Черному коту повезет

— Слушаю.

— Через два часа мне нужно будет отправится в Горелово. И я бы хотел, чтобы вы меня сопровождали.

— В качестве телохранителя? — с осторожностью спросил я.

— Что вы, — отмахнулся Ефим, — ни в коем случае. Это деловая поездка и мне не помешают лишние руки.

Я согласился. Звучит не пыльно. Заодно Нура немного адаптируется к новому для себя миру. Кстати о ней.

— Санура! Ты там скоро?

— Санура, — донёсся её тоненький голосок, — Санура сейчас будет, хозяин.

— Хозяин? — вскинул бровь Ефим и пристально посмотрел на меня, — так она голая, потому что…

— Нет-нет! — замахал руками я, — это… это она так шутит. Хэ-хэ. Никакого рабства, никакого принуждения!

Вампиресса вышла из раздевалки. И выглядела она восхитительно в этом платье! Мне кажется, её прелести не испортит даже мешок из-под синт-картошки.

— Вы ведь сами забрали Сануру с собой. Хотели ей завладеть…

Ты вот сейчас моё положение вообще лучше не делаешь! Пресвятые наномашины, за что мне это.

— Я пожалуй пойду, куплю вам еды, — Ефим хоть и не подал виду, но аура говорила, что старикан явно смутился, — акхм, думаю, вы проголодались.

Мне хотелось сквозь землю провалиться. Меня только что выставили перед единственным нормальным человеком каким-то ужасным извращенцем!

— Санура… — сказал я, когда Ефим ушел, — пожалуйста, не называй меня хозяином.

Хотя бы не прилюдно!

* * *

Поездка по вечернему Петрограду на сытый желудок сильно отличалась от моей ночной беготни по закуткам. Теперь у меня открывалась возможность полюбоваться красотами города. Поистине прекрасного. Как бы я не скучал по родному Геону, но то лишь застроенный корпоратскими небоскрёбами центр и трущобная округа с грязными каналами.

Санура так и вовсе сидела с открытым ртом, светя клыками и разглядывая архитектурное великолепие города.

За городом нас встретил лесной массив и цветочные поля идущие до горизонта. Ефим всю дорогу проводил нам экскурсию. Скорее даже Сануре, ибо он думал, что я и так все знаю. А я ничего не знаю! Даже пожалел, что не прихватил с собой блокнот, так бы с усердием конспектировал.

Горелово встретило нас угрюмыми улочками и такими же угрюмыми жителями идущими вдоль разбитой дороги. Пустые окна некогда благоприятных домов забиты досками, часть зданий и вовсе пострадали от пожара. Не могу отделаться от чувства, словно над этим местом витает проклятие.

— Милое местечко, — протянул я, провожая взглядом опрокинутую газетную лавку.

— Иного я и не ожидал услышать, — усмехнулся Ефим, — здесь ведь была ваша Вотчина.

Моя? Это… это владение Чернокотова?

Наперерез конному экипажу выскочил пьяница. Ефим вовремя затормозил, едва не сбив полудурка.

— Уважаемый! — крикнул Ефим, — Вы на проезжей части!

— Пшелнах! — рыкнул алкаш, — Козолуп!

М-м-м. Не удивительно, что Тимофей отсюда слинял… Хотя, мне что-то подсказывает, что здесь вина именно рода Чернокотовых, вслед за которым пришло в упадок и Горелово. Похоже, придется озаботиться благоустройством в первую очередь. Мне совесть не позволит бросить народ на произвол судьбы. И нужно сделать это побыстрее, пока Горелово не превратилось в Погорелово.

Ударили вожжи и наш экипаж объехав пьяницу вывернул с проспекта в длинный проулок, в конце которого мерцала вывеска с изображением кота.

— Только не говорите, что это мой дом… — шепотом прошипел я, дабы Ефим не услышал. Зато Санура смотрела как завороженная. Светится, котики, значит красиво.

— Приехали, — отрапортовал Ефим, слезая с козел и помогая Сануре спустится, — «Черный кот» — место спокойное, даме нечего боятся.

Ей правда нечего бояться. А вот окружающим… Не уверен, что найдутся желающие стать ужином вампира с Изнанки. Впрочем, фетишистов даже на такое в мире хватает.

Также Ефим попросил меня снять родовой перстень от греха подальше. Вполне возможно меня тут за него и прибить могут.

Внутри заведения пахло алкоголем и разочарованием. Скрипела музыка из штуки, на которой вертелся большой черный диск.

Ефим попросил меня подождать у барной стойки, а сам отлучился. Я сел за бар вместе с Санурой и решил сразу заказать убойный напиток! Таким и даму не грешно угостить.

— Можно виски с моторным маслом? — мой любимый коктейль в Геоне, — Два, пожалуйста.

— Ты хоть знаешь куда попал, сынок! У нас не подают какую-то бурду! Хэх, моторное масло, ну вы прикиньте, а? — обратился бармен к полуобморочной публике, — Вон, — он ткнул себе за спину, — читай надпись…

Я посмотрел куда указал бармен и прочел вслух:

— «Черный Кот» У нас коктейли для тех у кого есть вкус. Одна рюмка и вы отправитесь на ебеса!

— На небеса! Какие ебе…а твою то мать, буква Н опять отвалилась! Семён! — гаркнул бармен, — опять кто-то букву отодрал! Да, ту самую. Хоть гвоздями приколачивай, тьфу!

Бармен шлепнул бокал на стол, налил виски и щедро набросал в бокал льда. Ну, ладно, без моторки тоже пойдет, хотя вкус совсем не тот. Сануре же вроде понравилось, она нюхала бокал, кончиком языка лакая напиток. Девушка выглядела странно с этими рогами, и демоническим хвостиком, но дорогая одежда и чудные манеры делали её еще одной чудачкой в богом забытом заведении.

Я не успел как следует поумиляться, как заметил в отражении бокала, что ко мне приближается сгорбленный силуэт в чёрных лохмотьях. В его руках сверкнул металл.

Проклятие. Кто на этот раз хочет моей крови пустить? Клещёв? Вэй Ху Ли? Тасманов? Люмпены?

Ну уж нет, с этим уродом я разберусь в два счета. Стоило ему очутится в шаге от меня как я резко плеснул ему в лицо напиток и схватив за грудки, перебросил через барную стойку.

— Ну! Говори сволочь! Отвечай, на кого работаешь?!

Однако, я не чувствовал жажду крови от этого человека. Вовсе наоборот.

— Юный господин, — в серых глазах пожилого человека стояла пелена слез, — вы вернулись!

Глава 8

— Дедуль, — я разжал руки, выпуская старика из захвата, — ты, по-моему, обознался.

Однако память Чернокотова упорно сигналила мне, что старикан как раз не обознался.

— Тимоша, — губы старика дрожали, глубокие морщины залегли в уголках глаз, — это же я, Альберт… вы меня совсем не узнаете? Я… я же с вами нянчился, когда ваш батюшка в отъездах был. Пеленки менял вам, гулял с вами по саду Чернокотовых. Служил вашей семье верой и правдой. И поклялся это делать до самой смерти.