Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Черное солнце Афганистана
Шрифт:

— По самым скромным подсчетом, милые кузнечики, нам предстоит париться под солнцем еще час с хвостиком, — тихим голосом сказал Друзьякин, от которого разило луком и густым запахом тройного одеколона. — Санек, ты как?

— Нормально, — так же тихо ответил Беляк.

— А мыло прихватил?

— Какое еще мыло? — удивился Александр, не чувствуя подвоха.

— Обыкновенное.

— Зачем?

— Чтоб намылить спину и задницу! А то ведь зазря потеешь.

В строю послышался легкий смешок.

— Без мочалки, Вася, у него не получится, — со знанием дела сказал старший лейтенант Гусаков. — У меня

есть дельное предложение.

— Выкладывай, Гена.

— Первой шеренге сомкнуться поплотнее, плечом к плечу, чтобы стенка образовалась. А вторая сможет пригнувшись, перебежками, смотаться к арыку, искупаться и вернуться в строй.

— А мы что, рыжие? — возразил шепотом Друзьякин. — Или купаться не хотим?

— Конечно рыжие! Рыжие и полосатые.

— Тише, вы! Давайте послушаем. Афганец речь толкает.

Начальник политического отдела 11-й афганской пехотной дивизии, выпятив грудь, говорил, как принято на востоке, длинными цветастыми фразами. Он превозносил и славил советских братьев по оружию, особенно «храбрых орлов с железными крыльями», которые помогают афганском народу бороться с врагами и утверждать достижения славной апрельской революции. Было видно, что он весьма доволен собой и гордится свой дипломатической миссией. Каждую его фразу переводчик-афганец озвучивал на корявом, но вполне сносном русском языке.

— Командование афганской пехотной дивизии поздравляет всех воинов с красивым и важным всеармейским праздником и в честь такого большого дня приняло решение преподнести самым хорошим и лучшим офицерам и солдатам наши скромные афганские подарки, — произнес переводчик и, взглянув на своего подполковника, который важно и утвердительно кивнул, закончил: — И еще дарит на ваш праздник три хороших барана для красивого шашлыка и плова!

Последняя фраза вызвала оживление в строю. Один афганский солдат принес коробку с подарками к столу, а второй держал на привязи весьма упитанных баранов, у которых вместо хвостов отвисали увесистые жирные курдюки.

Командир полка Белозерский с радостно-приветливой улыбкой от имени всего личного состава поблагодарил афганского подполковника за поздравление, за высокую оценку советской армии и за подарки, которые скрепляют дружбу, и пожал ему руку. Подполковник Корниловский вынул из папки лист бумаги и стал зачитывать фамилии десяти счастливчиков, которым предназначались подарки.

Летчики выходили и выстраивались в одну шеренгу около стола. Командир эскадрильи майор Екимов, инженер по вооружению майор Одинцов, командир звена капитан Паршин, командир экипажа старший лейтенант Гусаков…

Александр радостно встрепенулся, когда подполковник Корниловский назвал его фамилию.

— Лейтенант Беляк! — произнес зычным голосом замполит и добавил: — Лейтенант Александр Беляк за успешное выполнение боевых заданий еще награждается и Почетной Грамотой командованием нашей Воздушной Армии.

Когда были зачитаны все фамилии и начальник политотдела афганской армии раскрыл коробку с подарками, неожиданно для всех стоявших на плацу, из-за стола вышел полковник Чернявин и… стал в шеренгу первым.

Александр, провожая взглядом Чернявина, как и многие летчики, удивлялся не только его поведению, но и откровенной беспардонности. Как же он решился на глазах у всех получать подарок из рук низшего чина по воинскому званию

да еще иностранной армии? Но еще больше удивило и откровенно покоробило всех то, что полковник, начальник отдела штаба авиации 40-й Армии, получив в подарок из рук подполковника афганской армии часы иностранной фирмы, прокричал:

— Служу Советскому союзу и Афганской Саурской апрельской революции!

«А чтобы он сказал и как бы повел себя, если бы ему подарили не часы, а автомобиль?» — подумал Александр.

Все остальные военнослужащие, получив подарок, четко произносили:

— Служу Советскому Союзу!

А командир эскадрильи майор Екимов, получив в подарок белую рубашку, как бы давая оценку этому мероприятию, сказал громко одно слово благодарности:

— Спасибо! — и добавил на афганском языке. — Ташакор!

Артисты подняли музыкальные инструменты и заиграли бодрую музыку, а афганские мальчишки и девчонки, смуглые до черноты в белых русских рубашках и с красными пионерскими галстуками на шее, поспешили к столу президиума и к шеренге награжденных вручать букетики алых цветов. Солдат-афганец, по приказу подполковника, поспешно потащил упирающихся баранов к президиуму, награждая испуганных животных пинками.

И вдруг произошло то, чего меньше всего ожидали в этот праздничный день. В воздухе что-то тонко зазвенело, послышался нарастающий тревожно-знакомый свист, и в следующее мгновение раздался оглушительный грохот. Земля вздрогнула от разрыва реактивного снаряда.

— Ло-жи-и-ись! — зычно, перекрывая грохот взрыва, скомандовал Екимов.

Все мгновенно выполнили команду, попадав на землю. Александр, привычно, как отрабатывали на учениях, закрыл голову руками, и всем телом ощутил жаркую теплоту, исходившую от разогретой солнцем утоптанной плотной земли. Взвизгнули, пролетавшие над ним, осколки, послышался звон разбитого стекла.

За первым снарядом последовал второй, третий, пятый, седьмой… Обстрел велся из нескольких гранатометов. Взрывы раздавались на перроне, на взлетно-посадочной полосе и на стоянках вертолетов.

Щелк, щелк, щелк! Смертоносные осколки глухо и торопливо ударялись о камни, о плац, о ствол пальмы, о стену аэровокзала, разрывали алую ткань праздничного лозунга.

На левом фланге послышался отчаянный вопль, отборная ругань и стоны раненых. Полковник Чернявин и афганский начальник политотдела, словно соревнуясь друг с другом, по-пластунски, вжимаясь животами в землю, молча и торопливо поползли к спасительной распахнутой двери здания аэровокзала. За ними следовали, стараясь не отстать, замполит Корниловский и начальник аэропорта.

Раздался визгливый крик раненого барана, и ошалелые животные рванулись в сторону взлетной полосы, увлекая за собой афганского солдата, который в отчаянном страхе заорал что-то на своем языке.

В грохоте разрывающихся снарядов и противно свистящих над головой осколков, Александр вжимался в спасительную теплую землю. Всем своим существом он ощутил неведомое ранее тягучее чувство одиночества и обреченности. Животное чувство самосохранения липкой паутиной обволокло со всех сторон вспотевшее тело. Он торопливо и жадно глотал открытым ртом сухой горячий воздух, и, казалось, во всем мире не существовало силы, которая могла бы заставить его оторвать тело от этой спасительной пыльной земли.

Поделиться с друзьями: