Черновик жизни

Отжимаюсь, умываюсь, кормлю свинку. Все, как обычно. Рутина. Любимое слово моего психотерапевта. Бесит неимоверно. Включаю фоном «Доброе утро, Америка», передают неделю дождей. Чудесно. Ненавижу влажность, сырость и серость. Надеваю плотные хлопковые бежевые брюки и рубашку в тон, сверху строгий пиджак и кроссовки. Солнцезащитные очки вываливаются из сумки. Да уж, они мне не понадобятся в ближайшие дни. Беру зонтик и выхожу на улицу. Поднимается ветер, разметая на асфальте не выброшенные газеты и стаканчики из под кофе в урны. И ведь для кого-то Нью Йорк – город мечты.

Спускаюсь в метро, сажусь на нужную мне ветку. Сначала завтрак. Затем в участок. Неизвестно сколько времени я там пробуду. Меня злит сама ситуация, что со мной никто не посоветовался. А будет ли мне вообще удобно этим заниматься? А вдруг у меня ПТСР, и это дело даст толчок на истерику и уход в депрессию? Я должна в первую очередь заботиться о себе. Как это делаю в последнее время. Но интерес и чувство справедливости перевешивают, поэтому вчера вечером я уже успокоилась и настроилась на помощь детективам. А после сытного завтрака, состоящего из йогурта, блинчиков и кленового сиропа, чувствую себя гораздо лучше.

Подхожу к участку и сразу замечаю статную фигуру Райта, болтающего с каким-то офицером. У Детектива в руках подставка с двумя стаканчиками кофе. Надеюсь, это для меня, и что там американо, а не сладкая молочная ерунда. Райт оборачивается, словно спиной почувствовав мое приближение, улыбается и протягивает один стаканчик мне.

– Доброе утро, Джен.

– Не уверена, что оно доброе. Я здесь, а должна была быть в операционной вместе с Миссис Эллис.

– Что за Миссис Эллис?

– Моя пациентка, ей шестьдесят пять, любимое слово при обращении ко мне “милочка”, и ей назначено коронарное шунтирование, чтобы восстановить кровоток в артериях сердца, – лицо Райта вытягивается, а глаза ползут вверх. Мы заходим в здание участка.

– И ты можешь такое?

– Это несложная операция. Но она была назначена на мою смену, – как бы в укор отвечаю Райту.

– Мы здесь тоже не в игрушки играем, знаешь ли.

– Так может вы в своей песочнице сами и разберетесь, а я пойду? – начинаю поворачивать в сторону выхода, но Райт в два шага догоняет меня и кладет свою огромную ладонь мне на плечо. Я чувствую тепло его руки сквозь одежду. Это ненормально быть такой температуры. Чувствую едва уловимый аромат геля для душа и кондиционера для белья. Сегодня Райт в черных брюках и белой рубашке, рукава закатаны на предплечьях. Откровенно пялюсь на его мускулы. Будь я здесь по другим обстоятельствам и лет на десять моложе, определенно бы потрогала его, провела пальцами бы по выпуклым венам на кистях. Еще секунда, и чувство предательства берет вверх. Я знаю, что надо двигаться дальше. Все вокруг это мне твердят. Но я все еще храню верность Адаму. Все эти чертовы восемь лет. Отстраняюсь и смотрю в его серые глаза, они будто схватили меня цепким взглядом и совершенно не планируют отпускать.

– Что ж, – прочищаю горло, во рту пересохло от такой внезапной близости, – покажешь как тут все устроено?

– Да, – Райт облизывает губы, замечаю как его кадык дергается, – идем, представлю тебя официально команде.

Мы заходим в кабинет Райта, где на диванчике, стоящем вдоль стены, уже сидят Сойер и второй детектив, который представляется Брайаном. Эдди переминается с ноги на ногу в дверях. Райт усаживает меня в свое кресло, попутно говоря Эдди, чтобы тот присоединялся с мозговому штурму.

– Итак, что мы имеем: восемнадцать жертв. Девятнадцать, если считать Кару, – голос Райта становится чуть тише.

– Зацепок ровным счетом ноль. Все жертвы не связаны между собой напрямую, потому что не при всех были найдены фишки, чтобы мы могли официально связать в одну серию, – продолжает Сойер.

– А почему вы именно их вообще объединили? – спрашиваю я.

– Лоусон, агент под прикрытием. Тебе Райт о нем говорил? – киваю в ответ, и Сойер продолжает, – Так вот Лоусон два года уже в этой мафии. С самим Уайаттом не встречался, начинал с того, что получал фишки на улицах, играл немного, потом подружился с распространителем и сам стал искать потенциальных клиентов. Но передавал адрес и фишки всегда подставным копам, все было осторожно, потому что его всегда пасли шестерки Уайатта. Кстати, места менялись почти каждый месяц, а то и чаще. Бывало, что мы приезжали накрыть всю мафию целиком, а там их след давно простыл. И вот наконец-то Лоусона продвинули по служебной лестнице, если так это можно назвать. Стал следить за клиентами, кто и сколько денег приносит в общий банк. И каждый раз нам отписывался, в каком районе будут распространять фишки.. Патрульные и парни из Агентства их ловили. Кто успевал удрать, оставался дальше в мафии и снова выходили на улицы. Кого ловили, тех допрашивали.

Сойер разложил восемнадцать фото людей. Их я изучила вдоль и поперек. Фото Кары отдельно повесил на пробковую доску.

– Эти что-то разболтали, что не понравилось Уайатту. Дальше можно понять, что с ними произошло. Отчеты вскрытия ты видела.

– А кто-нибудь вообще видел, как выглядит этот Харрис Уайатт? Он ведь типа бизнесмен, – задаюсь я вопросом. – Столько лет слежки, внедрения агентов и копов под прикрытием. И ничего?

– И ничего, – вторит Брайан. – Было одно фото со спины, но Лоусон сказал, что это не он, а его правая рука Ронни по прозвищу “Кулак”. А с Уайаттом и Лоусону не доводилось еще встречаться. Все задания он получает через Ронни.

– “Кулак”?

– Да, все забитые до смерти жертвы его рук дело, – пожимает плечами Брайан. Достает серо-черное фото не самого лучшего качества. Накаченная мужская спина в деловом пиджаке, лысина с едва ли намеком на короткий ежик. На фоне кирпичной стены, снимали скорее всего в доках. Больше никакой информации. Не густо.

– В общем, Лоусон видел всех этих людей, – берет слово Сойер и обводит карандашом в воздухе круг над фотографиями, – поэтому мы точно знаем, кому они помешали. Но у нас в отделе еще есть много висяков с похожими травмами. И их никак не подшить к этому делу без улик.

– А ты что скажешь? – Киваю в сторону Эдди. Еще три пары глаз уставились на него. Бедный парень весь съежился.

– Я не знаю, я здесь всего несколько дней.

– И сразу такое большое дело, да? Может у тебя есть мысли, и ты готов с нами поделиться? Ты сейчас похож на забитого мальчика.

– Мне просто до сих пор стыдно, что Детектив Райт из-за меня словил пулю.

– Ну, я спасла твоего Детектива, благодарностей не жду, – хмыкаю я. Райт переводит взгляд в мою сторону, но я упорно его игнорирую. – Тогда я выскажусь, если вы не против.

– Просим, Дженнифер, – говорит Райт. Он продолжает стоять у стены, скрестив руки на груди. Все это время я ощущала присутствие Криса, даже когда не смотрела на него, будто он занимает в десять раз больше места, чем остальные.

– Я нашла кое-что, что может помочь вам вычислить ещё пострадавших, если в их делах прикреплены подробные отчеты коронеров.

Глава 14

Крис

Я отталкиваюсь от стены. Что? Нашла зацепки? Волнение начало нарастать с бешеной скоростью. Мы уже давно не можем продвинуться дальше.

– На каждом теле есть небольшая зарубка. Прямо на кости. Даже если люди были задушены, им все равно причиняли больший вред, что-то ломали, например, палец. И будто немного пилили кость.

– Продолжай, – мне не терпится перейти к сути.

– Ваши криминалисты скорее всего не объединили это, потому что зарубки находятся в совершенно разных местах. Где-то глубже пропилино, где-то маленькое аккуратное отверстие. У парня, которому разбили лицо бетонным куском плиты, есть небольшая отметина в глазнице. Сквозь рваные раны и плоть не сразу обратишь на такое внимание. Это было просто перечислено в графе “травмы”. Нет четких гарантий, когда именно получены были эти насечки – задолго до или сразу после убийств.