серьезное, что-то, от чего будет зависеть дальнейшее существование, китайцы шли к нему – будь то финансовые операции или же планы относительно женитьбы.

Вечерняя смена закончилась, рабочие разошлись по домам, но крошечная фабрика была открыта, из окон служебных помещений лился лимонно-желтый свет. Довольно большой двор был вымощен брусчаткой, шаги отдавались гулким эхом, под качающимися на ветру фонарями суетились тени, словно визит Трейси застал их врасплох.

Здесь делали детские игрушки: в пластиковых пакетах лежали головы кукол; пакеты были запечатаны вакуумным способом, чтобы пыль и влажный воздух не испортили искусно завитые нейлоновые локоны красавиц. В других пакетах – тоже прозрачных – ожидали сборки мускулистые руки кукол-воинов, здесь же хранились пластмассовые мотоциклы, секции игрушечной железной дороги и, что производило самое странное впечатление, – лысые кукольные головы: безукоризненно правильные черты, шестидюймовые ресницы из жесткой нейлоновой нити, которые безжалостный нож конвейера при сборке укоротит до приемлемой длины.