Чернокнижник. Корона мертвого короля

Убогая, скудная обстановка – три кровати у разных стен, да три тумбочки возле этих кроватей. Больше ничего, если не считать троих молодых мужчин, сбившихся в испуганную кучку у дальней стены комнатушки.

– Я не причиню вам вреда, – Аш улыбнулся и легко снял шляпу, открывая лицо. Он знал, что таиться от потерявших души может быть опасно – в тени таким несчастным всегда мерещится угроза. Открытое же лицо, наоборот, может внушить им доверие.

Рассыпались по плечам пшеничные волосы. Чуть блеснули светло-зеленые глаза с мягкими искорками коричневого цвета.

Несчастные больные задрожали, затряслись, сжимаясь сильнее. Один из них закрыл голову руками и неожиданно тонким голосом закричал:

– Я не хочу летать! Не хочу, не хочу, не хочу! Сжалься, смилуйся, я не хочу летать!

Другой, с лицом, покрытым недавними ожогами, упал на колени и принялся, рыдая, биться головой о пол.

– Я никогда не подниму на тебя свой меч! Умоляю, умоляю, сжалься, не тронь меня! Не надо больше, не надо, не надо…

Дожидаться реакции третьего – единственного из троицы, кто не стоял, а сидел, вытянув забинтованные ноги, – Ашет не стал. Рука его уверенно скользнула за пазуху, доставая флейту; губы коснулись мундштука, и нежные звуки успокаивающей, тихой мелодии наполнили комнату.

Пострадавшие замерли; истерика их оборвалась. Сидящий склонил голову набок, глядя на флейту; товарищи его подняли головы и, неуверенно улыбаясь, шатнулись вперед. Коленопреклоненный страж прополз несколько шагов и, ухватив музыканта за сапог, восторженно уставился на него снизу. Охотник осторожно отступил, высвобождая ногу и не прекращая играть. Исцеляющую мелодию следовало закончить, иначе беседовать с важными свидетелями он бы так и не смог, а чужие прикосновения ему в этом могли помешать.

Звуки лились бесконечным водопадом, осеняя головы несчастных благодатной росой, возвращая в их смятенное сознание покой и излечивая души.

Текли секунды, слагаясь в минуты, а Ашет все играл, пристально следя за реакцией своих потенциальных собеседников.

Вот ушло напряжение из лиц, из глаз; вот губы тронули улыбки. А вот и проблески разума отразились на безумных некогда лицах, словно утерянные души вновь вернулись в изможденные заточением тела.

Аччайо опустил флейту. Мелодия была завершена.

Страж с обожженным лицом, внимательно вглядевшись в него, поднялся с пола и уверенно шагнул вперед, сдвигая брови.

– Кто ты? – голос его звучал уже куда как более разумно, вопрос он задал правильный, но отвечать охотник пока не спешил. Тот из стражей, что вопил о своем нежелании летать, коснулся плеча товарища, останавливая его.

– Он похож на… на того, – тихо вымолвил он, – Будь осторожен.

– На кого я похож? – Ашет чуть сдвинул светлые брови, переводя взгляд с одного из стражей на другого, и останавливаясь на третьем, по-прежнему сидящем на полу. Тот не преминул ответить.

– На того, кто сломал мне ноги своей проклятой магией! На того, кто своими клятыми стихами околдовал, опутал нас и лишил душ, на того, из-за кого мы попали сюда! Кто ты такой?

– Охотник из столичного легиона, – скрывать истину от пришедших в себя людей Аш смысла не видел, – Меня послали в Финору схватить чернокнижника. Вы видели его.

– Видели, как видим сейчас тебя, – страж с обожженным лицом пасмурно кивнул, – Подонок, расплавил мой меч! И еще бормотал что-то о пророчествах… Что ты хочешь узнать о нем, охотник?

Охотник убрал флейту за пазуху и развел руки в стороны.

– Все, что вы можете мне рассказать. Как он выглядит, как представляется, как мне разыскать его?

– Да выглядит-то он, почитай, как ты, – «летающий» страж пожал плечами, – Волосы светлые, хотя и темнее твоих, глаза поначалу зелеными были, да тоже темнее… Хотя то могло и в ночи показаться. Знаю, что когда колдовать начинает, у него глаза становятся – ну, что твои плошки серебряные! Ничего людского, просто два серебряных круга с темной каймой – жуть, что такое!

– Выглядит, как я, говоришь… – Аш задумчиво потер подбородок. Остальные слова собеседника он выслушал внимательно, но заострять внимания на них не стал: не видел смысла.

– А роста какого? С меня или выше?

– Какой там выше, ниже! – сидящий на полу страж махнул рукой, – Невысок совсем, внешне ничем особо не выразителен, разве что вот глаза… – он поежился, – Одет был в лохмотья какие-то, когда мы его нагнали, лгал, что менестрель. А вот где его искать… – слова оборвал тяжелый вздох.

– Мы и сами за ним долгонько гонялись, – продолжил мысль приятеля тот, что летал, – А и вышли-то случайно совсем, невзначай. Погнались за ним, а он… вишь, чего.

– Вижу, – Ашет окинул своих осведомителей долгим взглядом и слегка покачал головой. Что ж, словесный портрет чернокнижника он получил, знать бы еще, дает ему это что-то или нет…

– Во, на князя на нашего он смахивал малость! – внезапно вновь ожил страж с обожженным лицом, – Я видел Серебряного Фредо как-то мельком, так тот чернокнижник на него очень походит! Ей-ей, походит, только глаза другие… Страшные глаза, жуткие!

– Похож на князя? – эта информация была новой, и охотник заинтересовался. В совпадения он не верил. В то, что страж мог ошибиться, почему-то тоже. Если чернокнижник похож на князя… Так может, он князь и есть? Странно, конечно, думать, что Финору возглавляет преступный колдун, но чего только сейчас в мире не делается!

– Любопытно, – коротко резюмировал полученную информацию Аш, – Что ж. Благодарю, мне пора…

– Постой-постой, погоди-ка! – «летающий» страж заволновался, оглядываясь на своих сотоварищей, – Это как это тебе «пора»? Ты нас вылечил, души нам вернул, так неужто мы здесь теперь прозябать должны?

– Лекари выпустят вас, – Ашет пожал плечами. Заботиться о судьбе троих осведомителей еще больше в его планы не входило.

– Вы-ыпустят? – страж со сломанными ногами фыркнул и мотнул головой, – Черта с два выпустят! Ты не местный, охотник, оно и видно – из дома Потерянных душ никого не выпускают! Не верят лекари, что душа может назад возвратиться, что вылечить кого возможно, запирают здесь до конца жизни и держат крепко! Вытащи нас!

Охотник медленно взял с ближайшей тумбочки брошенную туда шляпу, и водрузил ее обратно на голову, скрывая лицо.