Чернокнижник

— Вот-вот.

— Кто это? — помолчав, повторила Эльга. — Что ему от меня нужно?

— Что ему нужно? — хмыкнула улитка. — Если бы я знала, чего хотят и в чем нуждаются такие, как Похититель Имен, ты думаешь, я бы тут ползала?

— Ему нужен мой тэнгам? — подумав, предположила Эльга.

— Возможно.

Несколько секунд Эльга подавленно молчала.

— Но ведь я ничего ему не сделала!.. — пожаловалась она.

— Возможно.

— Возможно?! Да я даже не знаю, кто такой этот…

— Послушай, меня все это не интересует. Ни ты, ни Похититель Имен. Выясняйте свои отношения сами, а меня оставьте в покое.

— А вы случайно не знаете, как выбраться из этого мира?

— Все зависит от того, куда ты хочешь попасть, заметила улитка.

— В Кельрион. В мир, где живут люди.

— Ууу… — потянула улитка. — Нет, тут я тебе ничем помочь не смогу. Мне самой было обещано, что если я проведу шестьсот лет в медитации, то смогу переродиться в Кельрионе в каком-нибудь приличном облике. Пока прошло только двести лет.

Эльга почувствовала себя неловко.

— Я вас не слишком сильно отвлекаю своими вопросами?

— Эээ… нет. Эта болтовня не может потревожить мое озеро внутреннего спокойствия.

— А кто вам сказал, что через шестьсот лет вы сможете родиться в Кельрионе?

— Пленник.

— Какой пленник?

— Местная достопримечательность. Он вмурован в хрусталь тут неподалеку. Иногда дает дельные советы. Раз в сто-двести лет я захожу к нему поболтать.

— Кто его пленил? Похититель Имен?

— Не знаю. Вряд ли это сделал Похититель. Пленник стоял тут задолго до его появления.

Несколько минут они молчали. Эльга Думала как ей быть и куда идти. Улитка преодолела за это время расстояние в десять дюймов.

— Должны же быть какие-то другие способы выбраться отсюда, кроме шестисотлетней медитации! — в конце концов воскликнула девушка.

— Возможно, — меланхолично откликнулась улитка.

— Мой Советник сказал, что дорога появится тогда, когда я ее найду. Вы не знаете, где стоит начать поиски?

— Полагаю, там, где она ДОЛЖНА появиться, — резонно заметила улитка.

— И где находится это место?

— Тебе лучше знать.

— Не знаю… — задумчиво произнесла Эльга после длинной паузы. — Возможно, ее надо как-то почувствовать. Матушка Марго учила меня чувствовать живое… и Уилар тоже, незадолго до того, как я попала сюда, рассказывал, что мы связаны с миром в единое целое… Я пытаюсь почувствовать, но у меня ничего не получается.

Подумав, улитка сообщила:

— После меня… эээ… остается такой влажный след на камнях, видишь?.

— Да.

— Возьми немного этой слизи и помажь себе виски и лоб. Некоторые твои чувства усилятся, другие ослабнут. Может быть, что-нибудь полезное из этого и выйдет. Но я ничего не могу тебе гарантировать.

Эльга протянула руку к камню позади улитки.

Пальцы прикоснулись к чему-то скользкому.

— Как ты думаешь, мне это не повредит? — поинтересовалась она у Советника.

— Смотря что ты собираешься с этим делать.

— И как это может повредить?

— Если ты лизнешь руку, скорее всею, паук взбесится и укусит тебя за язык — сообщил Советник. — Тогда ты, вероятно, умрешь.

— Я не собираюсь есть эту гадость. Если я помажу лоб и виски, что произойдет?

— Ты изменишься.

Эльга задумчиво посмотрела на слизь. Решила уточнить у улитки еще одну деталь.

— Скажите, а… — Эльга запнулась. Улитки нигде не было видно. Не было и влажного следа на камнях. Единственным свидетельством того, что вся беседа с гигантской улиткой произошла на самом деле, была подсыхающая слизь на кончиках Эльгиных пальцев.

Девушка отошла от края ущелья, еще раз задумчиво посмотрела на правую руку и решительно растерла мазь сначала на висках, затем — на лбу.

По началу ничего не происходило. Эльга терпеливо стояла на месте, прислушиваясь к своим ощущениям. Слизь холодила виски и лоб. Со временем это ощущение не проходило, а, наоборот, усиливалось. Чем больше слизь высыхала, тем холоднее становилась. Через минуту холод стал нестерпимым, обжигающим. Эльга подняла руку к лицу… и осознала, что не может этого сделать. Ее суставы теперь были устроены иначе. Кожа под воздействием холода сворачивалась, трескалась и превращалась в чешуйки. Мир завертелся, как калейдоскоп, стоило Эльге немного повернуть голову. Ее глаза, расположенные по бокам вытянувшейся головы, стали значительно больше и двигались независимо друг от друга. Расправив прозрачные крылья, она взлетела, оттолкнувшись от земли мощными задними лапами. Передние конечности, обе пары, она расслабила и выставила перед собой — чтобы, пружинив, можно было опереться на них при приземлении.

Совершив несколько затяжных прыжков, Эльга ненадолго остановилась у края ущелья. Даже в своем нынешнем состоянии она отнюдь не была уверена, что сможет перелететь через него. Но что-то неудержимо влекло ее на ту сторону. Встав на самый край, она прижалась к земле и мощным толчком задних лап бросила свое тело в полет. Не было ни страха, ни каких-либо других эмоций — насекомоподобному существу, которым стала Эльга, подобные состояния сознания были попросту недоступны. Уже в воздухе она развернула крылья и, мелко вибрируя ими, поплыла к противоположному краю.

Вскоре стало ясно, что до края она все-таки не долетит. Она неудержимо теряла высоту, инерция прыжка неуклонно слабела, и если бы не крылья, которыми она поддерживала себя в воздухе, ее плавное скольжение вниз по вытянутой дуге превратилось бы в вертикальное падение.

Человека это могло бы привести в отчаянье, но существу, которым стала Эльга, были неведомы подобные состояния духа. С бесстрастным упорством она продолжала стремиться к своей цели. Уже край ущелья исчез где-то высоко в небе, уже с бешеной скоростью уносились вверх фрагменты стены — выступы, трещины, какие-то пучки трав, выщерблины и подтеки, — сливаясь перед глазами Эльги в пляшущую мозаику, а она продолжала, сколь могла, держаться в воздухе.

Страшный удар, едва не подломивший ее ноги, впечатал Эльгу в стену всего лишь в сотне футов над серой рекой — почти на самом дне ущелья. Несколько секунд она не двигалась — держалась всеми шестью лапами за стену и пыталась оценить повреждения. Кажется, все в порядке. Вторая левая лапа едва не выскочила из сустава, но это ерунда. Эльга поползла наверх по отвесной стене, цепляясь за каждую трещинку. Все выступы она старательно огибала. Если держаться на стене она еще могла, то, оказавшись в горизонтальном положении над пропастью, неминуемо сорвалась бы. Возможности ее нового тела были далеко не безграничны.