Черноногие и бизоны. Воспоминания о жизни среди индейцев

Я долгое время сотрудничал с журналом «Лес и ручей», лучшими из всех журналов о природе, издаваемых в Нью-Йорке, и поэтому много переписывался с его владельцем и редактором Джорджем Бердом Гриннеллом. Итак, по приезде домой в форт Конрад, я написал ему о бедственном положении племени пикуни и спросил, что можно сделать, чтобы помочь им. В свое время я получил от него телеграмму, пересланную по почте из форта Бентон, в которой он советовал мне немедленно отправиться в резервацию, тщательно изучить, что там творится, и отправить ему полный отчет об этом. Через двадцать четыре часа после получения сообщения я прискакал в лагерь пикуни, расположенный в паре миль от агентства, на Бобровом ручье, и был радушно принят в вигваме моего шурина, Мальчика-Вождя. В вигваме неподалеку люди оплакивали умершего; в ответ на мой вопрос Мальчик-Вождь сказал:

– Они оплакивают старого Черную Антилопу. Он умер из-за того, что бросил вызов богам. Голод терзал его, и он поймал несколько пятнистых рыб (форели) – они, как ты знаешь, собственность и пища ужасных Подводных Людей, еда, запрещенная для нас. Мы все умоляли его не делать этого. Он не внял нашим предостережениям. Приказал своим женщинам приготовить их для него. Они даже не притронулись к пятнистой рыбе. Он сам приготовил ее, съел всю, четыре пятнистые рыбины. Это было вчера вечером. Как раз перед твоим приходом он умер.

– Очень жаль. Бедный старик. Навсегда ушел от нас, – сказал я. Бесполезно говорить, что форель полезна для здоровья и питательна и что во многих реках резервации её было достаточно, чтобы все племя не умерло с голоду. Я также не мог посоветуйте им забить и есть своих лошадей, которые для них были священными животными, имевшими почти человеческое происхождение, но которых они любили почти так же сильно, как своих детей. И, в отличие от других племен, они верили, что и собаки были священными животными и, следовательно, запретной пищей.

В свою очередь, я посетил большие лагеря Белого Телёнка и Трёх Солнц на реке Двух Магических Хижин, затем лагерь Красной Краски, состоящий примерно из сотни вигвамов, на Березовом ручье. Все они одинаково страдали от недостатка пищи, а более слабые, больные туберкулезом, уже умирали. Крупной дичи не осталось ни на равнине, ни в соседних горах, а мелкая дичь, такая как кролики, куропатки, дикобразы и бобры, становились всё более редкими. Было совершенно очевидно, что, если бы им не доставили достаточно еды, все они умерли бы от голода еще до наступления следующего лета.

Пока я был в лагере Красной Краски, преподобный Прандо прибыл, чтобы поговорить с вождями, и попросил меня быть его переводчиком. Вскоре в большом лагере Красной Краски собралось тридцать из сорока вождей, и один за другим они рассказывали о своих страданиях и просили священника каким-нибудь образом раздобыть для них еду. Он ответил, что полностью осознает их нужды и сделает для них все, что в его силах. А пока, по его словам, они должны следовать его учению; ведя чистую жизнь, и, когда им придет время умирать, их души, или, как я должен был это перевести, «тени», смогут подняться в небо, присоединиться там к хранителю Мира (Богу) и с тех пор жить счастливо. И затем, в заключение, он внушительно сказал:

– Но имейте в виду: если вы не будете жить добродетельной жизнью, то потом, когда вы умрете, ваши тени уйдут глубоко под землю, к очень плохому человеку, Создателю Огня, где он заставит вас вечно гореть.

Последовало долгое молчание, нарушенное, наконец, Красной Краской. Он выразительно сказал:

– Черная Накидка, белые могут творить много чудесных вещей. Я не сомневаюсь в их способности, когда они умрут, отправиться к своему мировому покровителю, далеко на небо. Но посмотри на нас: есть ли у нас крылья, чтобы наши тени взлетели в синеву? Нет. Нам туда не подняться. Есть ли у нас когти, как у барсука, чтобы мы могли докопаться до Создателя Огня, чтобы он вечно поджаривал нас? Нет, Черная Накидка, дело в том, что, когда мы умираем, наши тени уходят пешком или скачут верхом к Песчаным холмам, к северу отсюда, чтобы остаться там навсегда. Там мы будем охотиться на тени бизонов; жарить мясо теней животных на тенях кострах, которые не дают тепла; жить в тенях вигвамов. Вот, Черная Накидка, что ждет всех нас. Я всё сказал.

С этими словами они все встали и один за другим в молчании покинули вигвам. На лице отца Прандо было печальное и озабоченное выражение.

Однако за прошедшие с тех пор более пятидесяти лет священникам и другим миссионерам не удалось каким-либо образом изменить верования черноногих племен, поклоняющихся Солнцу. За последние два месяца я присутствовал на впечатляющих церемониях общества Сеющих Табак у черноногих Альберты и на обрядах мгической хижины Крови в Альберте и пикуни в Монтане. Я, например, рад, что они упорствуют в своей древней вере. Их абсолютная и восторженная вера в это – о, как же сильно она отличается от апатии белых христианских общин!

Покинув Берёзовый ручей, я вернулся в лагерь Маленькой Собаки на Барсучьем ручье и послал Мальчика-Вождя в агентство сказать Резерфорду и Феммистеру, что хочу с ними поговорить. Они пришли задолго до наступления темноты, и я объяснил им, зачем пришел; спросил их, делает ли агент, майор Янг, что-нибудь, чтобы раздобыть еду для своих голодающих подопечных; есть ли у него что-нибудь, что можно им дать.

Резерфорд сказал:

– У старого дьявола полно обмолоченной кукурузы, ее привозят вверх по реке из форта Бентон, а оттуда вывозят на телегах, но что он с ней делает? Каждое утро кормит ею своих кур, а индейцы стоят рядом, ужасно голодные, и смотрят на это.

– Он знает, что они голодают, но я не думаю, что он написал в Вашингтон, чтобы раздобыть для них еды. Что тебе нужно сделать, чтобы выйти на него, так это поговорить с его клерками, Эдом Гарретом и Чарли Варнером, – сказал Феммистер.

– Я их не знаю. Возможно, они не дадут мне тех сведений, которые мне нужны, – сказал я.

– Мы всё равно организуем для тебя встречу с ними. Пойдем, – предложил Резерфорд.

Мы отправились в агентство пешком. Резерфорд открыл маленькую калитку в ограде и снова запер ее после того, как мы вошли. Бревенчатые здания образовывали три стороны площади. Служащие уже были в постели. Они зажгли лампу. Меня представили им, и когда я рассказал им о своей миссии, они были явно насторожены и напуганы. Но когда я заверил их, что сохраню в тайне источник сведений, которые они могут мне сообщить, они разговорились; свободно, но с горечью они рассказали о том, как спокойно Янг присматривает за своими подопечными; он видный член восточной методистской церкви. Дело в том, что в течение нескольких лет в своих ежегодных отчетах министру внутренних дел он заявлял, что цивилизует пикуни, превращая их в самостоятельных фермеров. Ха! Цивилизовать их! Да, они редко приходили в агентство – они бродили по равнинам, неплохо питались бизонами, продавали бизоньи шкуры, чтобы приобрести все, что им было нужно из товаров белых людей. Затем внезапно бизоны были истреблены, и у Янга не осталось припасов для племени; он сообщал, что они живут самостоятельно, и не осмеливался просить для них помощи; тем самым он выставлял себя настоящим лжецом. Да, и такими же плохими, как он, были две его дочери, тоже члены церкви. Они забрали несколько одеял, предназначавшихся для выдачи индейцам, и перекрасили их, чтобы удалить штамп Департамента по делам индейцев Соединенных Штатов, который был на них нанесён.

Следующим вечером я был дома в форте Конрад и писал Гриннеллу полный отчет о моих расследованиях в резервации, призывая его сделать все возможное для голодающих пикуни. В те дни почта шла медленно; прошел целый месяц, прежде чем я получил от него весточку; он написал, что был в Вашингтоне, чтобы встретиться с будущими чиновниками, ознакомить их с моим отчетом и настоятельно попросить их принять срочные меры. Сам президент Артур обещал, что хорошие запасы продовольствия будут отправлены племени так быстро, как это будет возможно. Итак, мы с тревогой ожидали известия об их прибытии. Проходили недели, месяцы; мы узнавали, как медленно продвигаются дела у нашего правительства из-за его бюрократизма. Все больше и больше семей голодающих собиралось разбить лагерь неподалеку от нас и поохотиться. Оленей и антилоп становилось так мало, что они не могли добывать их в достаточном количестве для удовлетворения своих потребностей. Мы помогали им, как могли, закупать продовольствие, что выливалось в немалые затраты.

У бережливой и запасливой матери Киппа, Земной Женщины, и ее компаньонки, Женщины-Вороны, было около сотни бизоньих шкур, которые они так или иначе приобрели за последние годы существования стад. Они попросили Киппа продать их в форте Бентон и продукты на девятьсот долларов, вырученные от этой продажи, щедро раздали своим голодным друзьям-пикуни.

Наступил февраль, и мы узнали, что по всему агентству некоторые пикуни ежедневно умирают от голода. И вот тогда, когда мы уже думали, что все они скоро умрут, мы получили оттуда самые замечательные новости: солдаты из форта Шоу привезли много повозок с мукой, беконом, бобами и другой едой для голодающих. Кроме этого пригнали коров, и их начали забивать. Пришел один из вождей нашего Великого Отца, заставил Молодого Человека (Майора Янга) и его дочерей немедленно уйти и поставил на его место нового агента.