Чёрное яйцо (45 рассказиков)
Шрифт:
Димка ещё не осознал того, что произошло. Но почувтсовал, что испаряется. Безболезненно и даже приятно. Как же он мог забыть! Он вмешался в земные дела и нарушил закон сохранения энергии.
Когда Вера пришла к сосне, димкиной души там уже не было. Её не было нигде. Больше она её не встречала никогда...
И сказал им Господь: плодитесь и множьтесь во славу мою...
На столе лежал самодельный ёлочный фонарик. Приближался Новый год и утром дети клеили ёлочные игрушки. Теперь они ушли спать, а фонарик забыли.
Лайт тоже всегда обожал клеить ёлочные игрушки. Как-то однажды перед обедом они клеили вместе с Тимом и Тим за что-то обиделся на Лайта. И после сна, когда Лайт сунул ноги в ботиночки, оказалось, что Тим
А однажды ещё: бабушка пекла сдобные булочки в духовке. С изюмом. И весь первый противень сгорел. Бабушка разломила одну булочку. Внутри она не совсем почернела и середину всё-таки ещё можно было съесть. Но бабушка даже не спросила Лайта, хочет ли он выковырять середину и бросила булочку в помойное ведро. А Лайт страшно хотел, но просто постеснялся об этом сказать сам. Ведь его не спрашивали. Лайту было так жалко ту булочку, что это невозможно забыть никогда. Потом ещё много было всякого, но уже всё-таки не так. К тому же, то, что было потом, почти всё забылось.
Лайт сидел на диване, вспоминал Тима, сломанные ёлочные игрушки, ту булочку, бабушку и её любимую кошку Алиску. Вдруг мелодично зазвонил звонок и автоматически включился плоский настенный телевизор. Господи, как он мог отвлечься! Ведь по сорок восьмой программе передавали списки Уходящих. И Лайт сам поставил таймер на включение, когда начнутся фамилии на букву "Н". Конечно, ждать всё равно придётся ещё очень долго. Ведь их тысячи. Сначала пойдут фамилии на "На...", потом на "Не..." и так далее. Пока не дойдёт очередь до "Но...". И тогда главное - не пропустить. Хотя, кто знает, может быть, и сегодня его фамилии ещё не будет.
Хорошо, что так быстро починили этот телевизор и можно сидеть в своей комнате и спокойно смотреть. А то пришлось бы идти в детскую и выключать очередной мультфильм пятой (детской) программы. Дети подняли бы такой рёв! Или просить Кида на часок отключить восьмую (спортивную) программу. А он, конечно, устроит по этому поводу очередной скандал. И неизвестно ещё, что хуже - детские слезы или истерика их папочки.
Теперь все стали такие нервные - и слова не скажи. Хотя, собственно говоря, Лайт и так уже молчит годами. Несмотря на то, что это его всё равно не спасает от их вечных скандалов. Стрессы, допинги, транквилизаторы... И слова-то какие-то дурацкие. Лайту уже за восемьдесят лет, а нервы у него, слава богу, получше, чем у его сорокапятилетнего сыночка Кида. А внуки и вообще - с детства какие-то дёрганые, взвинченные. Невозможно себе представить, что же с ними с всеми будет потом, лет через двадцать-тридцать!
Вот у Кида, например, всё у него есть. Семья, вилла, несколько автомашин и два вертолёта. А живёт в вечном страхе. Годами лечится у психиатров, гипнотизеров, йогов, экстрасенсов, а толку чуть. Днём и ночью его преследуют страх, кошмары, галлюцинации. Он, видите ли, боится увидеть своё имя в списках. Хотя прекрасно знает, что это произойдет никак не раньше, чем через тридцать лет.
Интересно, а что же тогда говорить Лайту, который прекрасно знает, что вот-вот увидит свое имя. А он сидит себе и спокойно смотрит телевизор. И никаких истерик. Что же делать, если это неизбежно. Да и жизнь такая тяжёлая и жестокая. Не он её сделал такой и не ему её изменить. Так не лучше ли примириться и не портить себе нервы?
Прожил восемьдесят с лишком лет в довольстве, здоровье, так чего же еще человеку надо? И хватит, пора уступить место другим. Ведь другие не хуже тебя и все люди равны. Если бы каждый жил, сколько протянет его организм и сколько может позволить современная медицина, то на земле давно уже было бы не восемьдесаят три, а восемьсот три миллиарда человек. Да если бы при этом люди ещё и плодились так, как они этого пожелают, то вообще страшно было бы представить себе жизнь на планете. Тогда на каждого приходилась бы не пара комнат в особняке, а два квадратных метра где-нибудь на на нарах в общежитии. Тогда домохозяйки часами стояли бы в очереди за каким-нибудь несчастным килограммом
овсянки или за школьной тетрадкой. Да тогда на земле прежде всего просто уже нечем было бы дышать.Озверевшие, изнемогающие от повседневных забот, люди уже не думали бы об искусстве, о прекрасном, о развитии своего интеллекта. Культурный, а затем и моральный уровень человечества катастрофически упадёт. Начнутся войны. Люди превратятся в настоящих зверей. Естественно, что допустить подобный регресс назад, к прошлому уже никак невозможно. Так не лучше ли вместо всех этих ужасов - планово и централизованно регулировать численность населения на земле, как это и делается сейчас!
И никому даже не приходит в голову жаловаться или протестовать. Ведь всё совершенно справедливо и логично. Если сегодня родилось два миллиона младенцев, то завтра будет уничтожено два миллиона стариков. Строго в алфавитном порядке, с учетом года, месяца, дня и даже часа рождения. Чтобы никому не было обидно. Так, собственно говоря, было всегда. Люди всегда знали, что они не бессмертны. Однако же жили, работали, были счастливы и никто не предавался унынию от мысли, что когда-нибудь умрёт. Об этом просто даже и не думали. Жили себе и всё.
Но ведь это было ужасно. Никто не знал времени своей смерти. Многие шедевры так и остались незаконченными, книги ненаписанными, а дела - не приведёнными в порядок. Смерть почти всегда настигала человека неожиданно и рушила все его планы. К тому же и умирал он долго, в страшных мучениях, нередко забытый и покинутый всеми. Слава богу, эта дикость теперь позади. Сейчас никто не производит на свет не запланированных заранее детей. Сначала родители учатся в школе, кончают институты, приобретают положение, покупают дом, мебель, машины, вертолёт. Конечно, это все сложно и долго, зато годам к сорока-пятидесяти они спокойно, с чистой совестью, подают заявление и обзаводятся одним-двумя плановыми детьми. То же самое и со смертью. Только здесь еще проще. Никакого заявления подавать не надо. Просто каждый, кому за восемьдесят, знает, что он - кандидат в списки Уходящих. И он спокойно ждет своей очереди. А электронные машины, совершенно безошибочно и беспристрастно, подсчитав ежедневное количество рожденных, составляют из числа очередников точно такой же список Уходящих.
Лайт Нортон. Вот оно, его имя! Значит, на будущей неделе к дому подъедет автомобиль Службы Уходящих, в его комнату войдут двое санитаров и за одну-две минуты все будет кончено. Он останется лежать на Прощальном Ложе, которое санитары обычно привозят с собой и дают напрокат на один-два дня. Всего лишь один, совершенно безболезненный и даже приятный укол. И ты уходишь в полном расцвете сил, без единого седого волоса или вставного зуба. Без единого стона или вскрика. И всё это стало возможным исключительно благодаря колоссальным успехам медицины, которая помогает человеку родиться, сохранить свое здоровье, а затем достойно, по-человечески умереть. О чём еще может мечтать современный человек?
Ты остаёшься лежать на Прощальном Ложе, в парадном черном костюме и к тебе приезжают проститься те, кому ты не успел или забыл нанести визит на этой Последней Неделе. Надо попросить только, чтобы заморозку сделали покрепче. Чтобы не воняло. А то у них в доме вечно такая жара! И Кид устраивает скандалы каждый раз, когда кто-нибудь ставит кондиционер на режим ниже плюс двадцати восьми градусов. Он, конечно, не согласится понизить температуру в доме ни на один градус даже по такому случаю. Надо сунуть санитарам, чтобы они уж постарались.
Лайт давно готовился к уходу и всё подготовил заранее. И завещание, и прощальные письма, и чёрный костюм. Однако в среду за ним никто не пришел. Лайт страшно удивился. И даже расстроился. А потом возмутился. Уж кто-кто, а Служба Уходящих должна работать чётко. Нельзя же играть у людей на нервах!
Лайт позвонил в Службу и там пообещали разобраться и принять меры. Однако они, скорее всего, решили, что им просто морочит голову какой-нибудь самоубийца, который хочет уйти без очереди. Поэтому и в четверг Лайт был еще жив.